Один человек, абсолютно питерский, хотя родом из Тулы, решил сыграть в Питере моноспектакль «Лолита». Такие спектакли играть – дело, разумеется, свойства деликатного. Набоковщина, порочный флер, персиковая кожа. Коленки. Но, подчеркиваю, это моноспектакль. Так что, Лолита там предполагается немолодая, бородка клинышком, очки. По фамилии Мозговой. Она у кинорежиссера Сокурова еще Гитлера играла.
Можете даже не сомневаться, асимметричный ответ последует: отберут у тишайшего Мозгового зачитанную, испятнанную «Лолиту». Сожгут ее – и хорошо, если не вместе с Мозговым
Честно говоря, я бы не ринулся такую Лолиту смотреть. Может, я бы про Лолиту лучше дома перечитал. Эту ювелирную прозу. Когда она, значит, через Гумберта перелезает: «воображенье дорисует остальное». Ну а кто-то собрался Мозгового послушать: наверное, не у каждого так воображение развито. Тот билет купил. Полон ожиданий.
И тут вдруг, со стороны Летнего сада или со стороны гостиницы «Англетер», я не знаю, появляются другие питерские люди – казаки. Невское казачество. Есть и такое, оказывается. Оно очень сердитое и православное. Оно требует запретить Набокова, Лолиту, Мозгового, а заодно и Сокурова, потому что они все педофилы, гей-пропагандисты и христопродавцы. И требует на законных основаниях, поскольку в Питере, кто не знает, Заксобром принято уложение, что ежели кто намеревается пропагандировать порочные страсти, однополую любовь и тому подобное, то пусть трижды подумает. Ибо Заксобр (слова товарища Достоевского, музыка орденоносца Глиэра) все это запретил.
Еще лет двадцать, десять, пять, три года назад такое трудно было представить, согласитесь. Перестройка вернула тайным эротоманам драгоценную, малолетнюю, но, к счастью, абсолютно бестелесную и литературную «Лолиту», и энтузиасты нянчили ее, не опасаясь погрома. Виктюк безнаказанно ставил «Служанок» и «Баттерфляй». И собирал битковые залы вовсе не по строгой половой ранжированности.
Почему же именно сейчас понадобились казаки и запреты? Может, Виктюк распоясался? Артист Мозговой утратил чувство меры, читая сей текст аж с перестроечной поры? Представляете, чего будет, если пособник пропагандиста содомии Сокурова Мозговой даст свой ударный спектакль «Лолита» посреди мрачного, подверженного всему сырому и тлетворному Питера, с его дворами-колодцами, фиолетовыми изможденными девами и финским тягучим свободомыслием?
Представляете?
По-моему, ничего не будет сверх уже имеющегося. Всадник медный не проскачет. Нос не пройдет по Невскому. Ремонт арки Главного штаба не ускорится – и не замедлится. Несколько человек, купивших билеты на моноспектакль, получат свое удовлетворение, кто трогательно-грешное, кто возвышено-литературное – и юркнут в сырую норку своих квартир. Это не они терроризировали в конце прошлого года питерские задворки, подстерегая юниц.
Может, чувство меры утратил режиссер Сокуров? И ему подобные? Вроде нет. Хоть глаза у вас лопнут, но не найдете вы в его фильмах разнузданной пропаганды содомии. Практически никакой не найдете. Заснете на пятой минуте – это да, это я допускаю. Или дурно вам станет на десятой. Поскольку артхаус не каждый и осилит. А так... Казачеству особо поживиться нечем. Если под кровать не заглядывать, на шкаф залезши.
Чувство меры утратили со-о-овсем другие люди, вот что я думаю. Они с чего-то решили, что можно расставлять по территории страны буквы «П» из бурелома, называть это искусством и драть с потерявших ориентиры губернаторов за это деньги. Возить выставки, с особым цинизмом направляя в традиционно консервативные регионы изгаженные иконы, чтобы как-то разбудить прекрасное в людях. Заставить, проще говоря, прийти с топором и порубить. А потом объявить порубавших неучами и варварами. И приводить в пример... да хоть «Виридиану» Бунюэля, где над Христом и тайной вечерей издеваются, а топором-то никто не рубит: Европа-с! И хихикать глумливо.
Еще, можно верзиловщину (фамилия такая... достоевская) разводить. С креативной настойчивостью объявлять искусством пляски девок в храме. Сулить им премию Кандинского. Требовать показывать в прайм-тайм фильм «Клип» (советую, кстати, не останавливаться на достигнутом, а настаивать на показе еще и «Сербского фильма», он покруче будет), крутить почаще «Школу» Гай-Германики. Ругать Урсуляка, что мало в экранизации Гроссмана уделено внимания тому обстоятельству, что Сталин равен Гитлеру, а Иван – Гансу. Давать премию всякий раз, когда на мосту член нарисуют.
Народ быдлом обзывать.
И можете даже не сомневаться, асимметричный ответ последует: отберут у тишайшего Мозгового зачитанную, испятнанную «Лолиту». Сожгут ее – и хорошо, если не вместе с Мозговым: он Гитлера плохо играл. Играл в нем человеческое, мерзавец. Усложнял, негодяй.
А если ответ не сразу последует (народ-то спит у нас; реальные казаки покуда в питерской истории на авансцену не вышли, в виртуале пребывают), то мы спровоцируем его. И как ловко: вот уже Мозговой, заслуженный артист, обидевшись, решил «Лолиту» не играть. А невидимых пока казаков подонками обозвал. Точно проснутся.
Это он поспешил. Я-то, напротив, считаю казаков с мозговыми неявными, но прочнейшими союзниками, которые напущаются друг на друга из, надеюсь, временного помрачения рассудка. Поясню свою мысль. Обещанный десерт.
Итак, у казаков есть некоторые ценности. Вера, царь, отечество, песня «Не для меня». У мозговых есть свои ценности: право инако думать, дерзко сопоставлять, читать «Лолиту», получать первые призы на бесчисленных биеннале, быть человеком лунного света etc. И вполне они могут жить каждый в своем мире – и не пересечься. Не обидеть друг друга. Не покуситься. Тот по Лиговке с опорным Крестовоздвиженским, этот – по Шпалерной, где архив нежных литератур и всяческих искусств.
Но нет, их стравили. А ведь и те, и другие, уверен, против подлинной, а не литературной педофилии. Против оскотинивания молодежи. Нищеты стариков. Нелегальной миграции. Свободного распространения анонимной глупости в интернете. Вопиющего имущественного неравенства. Против... Да мало ли у нас против чего надо быть? Куда ни кинь – всему у нас нужно серьезное, обстоятельное «против», не говоря уже о «за», а что на деле? Власть поспешно штампует законы о запретах, интеллигенция возмущенно борется с запретом как таковым, ибо где ж тогда свобода, казачество, наливаясь кровью, борется с возмущенными чтецами «Лолит», а в это время...
А в это время сыреет и шатается фундамент, на котором пока держатся, как ни удивительно, и гнилозубый Набоков, и пламенный Аввакум, и Александр на бегемоте, и Ленин на броневике. И мы с вами – какие ни есть.