Чтоб чужие боялись
Ладони сделаны Пармиджанино в другом масштабе, так что аристократическая перчатка достигает размеров рукавицы сталевара
Кино повествовало об испытаниях «человека-собаки» на его пути к вершинам славы. 95% успеха фильма составляет умение Кулика смачно рассказывать о своих приключениях в «собачьей шкуре».
Публика в зале неоднократно хохотала над подробностями того, как он кусал зазевавшихся американских критиков и швейцарских художников, честно сбивая колени об асфальт и зарабатывая имя «бешеного русского пса».
Что касается акции специалиста по русскому мату, филолога и журналиста Плуцера-Сарно, его действо не было столь увлекательным, хотя претендовало на статус скандального. Художники и галерейщики, вооружившись транспарантами «Современное искусство – рвотный порошок!», «Современное искусство – наркота и порно!» и т.п., тридцать минут внимали оратору.
Представительно выглядящий Плуцер, с густой черно-седой бородой, в цилиндре и фраке, проговаривал в красный микрофон текст, общий смысл которого сводился к тому, что «современные художники аморальные дебилы», а собирают их произведения «…банутые коллекционеры». Однако, судя по довольным лицам демонстрантов, это ситуация всех устраивает.
Общая идея филолога-матерщинника ясна: будем бичевать себя сами, тогда у того, кто захотел бы напасть на contemporary art, уже рука не поднимется.
Мужчина с ребенком, случайно забредший на перформанс, быстро удалился, дабы дитя не успело впитать филологические излишества. Надо сказать, на других стендах арт-ярмарки тоже не много бы нашлось приемлемого для детишек. Темы в основном две: политика и секс. Самым лаконичным их воплощением выглядел светофор, где на месте красного фонаря загорался портрет какого-нибудь политического деятеля, а на месте желтого и зеленого – условные изображения половых актов.
Триумф любви
В Третьяковской галерее аукционный дом Christie’s представил выставку произведений, продажа которых намечена на июнь. Ядро коллекции составляют прерафаэлиты – английские художники викторианской эпохи, проповедовавшие «дорафаэлевый» стиль, то бишь раннего Возрождения.
Здесь женские образы гораздо менее похабны, чем на полотнах наших современников. Отсюда и наплыв бабушек – ценительниц прекрасного. Я еле протолкнулся к британским шедеврам. В основном на картинах уютно спали дорого одетые красавицы на фоне водоемов с кувшинками.
Прерафаэлиты появились в период правления королевы Виктории (она была на троне с 1837 по 1901 год). В 1848 году образовалось «Братство прерафаэлитов». Когда в соседней Франции гремела очередная революция, в Англии было относительно спокойно: не было крупных войн, благосостояние населения росло.
В мирное время всё больше доминировал культ женщины, поэтому случилась реставрация романтизма. Только в несколько слащавой манере и с богатым символическим наполнением. Самая значительная из представленных работ «Триумф любви» («Фортуна, Слава, Забвение, Любовь») 1871 года, сделанная Эдвардом Берн-Джонсом. Однако сугубо романтического в этом тетраптихе немного, скорее здесь иронично-трагическое содержание.
На первой картине Фортуна с завязанными глазами крутит колесо, по которому «размазываются» коронованные особы. Огромное колесо, изображенное Берн-Джонсом, напоминает буддийское колесо сансары.
На следующем полотне («Слава») – краснокрылый ангел трубит в рог. Фигура женщины в темных одеждах, похожая на Фортуну без повязки на глазах, выражает скорбь. В третьей части – «Забвении» – появились человеческие жертвы, попавшие под беспощадное Колесо Судьбы, все больше кренящееся набок.
Самый удивительный – финал («Любовь»). Жертвами охоты Амура стали мужчина и женщина. Свирепый ангел Любви, поразив стрелами еще одну парочку, торжествующе поставил ногу на плечо поверженного влюбленного. Колесо Фортуны удаляется. Берн-Джонс весьма саркастично изобразил «Триумф любви». Любовь – до смерти.
Сила беззащитности
Не менее оригинален шедевр «Антея» (1530-е) итальянца Пармиджанино (псевдоним Джироламо Маццолы, 1503–1540), выставленный в ГМИИ имени Пушкина в рамках программы «История одного шедевра», стартовавшей в 1974 году с демонстрации «Джоконды».
Пармиджанино – один из основателей маньеризма – течения, в котором проповедовались несколько гипертрофированные идеалы женской красоты: удлиненная шея, тонюсенькая талия, вытянутые кисти рук.
Что касается Пармиджанино – он был особо изощренным любителем оптических искажений и нарушителем классических пропорций. Прославился в 1524 году, когда папе Клименту VII преподнес в подарок «Автопортрет в выпуклом зеркале», где рука на переднем плане гораздо больше головы.
Смелость Джироламо как новатора была в том, что искаженные оптикой части тела он стал переносить и на «обычные» модели, не отраженные в кривых зеркалах. Итальянский мастер является в какой-то степени предтечей экспрессионизма. Знаменитый шедевр, представленный в Музее имени Пушкина, – образец революционных идей Пармиджанино.
Первое, что поражает в «Антее» – несоответствие тонкого лица девушки, ее лебединой шеи громадным плечам и таким же гигантским, буквально мужским, кистям рук. Ладони выполнены в другом масштабе, так что аристократическая перчатка достигает размеров рукавицы сталевара.
Такими диспропорциями Пармиджанино добился уникального эффекта: сочетания беззащитности с царственной мощью и силой. Ведь в остальном работа сделана исключительно в реалистическом духе: дерзкий взгляд, масса ярких, натуралистических деталей, несущих символический смысл.
К примеру, шкурка горностая, свисающая с правого плеча, «вцепилась» зубами в перчатку. Зачем? Во-первых, это забавно. А во-вторых, автор оставил зрителям поле для всевозможных интерпретаций, которых за пять веков уже накопилось немало. Приходите, пофантазируете и вы.