4-й фестиваль современного кино «Завтра» открылся фильмом «Воображаемые любови» 21-летнего канадского режиссера Ксавье Долана.
Даже скептики признают, что Долану, этому нарциссу, обожающему снимать себя, любимого, полуобнаженным, удается внятно рассказать остроумную историю
Подобная честь за все время проведения фестиваля оказывалась немногим: Стиву Бушеми в 2007-м, Петру Зеленке в 2008-м, Джиму Джармушу – в 2009 году. Но молодой Долан в этом ряду избранных не лишний: его дебютная картина («Я убил свою маму») с триумфом прокатилась по кинофестивалям различного калибра, была, среди прочих, отмечена в Каннах, выдвинута от Канады на «Оскар», а на 3-м фестивале «Завтра» получила «Гран-При».
Приятно отметить, что первый фильм Долана, щекочущий нервы эпатажным названием, не вышел комом, а режиссер не только не поддался так называемому sophomore effort (в данном случае синдрому второго фильма), но и заметно повзрослел, определился со стилем и начал вовсю иронизировать – над собой, в первую очередь, над зрителями – не в последнюю.
В сущности, в обеих своих картинах Долан рассказывает то, что интересно лично ему. Потому он и автор сценария, и режиссер, и исполнитель главной роли, а в «Любовях» еще и дизайнер костюмов. Рекомендовать его фильмы людям старше 30 лет, тем же родителям, которым вроде как адресован «Я убил свою маму», затруднительно, но так называемая хипстерская тусовка и не испытывающие идиосинкразии к юношам в чрезмерно узких джинсах и очках Ray-Ban должны остаться от фильма в восторге.
Долан переносит на экран собственные переживания и комплексы (кадр из фильма «Воображаемые любови») (фото: kinopoisk.ru) |
«Воображаемые любови» – современное переосмысление ситуации «менаж а труа», отсылающее как к «Мечтателям» Бертолуччи, так и ко «Всем песням только о любви» Кристофа Оноре. Неслучайно в финале «Любовей» на минуту появляется основной персонаж «Песен» Луи Гаррель, подмигивающий герою и героине и закольцовывающий действие.
Довольно целомудренно снятые эротические сцены могут напомнить зрителям о Вонге Кар Вае. Некий синефильский флер – о Франсуа Трюффо и его «Жюль и Джим». Сам Долан прекрасно понимает, что его будут упрекать в заимствованиях, потому намеренно вставляет в фильм песню «Bang Bang» (правда, в исполнении не Шейлы, а Далиды), что звучала и в «Летнем платье» Франсуа Озона.
Итак, любовный треугольник в современном Монреале. Эмансипированная девушка Мари (Монья Шокри), обожающая винтаж-аксессуары и одежду под Одри Хепберн (в «Завтраке у Тиффани»), и парень-гей Франсис (в исполнении, собственно, Долана) со взглядом Джонни Деппа и прической Джеймса Дина, влюбляются в витающего в облаках кудрявого блондина Николя (Нильс Шнайдер). Тот играет на чувствах обоих и в итоге разрывает с ними всякие отношения.
Немногочисленные зарубежные критики, посмотревшие фильм на международном кинофестивале в Торонто, сходятся в одном: если очистить картину от наносной шелухи самолюбования, на поверку она окажется пустышкой. Насчет сравнения вундеркинда с Годаром, звучавшего в профильной прессе после премьеры дебюта, один из критиков едко заметил, что, по крайней мере, прическа у Долана гораздо круче, чем у Годара.
Однако даже скептики признают, что Долану, этому нарциссу, обожающему снимать себя, любимого, полуобнаженным, удается внятно рассказать остроумную и, в принципе, не такую уж и оторванную от реалий жизни историю. У Долана имеется талант, насмотренность, широта его кругозора – от эпиграфа из Альфреда де Мюссе до замороженного шведского синти-попа The Knife (и Fever Ray) на саундтреке – не может не импонировать. (Кстати, в англоязычном прокате фильм называется Heartbeats, как и одна из самых популярных песен The Knife).
Критиков, видимо, раздражает смехотворный по меркам кинематографа возраст режиссера (при этом никто не жалуется на отсутствие опыта и профессионализма), мелочность и поверхностность тем и возмутительно смазливая и благополучная внешность Долана, в чьи неудачи на личном фронте так сложно поверить.
Самого Долана, если верить его интервью, совсем не интересует слава. «Все эти интервью, рекламное продвижение фильма, вся эта болтовня мне совсем не по душе. Создавать что-либо своими руками – вот что имеет смысл в кинематографе. Вообще я снимаю фильмы, будучи безграмотным, я начинаю задумываться об их смысле только, когда меня спрашивают об этом».
В интервью indieWIRE Долан признался, что для него съемки фильма – своего рода замещение неспособности выстраивать личные отношения с людьми, своеобразная психологическая терапия, перенос на целлулоид персональных переживаний и комплексов. Именно это – болезненная и притягательная «новая искренность» – и привлекает в фильмах Долана, несмотря на все их недостатки.