«Отпразднуем – и за лопаты». Как волонтеры спасают Анапу от мазута

– Три часа, молодой человек, – говорит Элеонора Жидкова из центра спасения птиц «Гагара», только что обустроившегося на улице Мира в поселке Витязево, город-курорт Анапа. – Три часа на пляже, все разговоры потом.

– То есть вы не хотите познакомиться? – спрашивает кубанский журналист, настигший Жидкову у входа в «Гагару». Точнее – близ массивной конторки у двери со свежей надписью «канцелярия» маркером по скотчу. – Познакомиться и дать ваш комментарий по ситуации.

– Всю жизнь мечтала, – отвечает Элеонора, подкрепив сказанное максимально располагающей – насколько позволяют прошедшие четыре дня аврала с несколькими часами сна – улыбкой.

– Сейчас полдень, – Жидкова смотрит на часы. – Пока доберетесь до, например, Можепсина, где ближайший пляж с мазутом. Пока переоденетесь, пока часа три ударно поработаете. Пока опять переоденетесь и сюда вернетесь… Короче, к пяти часам жду с нетерпением. И отвечу на любые ваши вопросы. Даже самые нескромные.

– Куда птицу ставить? – у двери в «канцелярию» появляется мужик с картонной коробкой. – Тут недалеко на берегу взял…

– Извините, – говорит кубанскому коллеге главная по «Гагаре». – Тут у нас другие нескромные вопросы… Мыли?

– Нет.

Ящик раскрывается. Пахнущее нефтью черное существо – размером с утку, иные детали скрыты мазутом – резко выбрасывает длинную шею на воздух.

– Подышать, обязательно. Дырки что же не сделали? – пеняет доставщику Элеонора, посылая пробегающего волонтера к «канцелярии» за ножницами.

Коробка – прямо на руках – проверчивается в нескольких местах.

– Теперь мигом на Черноморскую, 2, – наставляет Жидкова. – Там моют. И только потом к нам. Спасибо и до скорого!

С чего начать спасение птицы:
Защитить себя: респиратор + перчатки + резиновые сапоги.
Поймать птицу. Отмыть в пунктах, дать сорбент.
Привезти в единый пункт сбора.
Не выпускать птицу после помывки. Не кормить.

(Здесь и далее курсивом – выдержки из чатов, модерируемых волонтерским штабом в Анапе. – прим. ВЗГЛЯД)

* * *

– Цифра девять! – провозглашает врач-орнитолог Роман, глядя на очередной картонный ящик с дырками, куда после осмотра только что вернулся обитатель. – Гагара чернозобая, натрий-хлор, наблюдение...

Цифр – и, стало быть, ящиков в центре «Гагара» – только за первые сутки набегает около двух сотен. Пространство столовой базы отдыха, где разместился центр по спасению птиц, осваивается волонтерами постепенно. Столы у входа буквой «П» – своего рода приемный покой в квадрате синего скотча, наклеенного на пол. Сюда несут ящики с птицами – выловленными в Черном море и на берегах, отмытыми от мазута (по-разному, но в основном тщательно) и уже здесь пронумерованными.

– Больше столов богам столов, – говорит ростовский волонтер Василий, вместе со спецкором газеты ВЗГЛЯД выстраивающий очередной контур вокруг первоначальной «пэшки». – Скотч сейчас переклею, вы птиц встречайте…

За стойкой «канцелярии» – в квадрате желтого скотча – расходники: отдельно медицинские, отдельно пищевые (холодильники для рыбы привезли сразу), немного в стороне – одежда и прочее для добровольцев. В глубине столовой за несколькими линиями скотча красного – собственно медицина, где распоряжается сертифицированный птичий доктор из добровольцев, местных или приехавших; в данном случае – москвич Роман. Подле него десяток волонтеров-экологов из Воронежа и Москвы: подносят ящики, готовят птиц к осмотру, держат, записывают наблюдения про «цифру девять» и другие подобные числа. А также кормят, поят и пичкают пернатых полезным. За красный скотч можно зайти лишь в белых одноразовых костюмах защиты – и то если есть полоска красного скотча, пришпиленная на рукав.

