Если рассуждать о том, что новому руководителю выгоднее всего управлять там, где низкая база, где давно «все плохо» и даже небольшой успех можно с полным правом преподнести как достижение, то Вячеславу Гладкову очень крупно не повезло. Поскольку «база», которую он принял в ноябре 2020 года в качестве и. о. губернатора, – Белгородская область. Из серии «бывает выше, но реже».
Регион, который почти 27 лет был, что называется, под одной рукой – речь о Евгении Савченко, ныне сенаторе от Белгородчины, – по основным показателям постоянно попадает в призовые тройки ЦФО. Где состязаться за первые места приходится с такими регионами, как Москва и Московская область. Со всеми вытекающими и привходящими.
Из последних – в июне Белгородская область, на языке финансистов, «перешла единичку», то есть стала регионом-донором. Почетно, хотя со следующего года – сразу минус три миллиарда субсидий и дотаций из федерального бюджета. При общем объеме региональной казны-2021 в 110 с лишним миллиардов рублей – не смертельно, конечно. Но, признается и. о. губернатора, все равно чувствительно.
– Я, конечно, очень переживаю, но цифра есть цифра. Доходная часть позволяет, будем с этим жить... Глядите: что ни дорога, то песня, – говорит Гладков.
Машина выезжает из села Холки – не федеральная, не региональная, даже не межмуниципальная трасса. С утра и. о. губернатора, выйдя на пробежку, традиционно включил Instagram*: «Доброе утро, сегодня работаем в Чернянском районе, кто хочет встретиться – жду вас перед администрацией в Чернянке к пяти часам вечера». А по самому району Гладков, конечно, ездит по плану, но без особого оповещения на местах, «чтобы главы не расслаблялись».
Район – из типичных для Белгородской области. Чистый, зеленый, ухоженный райцентр. Поля – ни единого свободного клочка. Почти при каждом селе – свое предприятие-налогоплательщик. А что ни предприятие – особенно крупное – то со своими бонусами, чтобы привлечь рабочие руки. Вот немецкий молочный гигант открыл на Белгородчине производство мягких сыров. Сразу плюс три сотни рабочих мест – к имеющейся тысяче с лишним. Молоко местное, его поставляют шесть белгородских агрофирм. А самое интересное у немцев – свой, корпоративный пенсионный фонд для рабочих. Приварок к государственным пенсиям, причем существенный.
– Они показывают нашим российским предприятиям, как нужно поступать, подтягивают своим примером, – констатирует Гладков. – Притом что у нас образцовые агрохолдинги, металлургические компании, ГОКи. Я из Пензенской области, знаю, что такое сельскохозяйственное межсезонье. Декабрь – январь провисает по зарплате. Здесь такого нет.
В Пензенской области Гладков был мэром Заречного, закрытого города атомщиков. В Севастополе и в Ставропольском крае работал вице-губернатором. За почти год в Белгородской области Гладков оценил не только отличия регионов, но и особенности запросов со стороны жителей Белгородчины:
– Часто так и говорят: «Не хочу на такое-то производство идти» – очень хорошее, крупное производство, кстати. Спросишь, почему – отвечает, что «45 тысяч рублей на руки мне маловато». Рассказываешь об этом в других регионах – не верят. Как бы ни ругались наши жители, но реальная средняя зарплата 45–50 тысяч – это очень хорошо. И при этом мне приятно, что у наших людей такие высокие запросы. Это заставляет нас активно двигаться дальше.
* * *
Как раз одно из основных направлений – кроме поддержания и развития всего, что в Белгородской области есть, а также удвоения валового продукта региона в ближайшие годы, – это ликвидация разрыва между людьми зажиточными и теми, кто реально живет тяжело.
– Средний класс у нас четко сформирован, его много. Свои дома – новые, современные. Хорошие, ухоженные земельные участки. Стабильный доход, – описывает и. о. губернатора верхнюю границу разрыва. – А в пропасти – 17 тысяч многодетных семей. 18 тысяч очередь на социальное жилье – а оно не строится. 5700 семей с детьми-инвалидами, во многих только мама воспитывает...
На фоне этих цифр три тысячи социальных контрактов – а именно столько было заключено к середине нынешнего лета в Белгородской области – кажется, не так много. Если не множить на те самые семьи. С двумя детьми как минимум, а чаще больше. И не вспоминать о том, что еще года три назад социальный контракт для неимущих представлял собой разовую помощь – 1500 рублей, или по 500 рублей на семью плюс 300 рублей на каждого. И требования к контракту были соответствующие: приноси справку о том, что совокупный заработок семьи не превышает прожиточный минимум на домочадца, и получай полторы тысячи. Или чуть больше, если детей много.
Понимание, что в формате «ящик водки и ноль отчетности» ни о каких выходах «из трудной жизненной ситуации», а чаще из нищеты, речи идти не может, привело к полному переосмыслению сути социального контракта. Вкратце: денег надо выдавать много, но либо под трудоустройство, либо под собственный бизнес-проект. Несколько удачных экспериментов – например, в Нижегородской области – подтвердили, что ход мысли верен. В том числе и для Белгородчины.
