«Мама – анархия! Папа – стакан портвейна!» – мощные басовые раскаты вечной живой мелодии Виктора Цоя ворвались в мою машину, как только я выбрался из нее на улицу в центре Элисты. За спиной были 500 км кавказских дорог от Краснодара.
Добродушные буддисты, флегматично посматривающие через Periscope на события у себя и в мире, обладают серьезным мобилизационным потенциалом
Передо мной – один из многочисленных сквериков столицы Калмыкии. Где у подножия памятника Пушкину расположилась местная рок-группа с барабанной установкой, электрогитарами и забористыми аккордами басовых ритмов.
Веселые музыканты с лицами наследников Тамерлана в рваных джинсах в компании бронзового Пушкина отжигали старый добрый русский рок Цоя. А бодрая команда слушателей уличного концерта всех рас, возрастов и стилей одежды энергично притопывала и подпевала. Александр Сергеевич, обдуваемый ветрами близкой степи, одобрительно смотрел на все это действо.
В паре кварталов, на центральной площади у пагоды – старики с обликом восточных мудрецов неторопливо перемещали теплые фигуры уличных шахмат. Шумная детвора, гомонящая на нескольких языках, резвилась вокруг.
Позвякивал вращаемый туристами на пагоде молитвенный барабан. Золотился на солнце Будда – ближайшая из многочисленных его статуй, обширно рассеянных по столице степей и бескрайним калмыцким просторам.
Возможно, это даже та самая статуя, что стала причиной грандиозного регионального скандала, давеча случившегося в этой тихой республике. Возможно, и кто-то из встреченных мною тогда мирно прогуливавшихся добродушных элистинцев недавней ночью брал в осаду гостиницу с дагестанскими спортсменами и ставил на колени осквернившего их святыню борца…
Тренер уволен, борец сидит в СИЗО, пострадавшая статуя Будды ожидает обряда очищения (фото-кадр из видео)
|
Суть произошедшего ныне общеизвестна – конфликт уже улажен, извинения принесены вплоть до главы Дагестана, команда позорно эвакуирована, тренер уволен, борец сидит в СИЗО, пострадавшая статуя Будды ожидает обряда очищения.
Рунет же в удивлении – судя по комментариям, многие россияне впервые узнали о существовании целой буддийской республики посреди регионов Северного Кавказа. И задаются вопросом – что же это за люди обитают там, что смотрят трансляции в Periscope и по их итогам способны из религиозных соображений поставить на колени профессионального «борцуху»?
Возьму на себя смелость на этот вопрос ответить.
Во-первых, Калмыкия, несмотря на свою степную периферийность – отнюдь не пример исключительно замкнутого в своей архаике традиционного общества. Уличный русский рок под сенью Пушкина – яркий, но не исключительный пример многообразия и сложности современного калмыцкого социума.
Уровень мобильности населения (в том числе и по причине затяжных экономических проблем в республике) высок с 90-х. Местная молодежь активно штудирует науки и языки, массово поступая в столичные вузы, европейские, китайские университеты. При этом в республике стараются сохранять, а ныне и возрождать традиционную народную культуру, фольклорные обычаи, фестивали тюльпанов в цветущей степи и т.п. И, разумеется, буддизм.
Во-вторых. Буддизм – отнюдь не религия тотального всепрощения и ожидания отмщения врагу в будущей его неудачной реинкарнации, как это видится столичным любителям вегетарианской кухни и путешествий на Гоа.
Действительно, первая из пяти дхарм (этических принципов буддизма) призывает к ненасилию, непричинению вреда всякому живому существу. Однако сам Будда, согласно описаниям, наставлял своего сподвижника генерала Синху, например, так:
«Татхагата учит, что любая война, в которой человек стремится убить своего брата, ничтожна; но он не учит, что тот, кто идет на войну за правое дело, исчерпав все средства к сохранению мира, заслуживает порицания. Порицаем должен быть тот, кто вызвал войну».
То есть силовое наказание (не убийством) гостя, начавшего войну против буддийских святынь, не несет в себе противоречия. И, рассуждая диалектически о неизбежности борьбы, отмечает ее необходимость лишь ради высших, неперсонализированных целей:
«Борьба должна быть, ибо вся жизнь – борьба. Но тот, кто борется, должен следить, чтобы не сражаться ради своих личных интересов против истины и справедливости. Борющийся ради своих личных интересов, сколь бы он ни был велик, или силен, или богат, или знаменит, не получит воздаяния».
Как показала элистинская история, к вольной борьбе сказанное относится в полной мере.
При этом не в теоретических построениях, а в реальной жизненной практике традиционных буддийских обществ, теория ненасилия применяется весьма избирательно.
В Тибете, пока им управлял Далай-лама, а не ЦК КПК, за кражи вовсю отрубали руки и иные части тела. А в Южной Корее в конце 80-х тысячи монахов-буддистов ордена Чогуэ дрались друг против друга с использованием камней, зажигательных бомб и бейсбольных бит. Монахи бились за контроль над могущественным буддийским орденом с годовым бюджетом в девять миллионов долларов.
В странах Юго-Восточной Азии европейских туристов, излишне фривольно фотографирующихся со статуями Будды, ждет как минимум солидный штраф, а то и тюремное заключение. Знай это все дагестанский борец, возможно, он дважды подумал бы в тот вечер. Впрочем, в СИЗО Элисты у него сейчас в избытке времени для того, чтобы помедитировать над вопросом теории и практики ненасилия в буддизме.
И последнее. Лучшие стены храма – это его люди. Случившееся подчеркивает еще один интересный факт – открытость и незащищенность буддийских святынь в Калмыкии. Чтобы понять это, достаточно посетить крупные культовые сооружения других значительных конфессий в России.Например, процедура входа в храм Христа Спасителя в Москве или мечеть Кул Шариф в Казани предполагает проход через рамки металллоискателей, внешний осмотр, досмотр сумок и прочие стандарты безопасности.
Система защиты крупнейшего в Калмыкии и европейской части России хурула Золотая обитель Будды Шакьямуни представлена старичком-пенсионером, присматривающим в углу холла за шкафчиком с ключами от помещений.
Эта картина лучше всего иллюстрирует «белое пятно» Калмыкии на любой социально-политической карте постсоветских войн и конфликтов на Северном Кавказе. Окруженная бурлящими республиками СКФО, перманентными режимами КТО по периметру – раскинувшаяся в считанных сотнях километров от них – Калмыкия все эти годы сохраняет стабильность.
Но, как показали события последних дней, тишина может быть обманчива. Добродушные буддисты, флегматично посматривающие через Periscope на события у себя и в мире, обладают серьезным мобилизационным потенциалом. Могут в считанные часы продемонстрировать, почему их храмам и святыням особо не требуются сложные периметры охраны и обороны.
Это интересный и, хочется надеяться, разовый пример выплеска буддийской пассионарности на Юге России.
Надо отдать должное стремительной и адекватной реакции официальных лиц Дагестана и Калмыкии. Государственные механизмы оперативной нейтрализации конфликтов в ЮФО и СКФО начеку и сработали оперативно. Хотя лучше бы просто не создавать поводов для их запуска. Нам всем тут жить.