Короче, все примерно как в пандемию. Только без пандемии.

– Зонирование и маршрутизация – то, чего требует любая клиника, – говорит Элеонора Жидкова. Родилась в Минводах, 30 лет жила в Сибири – мединститут, потом спортивная медицина и небольшой бизнес на товарах для здоровья. Теперь живет под Новороссийском в нескольких десятках километров от Анапы. Официальных полномочий у Элеоноры – ноль. Практический авторитет – судя по тому, что «Гагара» вокруг нее силами нескольких десятков добровольцев собралась и заработала за несколько часов – близкий к абсолютному.

– Электрогрелки, инфузоматы, шприцы, – перечисляет птичий доктор Роман список первоочередных нужд «Гагары». То ли для властей, анапских городских и краснодарских краевых, то ли для бизнеса, у кого что есть. К вечеру появляется половина заказанного оборудования. А расходники – даже с запасом.

* * *

– На Ставрополь есть желающие? – слышится от «канцелярии»: к «Гагаре» подъехал очередной водитель-дальнобой. – Три десятка возьму.

В Ставрополе – ближайший сертифицированный центр реабилитации дикой птицы, попавшей в беду. Там есть стационарное, а не походно-полевое лечение, уход, оценка возможностей возвращения в природу по весне или позже. Другие центры, поближе к Анапе, подключились не сразу: декабрь для птичьих спасителей – в этих местах обычно не самое горячее время. Так что пока что доступен лишь Ставрополь. Часов семь на любезной попутке, которая привезла добровольцам «Гагары» гуманитарку из соседнего края.

30 коробок – гагары, бакланы и поганки-чомги – конечно же, находится.

– Можно 40, – разрешает водитель.

– Нельзя, – отвечает Жидкова. – Подавятся, поломаются, путь долгий. Хоть какое пространство между коробками должно быть.

– Братцы-сестренки по доброй воле, крахмал [для отмывания птиц от мазута] какой нужен, кукурузный или картофельный?
– На пункте сообщают, что желательно бульбу. И что в день уходит от 40 кило до полцентнера.
– 200 кило с доставкой завтра засылает [Краснодарский] край.
– Тогда на четыре дня хватит. В одном пункте. А потом...
– Ну будет же еще.
– Может, да. Может, нет.
– Будет.
– Мы пока три тонны нашли в Краснодаре. По 67 за кило, будем ломать цену, если от тонны брать.
– Если на три недели, то смысл есть. Особенно если ломать.
– А везти не далеко будет?
– Часа четыре. Машина на тыщу кил есть. Нас еще трое. И лопаты со всем другим нужным для пляжа захватим. Пара дней на поработать точно есть.

* * *

– Костюмы одноразовые есть, перчатки есть, – доносится из глубины комнаты с инвентарем.

– Говори, чего нет, – запрашивает комнату Иван, волонтер штаба. – Тут уже 40 человек в очереди, надо понимать, что у нас есть, а за чем обращаться срочно.

«У нас» – это в главном добровольческом штабе посередине длинной улицы Черноморской в Витязеве. Место – половина магазина детских товаров. Открытие штаба – каждое раннее утро, новых и имеющихся добровольцев – сразу под полсотни. Внутри четыре стола с компами для оформления, десяток сотрудников. И вот весьма обширный, плотно забитый склад.

– Респираторы на сегодня вроде есть, – не прерывает заданной формы доклада комната. – И сапоги есть. А лопат мало…

– Лопаты везут, – сообщает Юлия Вовк, активист, спикер молодежного парламента Анапы, а в последние недели – главная по добровольческому штабу. – Только что звонили, едут лопаты.

– Ну и ффух… Правда, сорокового-то вашего и нет, – говорит спецкору газеты ВЗГЛЯД Иван, роясь в залежах резиновых сапог. – И сорок второй был, да пока кончился. Сорок третий попробуете?

– Можно, конечно. Но смысл…

– А знаете ли вы, – с нарочитой серьезностью вступает волонтер штаба Артем, отрываясь от компа с таблицами вновь прибывших волонтеров, – что восточные резинотехнические изделия при всей разнице предназначения обладают одной общей характеристикой?

