26 августа 1735 года русские регулярные войска впервые вышли к реке Рейн, пройдя сквозь все германские земли. В тот раз они шли на помощь немцам, но вскоре русско-германские отношения заиграли совсем другими красками. Нации принялись воевать и конкурировать. Немцы были умелыми и суровыми, и у наших получалось далеко не всегда. Но тем ценнее были победы, которых удавалось достигать на их же территории. О них и поговорим.

Не оставляйте Берлин без присмотра

Прусский король Фридрих II Великий получил свое прозвище не просто так – он имел отлично вышколенную армию и знал, как ею правильно пользоваться. Именно поэтому одинокая маленькая Пруссия так долго отбивала атаки сильнейших континентальных держав в Семилетнюю войну. Но быть везде сразу Фридрих не мог, что открывало путь к эксцессам вроде неоднократной потери столицы – Берлина.

Оба прецедента имели форму рейдов – сравнительно небольшая, быстро перемещающаяся армия выходит к слабозащищенной прусской столице, какое-то время творит там, что хочет, после чего отходит обратно, чтобы не получить внезапный удар превосходящих сил опомнившегося противника. Первый раз это были австрийцы в 1757 году, а 1760-м Берлином впервые в своей истории овладели русские.

Получилось это так. В сентябре 1760 года русским стало понятно, что Фридрих максимально ослабил выставленные против них силы и пошел бить австрийцев. Дорога на Берлин была практически пуста – крупных регулярных войск на пути к городу не было. Немного подумав, командовавший русскими генерал Виллим Фермор разрешил рейд на столицу противника. В деле было 20 тысяч русских и 15 тысяч австрийцев. На острие удара находился четырехтысячный авангард под командованием генерала Тотлебена.

Расправляясь по пути с горстками прусских ополченцев, 3 октября русские вышли к стенам Берлина. Город тогда не располагал серьезными укреплениями, но для сравнительно небольших «набеговых» сил Тотлебена, без большого артиллерийского парка, серьезным препятствием были и обычные городские ворота.

Попытались схитрить – обстрелять город из пушек, чтобы устроить там массовые пожары и принудить немцев к сдаче. 15 не очень больших орудий против 120-тысячного города. Задача была непосильной – пушки выпустили более 600 гранат, но немцы все быстро тушили. Тогда попытались штурмовать ворота, но были отбиты с потерями – учитывая необходимость высылать разъезды и стеречь фланги от подходящих к Берлину подкреплений, в дело смогли бросить лишь горстку солдат.

Русские были вынуждены отойти, чтобы перегруппироваться. Немцы в городе праздновали победу – они не только отбили штурм, но и получили подкрепление в 14 тысяч человек. И на радостях устроили пирушку – авансом завалили спасителей горами еды и алкоголя. А утром 5 октября обнаружили, что русские невозмутимо подошли к городу вновь и принялись деловито обустраивать новые артиллерийские позиции.

Мало того, на помощь маленькому авангарду подходили основные силы – что резко изменяло соотношение не в пользу обороняющихся. В теории немцы могли упереться и попробовать оказывать сопротивление, но с похмельной армией и хлипкими стенами идея казалась не очень хорошей. А невозмутимое возвращение наскоро зализавшего раны авангарда Тотлебена больно стукнуло пруссаков по боевому духу. И те сдались маленькому авангарду несколько дней спустя.

В захваченном Берлине русские вели себя очень куртуазно – таковы были традиции войн XVIII века. С города была взята контрибуция в обмен на защиту от стихийных грабежей и погромов. Большая часть была выдана в векселях, но то, что было получено в золоте, Тотлебен тут же распределил между солдатами и офицерами – и суммами все были довольны.

Правда, вскоре поползли слухи о приближении к городу крупной прусской армии во главе с самим Фридрихом. Потом выяснилось, что правде они не соответствовали, но на месте это установить не удалось. Зато было понятно – рейд закончился, настало время оставить Берлин и уходить обратно.

