Несколько дней назад командующий военно-морскими силами (ВМС) Корпуса стражей исламской революции Ирана Алиреза Тангсири заявил: «Мы запланировали производство крупных кораблей и уже начали их строительство. Верховный лидер (руководитель и духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи – прим. ВЗГЛЯД) назвал этот год годом производственного прорыва, и ВМС КСИР полны решимости выполнить это указание верховного главнокомандующего. ВМС КСИР активно занимаются производством кораблей и добились большого прогресса».
Возможности и пропаганда
Громкое заявление, ничего не скажешь. Тут, однако, стоит вспомнить поговорку, которая встречается у афганцев, проживающих в приграничных с Ираном районах. Эта поговорка гласит: «Самый прямой иранец – кривой как сабля». Это отражает, с точки зрения жителей Афганистана, хитрую натуру иранцев. Все, что говорят хитрые персы на самом деле надо «делить» – причем не напополам, как говорит поговорка, а на восемь-десять.
При этом надо понимать, насколько оголтелой является иранская внутренняя пропаганда. Если верить иранскому официозу, то Иран – без пяти минут сверхдержава уровня «почти Россия», надо подождать совсем немножко. А значит, заявления о крупных кораблях от ВМС КСИР могут быть просто очередным пропагандистским ходом, что называется, из той же серии. И вот по каким причинам.
Методы, которыми Иран обеспечивает свою безопасность, крайне специфичны, но если упростить, то картина такая. Вооруженные силы должны отразить нападение на Иран иностранных государств, а КСИР отвечает за все остальное – иррегулярные войны в соседних странах, сдерживание противников негосударственными военизированными формированиями, охрану границ и еще массу вопросов.
И корабли в этой схеме являются зоной ответственности ВМС, военного флота. За строительство боевых кораблей в Иране отвечают ВМС, а не ВМС КСИР. А КСИР оперирует массой полурегулярных сил, которые выполняют задачи по охране государственной границы на море, провоцируют американцев и их союзников, задерживают иностранные коммерческие суда и тому подобное. ВМС КСИР, в отличие от ВМС Ирана в целом, состоят в основном из моторных лодок, а самыми крупными вооруженными единицами в нем являются 205-тонные ракетные катера типа «Тондар».
Впрочем, крупные корабли в «просто» ВМС Ирана все-таки есть – это переоборудованные в военных целях гражданские суда. Самым большим таким судном является недавно вступившая в строй плавбаза «Макран». Боевым кораблем, однако, ее можно считать весьма условно. Обычный же иранский боевой корабль – это уровень сторожевика времен пятидесятых годов прошлого века, с радиолокационным комплексом и системами связи на уровне семидесятых и небольшим числом старых противокорабельных ракет с ТТХ на уровне восьмидесятых годов.
Самый крупный боевой корабль, который иранцы пока построили – «Саханд», который они определяют как эсминец. В реальности это очень слабый и маленький корвет с плохим оружием, допотопным оборудованием и водоизмещением всего в 1300 тонн. Этот корабль – пока предел того, что Иран строил сам. Какой корабль с большим водоизмещением иранцы реально могут спустить на воду? Пока это будет или «Саханд-переросток», или же переделанное в некое подобие вспомогательного крейсера грузовое судно. Больше ничего иранцы сами пока не осилят – у них нет ни двигателей, ни оружия, ни инженерной школы.
Задачи и угрозы
Тем не менее полноценные военно-морские силы Ирану очень нужны. У Ирана полно задач на море. Для иранцев возможность нарастить морское могущество значит очень много.
В конце 2000-х годов сомалийские пираты неоднократно пытались захватывать иранские торговые суда в Аденском заливе – и Ирану приходилось держать там свои корабли. Сегодня Иран снабжает Сирию топливом и боеприпасами, используя в том числе морские коммуникации (особенно это касается топлива). Полагаться Ирану сегодня в защите своих танкеров приходится на ВМФ России, и самолюбивым иранцам этот факт не может нравиться. Поставки оружия йеменским хуситам и защита своих сообщений с ними тоже требуют военных кораблей, иначе та же Саудовская Аравия просто блокировала бы хуситов с моря. Еще одним насущным вопросом является защита сообщений с дружественной Венесуэлой. В текущей политической ситуации было бы логично иметь возможность отконвоировать танкер или несколько силами военного корабля – лишь бы он был.
Есть и еще один фактор. Иран уже воевал с американцами – причем на море.