– Какой? – ведется, не выдерживая подвешенной Артемом паузы, кто-то из волонтеров.

Перед ним – чистый бланк «Заявления о добровольном участии в ликвидации нефтяных загрязнений в муниципальном образовании город-курорт Анапа». В бумаге: «Сообщаю о своем участии… обязуюсь соблюдать технику безопасности и правила поведения в местах проведения мероприятий по ликвидации чрезвычайной ситуации… инструктаж пройден, памятка вручена», дата, подпись, расшифровка. К концу декабря таких бумаг, по данным добровольческого штаба, заполнено около 10 тысяч.

– А такой, что абсолютно любые тамошние резиновые изделия маломерят, – невозмутимо продолжает репризу Артем. – Будь то сапог вот, многоразовый. Или же…

– Тьфу на тебя, – говорит кто–то из девушек в плотной ветровке и с газовым респиратором – крутым, со сменными фильтрами – на шее. Очередь из потенциальных волонтеров ржет.

– Так что вы, молодой человек, – отвесив полупоклон даме, возвращается в беседу со спецкором газеты ВЗГЛЯД Артем, – дайте шанс китайскому сорок третьему. К тому же еще на портяночку, в смысле носочек байковый – да, там внутри. Глядишь, и срастется все.

– Вы же на Можепсин? – спрашивает Павел Никитченко группу экипированных местных, садящихся в запаркованную напротив штаба машину. Ручей Можепсин – место сбора волонтеров-добровольцев без закрепленного властями участка. Вот вроде Павла, который сам приехал из Енакиева, ДНР. Или кубанского коллеги, которого в обмен на интервью отправила работать Элеонора Жидкова из «Гагары».

– Мы туда, – подтверждает витязевский житель Матвей. – Но нас толпа.

– Так и я не один, – говорит Павел. – Нас трое с ДНР.

– Так вы давайте сейчас, а Матвей нас потом заберет, – решает «толпа». Павел и двое донецких благодарят. Авто трогается. От штаба – минут десять до ручья, столько же обратно.

* * *

– Что же ты, Виталик? – спрашивает Михаил, станица Староминская, обращаясь к переполненной емкости для строительного мусора.

На борту массивного металлического контейнера, стоящего на пляже, действительно написано «Виталик». Сдержанность казака Михаила можно оценить в полной мере, лишь зная несколько дополнительных вводных.

Во-первых, от Староминской, что на севере Краснодарского края, до пострадавшего анапского пляжа, где закрепленный участок Михаила и его полусотни земляков – пять часов езды. В одну сторону. Стало быть, выехали ночью, приехали часам к восьми утра – и сразу в бой.

Во-вторых, ночевки в Анапе у староминских пока нет. «Не все владельцы гостиниц и домов отдыха сразу и адекватно отреагировали на ситуацию», – со всей возможной вежливостью сообщают в добровольческом штабе. «Вита», «Аврора», «Венеция» – эти и другие открыли двери первыми и бесплатно. Но они могут принять десятки добровольцев, а желающих приезжих – реально тысячи.

Одна из наиболее востребованных таблиц в волонтерских «телегах» – «обеспечение жильем». Слева – «два человека, три дня». Посередине – «планируемый бюджет на проживание». Хорошо, если тысяча либо полторы в день, но чаще всего «без бюджета». Зато в правых колонках постоянно появляется обнадеживающее «решено, помощь отелей», «решено, помощь частного сектора». Не меньше, однако – «помощь благотворителей». Это значит, что пришлось платить из фонда, куда во второй половине декабря деньги собирались со всей страны.

– Хорошо, что устаканивается с жильем так или иначе, – говорит Михаил из Староминской. – Но нас – вот правда, под 50 человек. И где мы будем жить – пока не знаем.

– Мы пока в автобусах ночуем. Третий день уже, – подсказывает Константин, Новопокровский район. Откуда до Анапы – те же самые пять часов, но с северо-востока.

Впрочем, как раз новопокровцев в этот момент скликают с пляжа. Районных волонтеров опрашивают на предмет наличия паспорта – чтобы можно было по списку поселить и тех добровольцев, кто основной документ на пляж с собой брать не стал. Бесплатно, конечно. Видимо, осознание момента посетило еще кого-то из хозяев причерноморских гостиниц. Да так, что на староминских, к слову, тоже в итоге хватило.

