Еще интереснее то обстоятельство, что действие этой довольно мрачной картины происходит на окраинах бывшей империи, в городе Владикавказе, чей образ навеки запечатлелся в советском сознании как образ вечно солнечного, радостного, упоительного местечка, где свили себе гнездо лирические персонажи, чем-то напоминающие Гию из грузинского «Певчего дрозда».
Наркомания потребления
Наркомания – идеальный образ общества потребления: точно так же можно подсадить себя на иглу без конца пополняемого банковского счета...
Ан нет, никакого лиризма, и главный герой, университетский педагог, читает студентам не «гармоничного» Пушкина, а безумного Бодлера.
Вместо «этнических» родственников с их народной мудростью и незатейливым юмором – наркоманский сквот, чудовища, порожденные сном разума…
И так далее и тому подобное.
Еще неожиданнее стал визит самого автора на премьеру картины: Аслан Галазов, утонченный европейский интеллигент, все время говорил об обществе потребления и о наркомании как идеальном образе этого потребления: точно так же, сказал он, можно подсадить себя на иглу накопительства, благополучия, без конца пополняемого банковского счета…
То есть, господа хорошие, червь сомнения и внутренней дисгармонии уже посетил и места отдаленные: экзистенциальный ужас испытывают не только обитатели Тверской и Невского, втайне надеющиеся, что где-то есть земля обетованная.
Как свидетельствует Галазов, 40-летний режиссер из Осетии, таких мест на земле не осталось. Коль скоро его родной Владикавказ, днем орошаемый фонтанами, над которыми кружатся стрижи и те самые ласточки, что прилетят в финале картины, и оглашаемый детским лепетом, ночью становится страшным прибежищем Зла и его присных, его Цветов.
Внутренний монолог Учителя
Всю первую часть фильма (слегка, надо сказать, затянутую и снабженную слишком литературным текстом – внутренним монологом учителя) главный герой, мучимый ломкой, шляется по городу в поисках дозы.
Пик повествования наступает тогда, когда ему наконец удается уколоться – чтобы во второй части фильма попасть в настоящее Зазеркалье, ночной поход с дружками-наркоманами по окрестностям города.
Это странное путешествие и есть самое важное в этой неровной, но очень талантливой картине. Как будто открывается таинственная бездна, бездонный колодец, другая жизнь, жизнь после жизни, как в джармушевском «Мертвеце».
Как будто духи зла смотрят из перевернутой чаши мира на дневных эльфов и посмеиваются над ними. Эта дорога в никуда, в смертельное ничто, в небытие, и есть главное приобретение этой картины, далекой от социального морализаторства и сиюминутных задач борьбы с социальным злом.
Интересно, что в главной роли несчастного преподавателя литературы снимался… преподаватель литературы Владикавказского университета Ирлан Хугаев.
Зеркало не льстит
Он же и написал сценарий, после чего ему посыпались сочувственные отклики: дескать, мы понимаем, как вам было тяжело преодолеть свой недуг.
Между тем господин Хугаев никоим образом не списывал своего героя с себя – скорее с самого Бодлера, только вместо абсента он употребляет героин, зато вполне совпадает с ним по части ненависти к буржуазному миру, лишенному всякого смысла и красоты.
Как ни странно, но именно наркоман – правда, в отличие от своих дружков-маргиналов, обремененный совестью, – становится мерилом всего человеческого.
Именно он, а не цветы жизни, студенты-подростки, до которых он пытается достучаться, цитируя им страшные и одновременно прекрасные стихи, чувствует сердцевину жизни.
У студентов же – пустые глаза, между ними и культурой уже выросла пропасть. А свято место, как известно, пусто не бывает: на этом самом месте всегда могут поселиться бесы.
Недаром в самом начале картины мы слышим внутренний голос героя, который с мучением сетует, что между ним и Богом опять встает дьявол, несущий на кончике иглы избавление от земной юдоли.
Уколоться и забыться, как с разной степенью вовлечения делаем мы все – карьеристы и демагоги, наркоманы и трудоголики, моралисты и имморалисты.