Ныне возникает новая волна интереса к «турецкому Умберто Эко» – только что в книжных магазинах появился его роман «Снег» («Амфора»), названный «книгой года» по версии «Нью-Йорк Таймс Бук Ревью», и биографический том «Стамбул» (Издательство Ольги Морозовой).
Сравнение с Эко, вынесенное на обложку «Снега», кажется мне достаточно условным. Книги Памука всегда имеют динамичный и лихо закрученный сюжет, основанный на культурной игре, на исторических реалиях, однако все они (в отличие от медиевиста Эко) завязаны на самую что ни на есть жгучую современность. История вклинивается в фабулу, но никогда не замещает ее.
Правильнее было бы сравнить увлекательного и умного Памука с новомодным испанским Артуро Перес-Реверте, кабы не демонстративная беллетристическая легкость последнего (Реверто ближе метода Акунина). Или же с Мураками – как и Памук, Мураками строит свои романы на опыте европейской и американской литературы, перенесенной на национальную почву… Кабы не размытость сюжетов модного японца.
Памук – оригинальный и замечательный автор, который мог бы при ином стечении обстоятельств занять место и Перес-Реверте и Мураками
На самом деле Орхан Памук – самодостаточная, ни с кем не сравнимая величина, а все метафоры и уподобления – маркетинговые ходы, призванные продать автора из непонятной (в литературном отношении) Турции. Памук – оригинальный и замечательный автор, который мог бы при ином стечении обстоятельств занять место и Перес-Реверте и Мураками. Но, странное дело, раз за разом на первые позиции читательского интереса у нас выходят писатели далеко не первого ряда (взять хотя бы Паоло Коэльо или Дэна Брауна), тогда как лучшие романисты мира интересны лишь интеллектуалам и знатокам.
Между тем Памук из тех писателей, которым удается сочетать сюжетную внятность с серьезным философским подтекстом. Одна из важнейших тем для него – сочетание вымысла и реальности, искусства и жизни. «Черная книга» – первый роман Памука, переведенный на русский язык, – рассказывала не только историю поисков брата (который постепенно становится этим самым разыскиваемым братом), но и воссоздавала многообразный, мифологизированный мир Стамбула.
Образ странного и таинственного города возникал не только из воспоминаний и блужданий героев по уличкам и площадям, но в первую очередь из-за статей протагониста, которыми «Черная книга» была аккуратно проложена. Это важно, потому что Памук любит наполнять романы чужими текстами. В «Меня зовут красный» таких вставных текстов можно набрать целый сборник.
Здесь есть и новеллы и притчи, любовные письма и тайные записки… Все это уравновешивает детективную историю, происходящую в Средневековье (падишах заказал группе художников книгу, одного из мастеров убивают). И в конечном счете «Меня зовут красный» оказывается исследованием природы художественного творчества.
Подробно разбирая творчество Памука, я писал пять лет назад, что эта книга, подробно, в том числе, описывающая специфику суфийской поэзии, звучит как политическая декларация и чудовищная крамола, не менее острая, чем антиисламские высказывания Салмана Рушди или Мишеля Уальбека. И как в воду глядел – вот уже некоторое время Орхан Памук подвергается травле и преследованиям, еще совсем недавно ему грозило тюремное заключение.
На этом фоне у нас и выходит роман «Снег», в котором Памук рассказывает историю Ка, турецкого поэта, чье имя намекает на кафкианские кошмары и который возвращается из Германии на родину. Чтобы написать статью о девушках-самоубийцах, протестующих против запрета носить религиозные платки, а затем вернуться во Франкфурт, чтобы быть убитым.
«Снег» говорит о столкновении двух типов сознания – религиозного, основанного на вере в Аллаха, и современного, «прогрессивного». Мракобесы рвутся к власти, светская бюрократия пытается усмирять традиционалистов, которые счастливы своей верой, унаследованной от отцов. Либералы и западники, в отличие от верующих, все как один несчастны. Вот и поэт Ка на самом деле возвращается на родину за поддержкой и опорой в своих «морально-нравственных исканиях».