Но это выяснилось ближе к вечеру. А пока – в-третьих – обычное для нынешней волонтерской Анапы дело. Сколько мешков ни заполни смесью воды, песка и мазута, сколько ни перекидай лопатами, а контейнеров все равно в нужном количестве нет.

«Виталик» – как и ему подобные грузовые емкости – забит под завязку. Ждать ближайшего колесного бульдозера, который берет мешки на ковш и отвозит на полигон, непонятно сколько. А ставить наполненные жителями Староминской мешки уже некуда. По соседству – свои участки со своими закрепленными добровольцами: Новопокровский, Кавказский, Павловский районы, Туапсе, Геленджик – «короче, весь край здесь», говорит Михаил.

А чуть дальше – спасатели из МЧС, а еще поодаль – оранжевые жилеты городского жилкоммунхоза. И все с теми же проблемами: вывозить, вывозить и вывозить.

– Нет, – говорит Михаил, – мы, конечно, вызвали из района своих [бульдозеристов с машинами]. Как и другие – из своих райцентров. Но им сюда ехать еще медленнее, чем нам.

– И горючего не на три копейки…

– Во-первых, у нас есть, – отмахивается староминский житель. – На такое дело – найдется. Во-вторых, здесь тоже выдают, если надо: такой же расходник, как и сапоги с лопатами. Но порядок-то должен быть, хотя бы с «Виталиками»?

В результате как-то вывезли, конечно. А там и федеральная ЧС подоспела.

– SOS мешок SOS! Найти подходящие – проблема. Чтобы стояли и не текли мазутом, иначе зачем весь труд.
– Как вариант: строительный, в него вкладываем пластиковые 60–90-литровые.
– В Краснодаре нашел из-под сахара, 500 штук оптом, отдадут по три рубля.
– Подойти [на пляж] не могу, у меня маленький ребенок. Говорите, что нужно – финансово, дистанционно, организовать доставку.
– Кто едет с других городов чистить пляж от мазута, могу с завтра для ночевки предложить два спальных места. Витязево, вторая линия, до места пешком семь минут по хорошей погоде, среди пальм…

* * *

– Если не убирать берег, то закроются все [гостиницы и санатории], – рассуждает Георгий, владелец прибрежной гостиницы в Джемете, город-курорт Анапа. – Если не помогать нашим волонтерам, то они не приедут. И весь берег убирать будут очень и очень долго и без гарантий.

На календаре – начало двадцатых чисел декабря. Тогда еще не был понятен масштаб бедствия. Как и то, что ближайшие сезоны в Анапе и окрестностях окажутся под большим вопросом.

– Ну хорошо. То есть плохо, если мы все тут вместе в 2025 году не откроемся, – через несколько дней допускает такую возможность Георгий. – Как вы думаете, кому [из владельцев гостиниц и прочих курортных бизнесов] в первую очередь будет предложена антикризисная помощь, преференции, льготное участие в интересных проектах?

Георгий при этом понимает, что нынешние времена немного отличаются от ковидных. И, соответственно, денег на поддержку пострадавших предпринимателей в Анапе может оказаться меньше, чем в пандемию. Кстати, в то, что их может не оказаться вовсе – после введения режима ЧС на федеральном уровне, – Георгий не верит.

– Но чем меньше денег, тем важнее приоритеты по получателям помощи, – рассуждает владелец гостиницы в Джемете. – Все здесь знают, кто и как работал на очистке пляжей от мазута, кто помогал людям, а кто решил просто не заметить беду. И мы знаем, и власти знают, которые будут распределять помощь… Ну и потом: год-другой – и люди приедут сюда отдыхать, как уже было 15 лет назад [после схожего разлива нефти в 2007 году. – прим. ВЗГЛЯД]. И люди уже сейчас запоминают, куда надо возвращаться.

– Каким образом?

– А вы к защитным костюмам приглядитесь, – советует Георгий.

И точно: на каждом комплекте СИЗов, которые получают волонтеры, – логотип гостиницы, где они бесплатно живут и столуются.

