Контраст между расколом страны на Украине и стремлением к общему солидарному ответу на нынешние вызовы в России растет все больше. Поклонение святыням, возрождение памяти о былых героях всегда вдохновляло людей, заставляло задуматься о сохранении себя и своей идентичности в самых разных смыслах, в том числе и в смысле защиты от противника. 16 мая Синод РПЦ поблагодарил президента Путина за то, что он решил передать Церкви икону Андрея Рублева из Третьяковской галереи, а также серебряную раку святого Александра Невского из Эрмитажа.
Икона Троицы Андрея Рублева стала тем самым символом единства страны, ее истории, устремлений и интересов. Как отметили члены Синода, «мы могли только мечтать о том, чтобы эта святыня была возвращена Церкви, чтобы народ наш мог молиться перед этой святыней, испрашивая благословение Божие и на страну, и на Церковь».
Таким универсальным символом икона стала именно в ХХ веке, поскольку, по существу, была открыта и расчищена от предыдущих наслоений только в 1900-х годах. Затем икона стала всемирно известной святыней – теперь практически в любой стране мира икону Рублева можно встретить не только в православных, но и в католических и протестантских храмах. В какой-то степени она стала посланницей российского православия и русского мира на земле. В советский период икона также пользовалась большой популярностью. После фильма «Андрей Рублев» Тарковского отношение к Троице, как к сердцу русского искусства, объединило и светскую интеллигенцию, и церковную общественность, верующих.
Но судя по реакции директора Пушкинского музея Елизаветы Лихачевой на передачу Троицы РПЦ, часть интеллигенции отнюдь не готова рассматривать икону в церковном контексте, хотя памятник культуры передан не просто в церковь, а фактически из музея в музей. Троице-Сергиева лавра, где шедевр будет находиться после пребывания в храме Христа Спасителя (под наблюдением сотрудников Третьяковской галереи при строгом контроле температурно-влажностного режима), одновременно является государственным музеем-заповедником, где также работают те же самые искусствоведы.
Икона Троицы Рублева стоит вне ряда любых других святынь, в том числе и чудотворных икон, частиц мощей святых, как св. Пантелеимона-целителя. Или же, к примеру, пояса Богородицы, к которому в Москве стояли в очереди десятки тысяч людей десять лет назад. Исторически сложилось, что Троица стала символом Руси изначальной, молодого православия, приобретшего собственный голос, свои краски, свою идентичность в начале XV века. Образ Троицы для верующих не может быть утилитарным и стоять в ряду образов других святых, даже мощей преподобного Сергия Радонежского, к которому идут поклониться со всей России. Дело в том, что Троица – это не близкий и родной Николай Чудотворец, а это воплощение самого Бога в его непознаваемости, икона как богословие в красках, как писал князь Евгений Трубецкой.
Догмат о Троице подразумевает неслиянность и нераздельность трех ипостасей. Перед иконой Рублева никому не придет в голову молиться лишь одному из ангелов – они составляют единый образ. В связи с этим Троица носит объединяющий характер и для верующих, и для Церкви, и для российской истории в целом, для понимания того, почему же Россия – это самобытное государство-цивилизация.
Однако и для условно неверующих, агностиков или, более широко, светской интеллигенции Троица имеет особое мистическое значение благодаря тому, что это произведение искусства выходит из общего ряда. Государство в период кризиса использует все ресурсы, которые способны консолидировать общество. И если на Украине для этого разрушают церковь, устраивая массовые гонения на Украинскую православную церковь и ее духовенство, то в России возвращают иконы в их сакральное пространство.
Передача иконы Троицы РПЦ является важным символическим шагом для консолидации общества вокруг власти и патриотической идеи противостояния России с ее традиционными ценностями неолиберальному Западу. По сути, и патриарх, и президент описывают это противоборство как борьбу суверенных консервативных ценностей и нашей самобытности с антиидентизмом и колониализмом, который готов переделать и сломать любое общество и его границы.
Троица Рублева – это символ русской идентичности, нашего самобытного православия, шедевр, который стоит в центре русской культуры и олицетворяет эту культуру. Это цельность веры и человека в противовес трансформации индивидуума, его разума и пола, которую предлагает «либеральная демократия».
Для всего христианского мира Троица – это воплощение духа русского православия, художественное изложение догмата о Святой Троице. Вместе с тем большое значение приобрела культурно-историческая роль иконы как главного воплощения идеи Святой Руси. В этом смысле икона равноценна, как символ, Киево-Печерской лавре и Киеву, которые пока не являются российскими, а лавра в Киеве занята чиновниками украинского режима. Поскольку Киев и Киевская лавра для нас символически потеряны как исток Святой Руси, то новым истоком стала Троица Рублева. После того, как был возвращен Крым, постепенно при активном участии митрополита Псковского Тихона (Шевкунова) стала развиваться идея Херсонеса как колыбели христианской государственности, места, где был крещен князь Владимир Святой.
В сегодняшней геополитической ситуации, как подметил директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, сакральное, символическое значение раки и гробницы Александра Невского как святого защитника и покровителя русского воинства и русской дипломатии гораздо важнее, чем их художественное значение: «Шедевр искусства нужно и сберечь, и сделать его всем доступным, чтобы он выполнял свою функцию. И так помог нашей Победе». Те же самые слова можно отнести и к рублевской Троице.
Критики решения о передаче иконы Русской православной церкви отмечали, что она не была чудотворной, не мироточила и т. п., хотя это не является обязательным условием для почитания иконы. Теперь люди нуждаются в чуде, ждут знака свыше, стараясь гнать от себя страхи и опасения – и чудо, по сути, уже произошло.
Поклонение этой иконе в праздник Троицы соберет сотни, а может быть со временем и миллионы людей, для многих это будет вдохновением и твердым осознанием того, что Святая Русь никуда не делась и ее святыня с нами.