30 августа 1914 года застрелился генерал Самсонов – командующий одной из двух армий, еще недавно успешно захватывавшей Восточную Пруссию. Это знаменовало полный крах успешного продвижения России в Первой мировой.
Хитрый план
На старте обеих мировых войн Германию всегда преследовала одна и та же стратегическая проблема. Она была достаточно сильной, чтобы претендовать на лидерство в одном из сражающихся лагерей, и весьма амбициозной. Но не ультимативно сильной.
Поэтому немцы искали комбинационное решение, которое компенсировало бы их проигрыш в потенциале и дало бы шанс на победу. Если во Второй мировой это была тактика маневренных соединений и концепция блицкрига, то в Первой мировой роль главной надежды играл план Шлиффена, названный по имени одного из довоенных начальников генштаба Германской империи.
Немцы имели великолепную для быстрой переброски войск железнодорожную и автодорожную сеть – и намеревались использовать ее преимущества по полной. Германия и ее союзники недаром назывались центральными державами – они были зажаты между враждебными странами. А план Шлиффена должен был в самом начале войны эту уязвимость ликвидировать.
Для этого планировалось сосредоточить подавляющее большинство сил против Франции и нанести ей сокрушительный удар. А после, обезопасив западное направление, быстро перебросить оставшиеся силы на восток и сокрушить уже Россию. Дороже всего в таких обстоятельствах было время – действовать стоило стремительно, пока противники не успели полностью собраться.
Немцы составляли план не наобум, а обоснованно рассчитывали на объективные слабости России – ее гигантские расстояния и недостаточно развитые дорожные сети, которые серьезно замедляли мобилизацию. Это значило, что у Германии в запасе имелось какое-то время. И немцы использовали его по максимуму. Наступление на Францию поначалу было очень успешным – настолько, что в итоге оно поставило под угрозу Париж. В августе 1914-го германская армия, несмотря на все усилия французов и англичан, успешно шла на запад.
Французский посол в Петербурге строчил одну просьбу за другой – наступайте на Германию быстрее, оттягивайте на себя силы. Тон с каждым разом становился все более и более паническим. Русские понимали – если дать противнику вывести Францию из войны, придется остаться с противником один на один. И начали рискованное наступление в невыгодных условиях.
Выше головы не прыгнешь
Россия вовсе не планировала быть пассивной – но хотела бы направить свою активность не против Германии, а против Австро-Венгрии. Ее армия была многонациональной, а значит, куда более уязвимой – любая разношерстность на войне всегда зло, а не преимущество. Кроме того, ряд народов империи имел зуб на Вену. Любой читавший Гашека в красках может представить, о чем идет речь – те же чехи и словаки желали независимости. В будущем они даже образуют добровольческий корпус, чтобы воевать с собственной империей – но по иронии судьбы он сыграет куда большую роль в Гражданской войне в России, нежели в Первой мировой.
У русских не было особых проблем с тем, чтобы крепко бить австро-венгров и подчиненные им народы. План вывести из строя сначала это слабое звено и только потом взяться за Германию, был хорош. Он был «энергосберегающим», в том числе и с точки зрения потерь. Но обстановка войны в целом заставляла принимать трудные решения и делать то, что надо, а не то, что удобно. Поэтому Русская императорская армия наступала на двух изолированных друг от друга театрах военных действий – против Германии и против Австро-Венгрии. Для этого приходилось дробить силы и уменьшать возможности каждой отдельной группировки. Удар по Германии был нацелен в Восточную Пруссию – регион, изобиловавший поместьями германской военной аристократии. То есть очень болезненный регион.
Дополнительные трудности наступающим создавали логистические проблемы России. Километров железнодорожных путей было много в абсолютных цифрах, но сама сеть никогда не была достаточно густой, она и сейчас не сказать, что густая. Вносило свою лепту и отставание в технических средствах. Причем результаты проявлялись в неочевидных, на первый взгляд, вещах. Например, отсутствие в нужном количестве вагонов-рефрижераторов означало отказ от замороженного мяса. В результате для питания войск приходилось возить живой скот, что давало лишь одну десятую возможной эффективности перевозок. В результате приходилось гонять сотни лишних вагонов – и, следовательно, слабеть в возможностях переброски армий. Так же быстро швырять подкрепления туда-сюда, как немцы, Петербург не мог.