– Мы придумали, остальные [гостиницы, принимающие добровольцев] переняли, – объясняет Георгий. – Дела на три копейки, память – на сто рублей. Мы бизнес или где?

– Если у кого-то обострились тревожные состояния, могу предоставить свою помощь специалиста. Мы не можем изменить произошедшее. А вот здоровье и друг друга поддержать можем. И должны.
– Всем обнимашки, я массажист. Хочу приехать и помочь тем, кто после труда утомился или что-то болит. Подскажите, куда сразу ехать?..
– Организовано горячее питание слева от реки.
– Пробовали. Харчо оч ок, а гречка, как моя доля. Спасибо, конечно!
– На Черноморской борщ и пиццы кафешные свежие! По белому [одноразовому защитному] костюму все будет! Неважно, ты пляжный или птичий.

– Это факт. Все мы тем же самым перемазанные!

* * *

Витязево, начало улицы Черноморской. На одной стороне – кафе. На другой – автомойка. В кафе – действительно борщ, пицца и много волонтеров. На мойке – много волонтеров и собственно мойка, в смысле процесс. Только не машин, а птиц.

«Гуманитарная помощь – сюда», – гласит лист ватмана на среднем въезде, если все еще трактовать птичью мойку по-автомобильному. В списке – примерно то же, что требуют в «Гагаре» птичий доктор Роман и его коллеги: натрий-хлор, гептрал для печени, катетеры, шприцы – на 1, 2 и 5 мл. Отдельно – «Одноразовые пеленки».

– Не потому что нету, – объясняет анапская жительница Лариса, одна из координаторов мойки. – Просто все очень быстро кончается. Видите, сколько привезли. Но всегда надо еще и еще.

За правым въездом – коробки. Их примерно сто. Все наполнены: нырки, гагары, бакланы, поганки. Запах от коробок – как на нефтебазе.

– «Лепесточками» не пренебрегаем, – предупреждает саратовский доброволец Дарья, протягивая респиратор. – Нет, туда, где коробки, вам нельзя. Но и вокруг мойки ходить сейчас – примерно как на пляже. Вы же на пляже носите маску? Вы молодец. Вот и здесь тоже надо…

– Без респираторов с фильтром второго или третьего класса – защита от паров, в том числе мазута – даже не думайте выходить на береговую линию в местах разлива.
– Мы сегодня уползали как квадроберы на четвереньках, надышались.
– Нашла несколько вариантов дешевле, чем обычно. Готова купить и забрать, это в Новороссийске. Есть 1000 штук по 20 рублей. Если кто-то поддержит меня финансово, выкупим сразу все.
– Могу дать на 500. Только 300 – волонтерам при нашем ТОСе (территориальное общественное самоуправление. – Прим. ВЗГЛЯД) в Джемете, это за Можепсином дальше.
– Да, спасибо, я знаю. Дальше в личку, можно?

* * *

– Прибываю утренним поездом из Тамбова на три дня. Прошу поставить меня на какие-нибудь работы с птицами днем и на ночное дежурство с чистыми птицами по уходу и т. п. Работать на пляже не могу по здоровью. Также везу гуманитарку и основную ее часть буду забирать по приезде [на пунктах выдачи].
– Есть хамса свежезамороженная, если нужно, ответьте пожалуйста, коптильный цех готов отдать…
– Загрязненная птица. Причал 54, серощекая поганка, нужен сачок.
– Будем у вас только через час примерно, зато с сачками.
– Ребята, будете смеяться, а я поганку-то поймала.
– Тогда мы с сачками не едем к вам, вы молодец.
– А мы можем приехать забрать на мойку.
– Давайте. Нужна коробка с дырками и скотч для клюва. Я как и была – у причала 54, сдам птицу и могу продолжить на мониторинге. Или на мойке.

– Бриллиантовые глазки – это что такое? – спрашивает человек, только что выгрузивший к птичьей мойке несколько центнеров нужностей из пикапа с армянскими номерами.

– Это глазки закапывать, – объясняет волонтер Лариса. – Птичкам. И, кстати, людям тоже не мешало бы.