На самом деле Орхан Памук – самодостаточная, ни с кем не сравнимая величина |
Существенный аспект: в многолетней эмиграции Ка не написал ни одного стихотворения. Приехав в маленький город, занесенный снегом, Ка начинает писать одно стихотворение за другим. Интересно, что Памук не дает текстов стихотворений, он пересказывает их своими словами. Любитель вставных новелл и «следов чужого присутствия», этот свой текст Памук делает монохромным, авторским, цельным.
Именно это и дает писателю возможность сделать «Снег» современным романом, рассказывающим о современности. История, эстетика, воспоминания, искусство более не вторгаются в сюжет боевым клином, но существуют на периферии: для особо усердных читателей Памук заканчивает роман перечислением стихотворений, написанных Ка во время своего пребывания в Турции. Список стихотворений и номера глав, в которых они описываются.
Ну, разумеется, это же прямая отсылка к роману Бориса Пастернака «Доктор Живаго», который тоже ведь заканчивался тетрадкой стихов опального автора! Орхан Памук неоднократно признавался в любви к русской литературе. В «Снеге» мы находим массу упоминаний о русском влиянии, до сих пор ощутимом в его стране, о русских домах и Тургеневе, о русской архитектуре и русском снеге.
Очень важно, что главный герой романа – поэт. То есть наблюдатель, не от мира сего, обычный (здесь стихи пишут все!) турецкий интеллигент, пытающийся выжить и сохранить любовь, несмотря на всеобщую агрессию и социальный раздрай. Правда, в отличие от русского прототипа, Ка умирает не своей смертью, а зеленая тетрадка со стихами оказывается утраченной. Поэтому рассказчику не остается ничего, кроме пересказа лирических строк своими словами.
С помощью отсылки к «Живаго» Памук отдает дань уважения любимому автору и делает мессидж книги более внятным, более понятным нашему читателю. О да, турецкий автор написал очень своевременную, а главное, очень русскую книжку. Ведь главный конфликт «Снега» (гражданская война, вяло текущая, тлеющая в мозгах и выплескивающаяся на улицы) очень легко ложится и на наш нынешний идеологический раскол.
Мураками строит свои романы на опыте европейской и американской литературы, перенесенной на национальную почву… |
С одной стороны, Россия семимильными шагами идет в светлое капиталистическое будущее, прогибаясь под глобализм и прочие актуальные политические гаджеты. Но есть ведь и другое, прямо противоположное умонастроение, нарастающее по мере утверждения западных ценностей. И вот уже РПЦ начинает говорить о неприемлемости либеральной модели прав человека, а православные громилы с иконами находят общий язык со скинхедами и нацболами. Общество пользуется благами цивилизации, при этом все глубже и глубже погружаясь в архаику, в язычество, превращаясь в странное хтоническое варево.
И если верить снайперским наблюдениям Памука, ситуации в России и в Турции оказываются зарифмованными. К сожалению, рифмы эти оказываются столь точными, что становится страшно. Когда театральное представление оборачивается попыткой мятежа, удобным поводом для подавления исламской заразы, а жизнь поэта (человека) – разменной монетой (не больше гроша) в политических играх ортодоксов.
Памука трудно заподозрить в симпатии к исламистам, однако он нарочно делает религиозных активистов умными и интересными людьми. Вера дает людям почву под ногами, делает их счастливыми или успокоенными. Отними у них опору, что останется? Поэт Ка мечется между верой и неверием, своим турецким происхождением и эмигрантскими привычками. «Одиночество – это вопрос гордости; человек самодовольно погружается в свой собственный запах. Проблема настоящего поэта – то же самое. Если он долго будет счастлив, то станет заурядным. А если он долго будет несчастен, то не сможет найти в себе силы сохранить свои стихи полными живых чувств... Настоящая поэзия и счастье могут быть вместе очень недолго. Через какое-то время либо счастье делает поэта заурядным, либо настоящая поэзия уничтожает счастье...»
Памуку важно показать диалектику происходящего, всю его неоднозначность и постоянно возникающие оттенки и полутона, в свою очередь раскладывающиеся на другие полутона и оттенки.
Да, сегодня это очень большая редкость – первоклассная книга, затрагивающая болевые точки без политических или эстетических спекуляций, умный роман с красивой любовной историей и интеллектуальными поисками, лишенными занудства или высокомерия. Между прочим, отблагодарить автора за такой изысканный подарок можно лично. На четверг и пятницу запланированы встречи Орхана Памука в книжных магазинах Москвы и Питера.