Кроме того, немцам еще к началу войны удалось нащупать оптимальное соотношение артиллерии к пехоте. В их батареях было меньше орудий, но результативность огня батареи при этом практически не страдала – большим количеством пушек в условиях Первой мировой все равно бы не вышло эффективно управлять. При этом самих батарей на пехотную дивизию у немцев было в два раза больше – в том числе из-за эффективного подхода к количеству орудий. Учитывая, что Первая мировая оказалась войной артиллерии, получалось, что средняя германская дивизия по чистой огневой мощи, по «весу залпа», всегда превосходила среднюю российскую. Некоторые исследователи, вроде современника событий генерала Головина, считают, что превосходила аж в два раза.
Иными словами, наступление на Восточную Пруссию, которое предприняли русские, чтобы отвлечь от французов как можно большие силы германской армии, было крайне рискованным. Опасное стратегическое положение дополнялось тактическим превосходством противника. Закончиться чем-то хорошим такое предприятие – несмотря на всю свою нужность в текущий момент – имело очень мало шансов.
Печальный результат
Для наступления на Восточную Пруссию русские приготовили две армии – 1-ю под командованием Павла Ренненкампфа и 2-ю, возглавляемую Александром Самсоновым. Ренненкампф перешел границу 17 августа, Самсонов – 20-го. Общие силы двух армий насчитывали около четверти миллиона человек. Взаимодействие между наступающими армиями, увы, оставляло желать лучшего – немцы в самом начале видели неприкрытые места и пытались наносить контрудары, но в первые дни эти поползновения получалось отражать.
Поначалу все шло очень даже неплохо – русские победили немцев в сражении при Гумбиннене 20 августа. Бой вышел очень тяжелым для обеих сторон – армии Ренненкампфа потребовалось время, чтобы привести себя в порядок. Но поле боя осталось за нашими. И, что самое главное, за ними едва не осталась победа в «сражении воли». Фон Притвиц, германский командующий, тоже впечатлился тяжестью боев и был уже готов выводить войска из Восточной Пруссии, чтобы закрепляться на новых рубежах, оставив противнику «цитадель прусского милитаризма». К несчастью для наступающих русских, в Берлине с самообладанием все было в порядке – и нерешительного Притвица сняли. Вместо него прислали Гинденбурга и Людендорфа – пожалуй, самых твердых и умелых крупных германских военачальников за всю войну. Что еще важнее, им перебросили подкрепления – немцы, имеющие отличные железные дороги, могли себе это позволить.
Последовавший удар Гинденбурга, породивший битву при Танненберге, закончился катастрофически – командующий 2-й русской армией, как мы уже знаем, застрелился, львиная часть его войск попала в окружение и в плен, а Ренненкампф ценой отчаянных боев и серьезных потерь кое-как сумел вывести свою армию обратно. После ходили слухи о личной неприязни двух военачальников, но истинные корни неумелого взаимодействия между двумя армиями стоит искать, скорее, в неумелом командовании Северо-Западного фронта, которое и должно было осуществлять координацию. Именно за это и слетел с должности командующий фронтом генерал Яков Жилинский – и довольно быстро, уже в начале сентября.
Но кадровые перестановки уже не могли изменить того факта, что шанс завладеть Восточной Пруссией уже в 1914 году был для России безвозвратно потерян – впоследствии крупные стратегические успехи получались только против австрийцев и прочих союзников Германии.
Впрочем, разгром армии Самсонова в Восточной Пруссии был достигнут куда более дорогой ценой, чем могло показаться на первый взгляд. На западе немцы едва не взяли Париж. Все висело на волоске – и именно в этот момент пришлось отправить крупные подкрепления Гинденбургу. Да, немцам удалось вытеснить русских из Восточной Пруссии, но план Шлиффена был с треском провален. Немцев ждала долгая позиционная война, в которой они по определению не могли победить – и в этом была немалая заслуга двух бросившихся на Восточную Пруссию русских армий.
Ну а три десятка лет спустя Восточная Пруссия все равно стала Россией. И это уже навсегда.