– Маркеры… Чайник… Это не птицам, это нам, – слышны заявки рядом.

– Если привезут столы, – чуть повышенным голосом говорит волонтер мойки Елена, Сочи, – никому не отдавать, кроме меня. Столы, удлинители – я первая в очередь.

– Щас, – говорят Елене с трех сторон такие же дамы в белых костюмах и с респираторами разного достоинства – от одноразовых до стационарных со сменными фильтрами.

Всеобщее «щас» понятно. Дополнительный пластмассовый стол – еще минимум четыре коробки с птицами на нем в непосредственном доступе. А лишний удлинитель – легче заряжать мобильники и аппаратуру.

– Ну, я хотя бы попыталась, – уступает Елена.

– Здравствуйте, – приветствует еще одна организационная девушка с надписью «Юля» на СИЗе. Юлия протягивает правую руку тыльной стороной вверх, как для поцелуя. На руке черным маркером написан телефон.

– Наше ноу-хау, чтобы можно было друг у друга сфоткать номер, а не диктовать каждому, – объясняет она. – И спасибо, что руку поцеловать не норовите: маркер же смывается… Ну и не полезно это совсем сейчас.

– У меня были испачканы только запястья, кожу очень жгло, смогла смыть только жидкостью для снятия макияжа.
– У меня тоже руки, а женщина рядом [на пляже] – так вся упала. Мы ее из мазута вместе с птицей доставали.
– Старые кроссовки и пакеты на ноги. Бахилы не ок, лучше пакеты-пакеты или пленкой заматывать.
– Завтра еду, могу двоих взять. Можно на мойку, можно на мазут, без разницы.
– На пункт с птицами в ночную смену четыре девушки. Там надо будет птичкам лекарства давать.
– Еду в течение часа, машины нет, возьму такси.
– Идеально.
– Давайте ехать вместе. Я на машине, где вас забрать?
– Я бы тоже поехала, но к сожалению без машины.
– Пишите телефон, сейчас подсадим к кому-нибудь.
– Отлично. Что брать?
– Вещи, которые выкинуть [не жалко]. Все остальное есть.
– Прямо все так серьезно? Не учухаться вообще нет вариантов?
– Есть. Сидите дома. Железный вариант.
– Кончаем флуд и злиться. Особенно злиться. Всем хорошего дня и спасибо.

* * *

– Вы видели коллегу-то? – спрашивает Элеонора Жидкова, центр «Гагара».

На часах – ближе к восьми вечера. Судя по всему, обмен «три часа пляжного труда на интервью» не состоялся.

– Ну бог с ним, – отзывается Элеонора, составляя списки необходимого на следующий день. Все то же самое плюс комп с принтером и пять пачек бумаги.

– На птичек нормальные эпикризы оформлять, – объясняет Жидкова.

– А у нас мегараспаковочка, – слышится из красной зоны. Доктор Роман и его юные коллеги из Воронежа открывают коробку с лебедем-шипуном. Учитывая, что коробка занимает целый стол, – действительно мега. Лебедь, натурально, шипит и бьется. Тем не менее, делает вывод врач, и отмыта птица достойно, и срочная помощь ей особо не нужна. Хоть сейчас на Ставрополь в центр птичьей реабилитации – когда подходящая машина придет.

В «Гагаре» на ночь – кормить, поить, пичкать полезным – остаются местные: Юлия, несколько лет назад приехавшая жить в Анапу из Смоленска, и Ксения с Лерой, мама и дочка из Магаданской области. Воронежские и московские волонтеры расходятся – кто по гостиницам, кто по анапским неравнодушным; двое как раз к Юлии. Выходя в ночь, обсуждают актуальное – свежие аниме («Поезд Судного дня» видела?»), песню про «сигма-боя» и, конечно, Новый год.

– Я пытаюсь мужа уговорить поехать на второй заход поволонтерить. Нафиг они нужны, эти салаты и холодцы, помогать нужно. И денег бы сэкономили заодно.
– На самом деле мне кажется, что это было бы потрясающе. На всю жизнь память. Как в пионерлагере. Картошки бы напекли.
– Картошка из костра – это хорошая тема. Получше, чем салаты из магазина...