В 1987 году на иранских минах в Персидском заливе подорвался американский фрегат «Сэмюэл Робертс». У корабля оторвало киль, корпус начал разрушаться, в некоторых помещениях возник пожар, а машинное отделение оказалось затоплено. Турбины сорвало с фундаментов, корабль лишился хода и оказался обесточен – прямо посреди иранского минного заграждения. Только экстраординарная подготовка команды и удачная конструкция позволила буквально вытащить корабль с того света.
В ответ на это ВМС США 18 апреля 1988 года провели операцию «Богомол». Американские корабли и самолеты разрушили две неактивных нефтедобывающих платформы, которые иранцы использовали в качестве временных баз, потопили в морском бою ракетный катер «Джошан» и уничтожили ударом с воздуха боевой корабль «Саханд» (не нынешний «Саханд», а его предшественник). Был поврежден один иранский истребитель, еще один боевой корабль и потоплено три скоростных моторных лодки.
Иранцы этого не забыли. Если исторический опыт иракцев – танки «Абрамс», перемешивающие с песчаным грунтом защитников страны, то для иранцев это морской бой с ракетным крейсером и фрегатами ВМС США и их палубной авиацией. Чтобы не допустить такого в будущем, опять-таки нужны военно-морские силы.
Необходимость в сильном военном флоте у иранцев есть, понимание того, зачем он им нужен, тоже есть. И даже пропаганда, говорящая о том, что он скоро будет – есть. Только нет возможности его реально построить.
Россия и иранский флот. Возможности и ограничения
Тут бы на арене появиться российскому оборонно-промышленному комплексу... Момент, казалось бы, благоприятный. Россия вполне может дать Ирану и готовые корабли, и комплектующие. Иран мог бы стать палочкой-выручалочкой для отечественного кораблестроения, во-первых, дав ему заработать, а во-вторых, став тем самым покупателем, который оказался в силах заставить нашу промышленность все делать «как положено». И положительный опыт сотрудничества с Ираном у нас есть. До сих пор в строю иранских ВМС стоят три подлодки проекта 877.
Создание иранского флота было бы выгодно для нас и по стратегическим причинам – оно потребовало бы от США тратить дополнительные силы и деньги на присутствие в Персидском заливе в масштабах значительно больших, нежели это имеет место сегодня. Грубо говоря, не имея возможности поддерживать паритет с американцами самостоятельно, мы делегировали бы часть этой задачи иранцам. И такие вещи реально работают.
Однако не все так просто. Во-первых, у Ирана есть неприятный опыт, связанный с Россией как в историческом контексте, так и конкретно в 90-х годах прошлого века. Тогда Россия под давлением США оборвала с Ираном все военно-техническое сотрудничество. Это не забыто в Тегеране до сих пор. Но даже без этого иранцы невероятно сложный партнер, действия которого не всегда поддаются логике (по крайней мере, с нашей точки зрения).
Иран – это в каком-то смысле зародыш будущей Персидской империи – 2. У него уже сейчас есть планы по экспансии в постсоветское пространство – в Армению, Туркменистан, Таджикистан и далее.
Есть такие же планы насчет Сирии, которая обязана иранцам не меньше, чем России, и в будущем наши интересы в этой стране могут серьезно пересечься. Все это, скорее всего, заставит Иран сдержанно относиться к любому возможному сотрудничеству с Россией. Кроме того, невозможно сбросить со счетов фактор смертельного врага Ирана – Израиля.
Отношения между Россией и Израилем сегодня весьма противоречивы. С одной стороны, Израиль – ближайший американский союзник. Он бомбит Сирию, не считаясь с тем, какой политический ущерб это нам наносит.
С другой стороны, именно Израиль – это та дыра в стене западных санкций, через которую в Россию попадают иностранные санкционные комплектующие для военной техники, а иногда целые технологии. Например, беспилотные аппараты «Форпост», обеспечившие львиную долю первоначального успеха в Сирии –в реальности это локализованные в России израильские БПЛА Searcher. России крайне невыгоден конфликт с Израилем, а мощные усилия по созданию иранского флота такой конфликт вызовут неизбежно.
Иначе говоря, масштабная российская помощь в создании ВМС Ирана крайне маловероятна. Этого не хочет Иран и на это не можем пойти мы из-за израильского фактора. Возможно, главным партнером Ирана в создании полноценных ВМС станет Китай. Но специфика иранского менталитета может замедлить и этот процесс. А это значит, что больших кораблей в привычном нам полноценном виде, а не в виде вооруженных контейнеровозов и «эсминцев» размером в полтора малых ракетных корабля каждый, у Ирана не будет еще очень долго.