Адига – едва ли не самый успешный индийский писатель поколения 30-летних. В 2008 году он удостоился британского «Букера» за остросоциальный трагифарсовый роман «Белый тигр».
Пафос считывается однозначно: индийские экономические успехи – мало что значащая парадная сторона, за которой скрываются неравенство, насилие и нищета
Данное событие по большому счету стало закономерным продолжением перманентного индийского банкета, проводимого под эгидой этой досточтимой постколониальной премии: двумя годами ранее «Букер» достался романистке Киран Десаи, уроженке Нью-Дели, которая, кстати, на тот момент тоже проходила по ведомству молодых дарований. Но «Белый тигр», похоже, прозвучал более оглушительно, чем, в общем-то, не менее полемичный и не менее программный роман Десаи «Наследство разоренных». Лауреатка 2006 года написала о 1940-х и 1980-х, а Адига – о наших днях; вместо горькой, но сдержанной иронии, характерной для Десаи, у Адиги бал правят ернические афоризмы, да и сюжет у него куда более шокирующий.
В «Белом тигре» бедняк из мрачной индийской глубинки, натерпевшийся в детстве унижений и пожелавший оторваться от социального дна, делает карьеру в бизнесе, для чего ему приходится убить своего босса. Свою историю он излагает в резонерских письмах к китайскому премьер-министру, который вот-вот должен посетить Индию.
Пафос считывается однозначно: индийские экономические успехи – это мало что значащая парадная сторона, за которой скрываются неравенство, насилие, нищета и безнадежность. Индия в своей цивилизованной ипостаси – это гигантская потемкинская деревня. Совершаемое героем убийство, играющее роль социального лифта, – не столько намек на то, что такие случаи происходят в Индии каждый день, сколько способ подчеркнуть: у человека из низших классов практически нет перспектив, легальные способы подняться на полступеньки выше существуют разве что в теории.
14 зарисовок киттурской жизни призваны показать провинциальную индийскую жизнь в разрезе и во всей полноте (обложка книги) (Фото: prochtenie.ru) |
Новый релиз «От убийства до убийства» – сборник новелл, написанных, насколько можно понять, до «Белого тигра», подступы к большой форме, поиск и обнаружение собственной золотой жилы. Кто-то из англоязычных критиков предложил считать эту книгу романом в рассказах, поскольку, несмотря на отсутствие сквозных персонажей, здесь имеется единство времени и места: все события происходят в городке Киттур в период между двумя эпохальными коллапсами – убийством Индиры Ганди в 1984-м и убийством Раджива Ганди в 1991-м. Стиль и темы – в общем-то, те же, что в «Белом тигре», и даже метод типизации аналогичный: Киттур, находящийся на юго-западном побережье недалеко от Гоа, – город вымышленный, точно так же, как вымышлена и деревня Лаксмангарх в романе о карьеристе-убийце.
14 развернутых зарисовок киттурской жизни призваны показать провинциальную индийскую жизнь в разрезе и во всей полноте; каждый сюжет вскрывает если не крупный социальный гнойник, то хотя бы маленький нарыв. Вот нелегальный торговец книгами по кличке Ксерокс, продающий в числе прочего экземпляры «Сатанинских стихов» Салмана Рушди и не ладящий с законом; вот женщина, обреченная всю жизнь ходить в служанках и имеющая единственным настоящим собеседником фигурку Кришны; вот нищий строитель, чей единственный шанс продвинуться – служба у не слишком ласковой богатой леди.
Для той Индии, которую показывает Адига, как нельзя лучше подходит формулировка «отечество иллюзий»: здесь все стремятся к невозможному, причем часто этим невозможным оказываются самые, казалось бы, простые и доступные вещи. «Посмотрите, – как бы говорит автор, – возможное здесь невозможно».
Для западного читателя, на которого, вероятно, прежде всего и рассчитана эта литература, «От убийства до убийства» функционирует как минимум в двух ипостасях. Во-первых, это чтиво в высшей степени познавательное: Индия – все-таки страна весьма и весьма необычная, хотя бы потому, что в одном небольшом городе здесь могут молиться нескольким разным богам и говорить на пяти–шести разных языках (это, в отличие от несуществующего Киттура, отнюдь не вымысел Адиги). Во-вторых, это та картина Индии, которую критически настроенный европеец или американец, вероятно, и хочет видеть.
Нет никаких оснований сомневаться в том, что Адига пишет правду. Более того, возможно, что никакой другой индийской правды сейчас не существует. А если она все-таки есть, то Букеровскую премию за нее вряд ли дадут.