Военное имущество противника подлежало уничтожению, но сделать это в короткие сроки было не так уж и просто. Например, в столице захватили полторы сотни орудий и множество ядер, но быстро и гарантированно уничтожить ни то, ни другое было нельзя. Тогда орудия было решено взять с собой – что и сделали с частичным успехом (часть пришлось бросить при отступлении). Но, как бы то ни было, рейд вышел дерзким и красивым. Это, впрочем, было только начало.

Война всех войн

Еще в Семилетнюю войну русские несколько лет держали в своих руках Кенигсберг, столицу Восточной Пруссии. В это время в городе жил один из классиков философии, Иммануил Кант. В итоге регион вернули Пруссии, и умер Кант все-таки в родной стране. Но он не мог и подумать, что его упокоенное тело, несмотря ни на что, вновь вернется в Россию!

Предпосылки к этому складывались еще в самом начале Первой мировой войны. Поначалу успешное наступление армий Самсонова и Ренненкампфа было остановлено немцами, и Кенигсберга русские так и не заняли – хотя и успели овладеть некоторым городами Восточной Пруссии.

Сделать это удалось со второй попытки, в рамках следующей мировой войны. Несмотря на то, что Вторая мировая сходу ударила по СССР больнее и глубже, чем прошлая война – по Российской империи, после перелома удалось добиться куда больших результатов. Все дело в том, что новая война была маневренной – и ставки на ней были больше. Как в смысле выживания страны и народа в целом, так и в плане возможностей овладеть куда большими территориями, чем в окопном и позиционном конфликте.

И когда Красная армия освоила эту маневренную войну в полной мере, она принялась бить немцев так больно, как этого еще не делал в принципе никто. Артиллерия и пехота пробивали бреши во фронтах, в них бросались танковые армии, которые формировали и замыкали стенки гигантских котлов. А в небе висела советская штурмовая авиация, которая утюжила отходящие колонны частей, панически стремившихся убежать из нарождающихся котлов, пока те еще не замкнулись.

Немцы отчаянно пытались выиграть время, сделав ставку на города-крепости. Для этого брался крупный, изобилующий каменными зданиями город на перекрестке путей, куда сажался гарнизон, который должен был просто сражаться до последнего солдата, невзирая на окружение. Смысл был в том, чтобы не дать русским пользоваться проходящими через город-крепость коммуникациями, что ухудшало бы снабжение и ослабляло удары вырвавшихся вперед армий.

В таких городах многое зависело от комендантов. Когда попадался фанатичный и умелый, город держался месяц-два – как какой-нибудь Кюстрин или Познань. Когда нет, его брали буквально за дни – как, например, Кенигсберг, ставший после войны Калининградом.

Взять, например, тот же кенигсбергский форт № 4, прозванный «Гнейзенау». Здоровенный, в несколько футбольных полей, и с толстыми стенами, которые выдержали обстрел сверхтяжелой артиллерии – две сотни попаданий только лишь калибрами от 203 до 280 миллиметров. Форт продолжал отстреливаться как ни в чем не бывало. Но командир одного из наших стрелковых полков умело нащупал слабое место в обороне, обошел и стремительно атаковал с тыла, откуда не ждали. Красноармейцы врываются внутрь, начинают жечь бесконечные коридоры форта огнеметами, и немцы, поняв, что в гости заявилась сама смерть, тут же сдались.

В таком духе брался один форт за другим. Помочь немцам остановить русских не могло уже ничто. Это не были времена Фридриха Великого, и даже не Первая мировая. Приближавшиеся к Берлину советские войска готовились взять город второй раз в своей истории – только теперь речь шла не о временном рейде, как 185 лет назад, а о полноценном завоевании.

Круг замыкался – какие бы победы немцы ни одержали над русскими за сотни лет знакомства на полях сражений, все было перечеркнуто в мае 1945 года. Разгрома ярче не знали ни русская, ни германская военные истории. Все «долги» были отданы сполна.