– Я знаю точно, что нам это надо. Потому что именно по соцконтракту задолго до завершения года попал в ситуацию «мой вагон пустой», – неожиданно цитирует Гладков.
* * *
Действительно: 220 миллионов рублей, выделенных Белгородской области на нынешний год, разлетелись к июлю. На 3000 этих самых контрактов, стало быть.
Из них сотня – в ведении Натальи Таранниковой, управление по соцзащите Шебекинского городского округа; собственно Шебекино и огромный район с десятками сел. Половина контрактов – обязательства по трудоустройству. Денег здесь относительно немного: чуть больше 10 тысяч рублей «подъемных» и еще три раза по столько же – за три месяца, в дополнение к зарплате. Итого 40 тысяч с хвостиком. И с обязательством год отработать там, куда устроился.
Вторая половина – не уход внаймы, а старт собственного дела. Основания – конкретные бизнес-планы, утвержденные в районных управлениях социальной защиты. Здесь суммы госпомощи внушительны: 100–250 тысяч рублей. Велики, однако, и обременения – постоянные отчеты в налоговую, детализированный контроль того, как идут дела, и конкретные цифры по доходам через год.
– И еще год надо будет вести заявленную в социальном контракте деятельность, – добавляет Таранникова.
– А если не получится?
– Без объективных оснований, страховых случаев, уважительных причин, записанных в контракте? – уточняет собеседница. – Тогда санкции. Вплоть до взыскания всей суммы, выделенной государством.
Сурово, короче. Особенно для тех, кто, стартуя из бедности, идет в бизнес. Да еще чаще всего – без опыта. Тем не менее, востребованность налицо. Хотя бы потому, что по ходу дела в очередь на соцконтракты в этом году встали еще 1500 человек. Для них в конце августа Гладков раздобыл в Минтруда РФ еще 150 миллионов рублей. И в следующем году обещано 415 миллионов – еще на четыре тысячи таких соглашений.
– Социальный контракт в новом формате очень удобен, – считает и. о. губернатора Белгородской области. – Когда ужесточили условия выдачи денег, многие говорили: «Все, не выполним, провалим». Но я же не только цифры в отчетах вижу – но и людей, которые эти деньги получили. По-моему, ужесточение регламента позволяет очень качественно довести средства до тех, кто нуждается реально.
Среди тех, кому достанутся новые соцконтракты-2021, скорее всего, окажутся соседи Олеси Тихоновой из села Верхнеберезово в Шебекинском округе.
– Давно они присматриваются к тому, как у нас дела идут, – говорит Олеся, владелица Милки и Мышки.
* * *
Милка – телка, Мышка – корова. Вместе – источник дохода для самозанятой Олеси Тихоновой, мамы троих детей. Олеся работает в соседнем селе, воспитательницей в детском доме. Зарплата – «ближе к 30 тысячам», никак не прожиточный минимум на четверых. И то если сотрудников детдома не отправят по домам, как в прошлом году при всплеске ковида – на пять тысяч в месяц. В любом случае без своего хозяйства не проживешь.
До Мышки и Милки у Олеси уже была своя корова, «но неудачно разродилась, пришлось на мясо сдать». Так что, когда в феврале Тихоновой позвонили из шебекинской соцзащиты и предложили контракт, выбор был очевиден: 100 тысяч от государства, еще 30 тысяч своих добавить – «и сразу две кормилицы», говорит она.
Бизнес-план у Олеси простой: продажа молока с выходом на производство домашнего сыра. Отчетность – простейшая, через смартфон: «Каждый день в приложение вбиваю, сколько продала». Налоги – 4% плюс льгота как сельской самозанятой, итого по факту 2%. Клиентура – соседи.
– В деревне молоко спросом пользуется, – объясняет Тихонова. – Бабушки расписаны, кому, сколько и когда развозить. С утра аппаратом подою, потом в машину, развезла – и на работу в детдом.
В день Милка и Мышка дают семь–восемь трехлитровых банок. За банку Олеся просит 150 рублей. День на день не приходится: «когда все банки продашь, а когда четыре» – но на чистый месячный доход в 12 тысяч рублей Тихонова уже вышла. Даже закупив кормов на несколько месяцев вперед.
– В ноль плюс немножечко, с марта, за считаные месяцы, на селе... Нет, Олеся огромный молодец, – хвалит подопечную Наталья Таранникова из соцзащиты.
– Суть социального контракта в том, что у человека должен сформироваться стабильный доход. Через продажи, зафиксированные в отчете, – формулирует Гладков. – Любому, кто не вел до этого свое дело, конечно, тяжело. Отсюда и задача для социальной защиты: персонально, индивидуально работать с нуждающимися семьями. Помогать во всем, прежде всего – в ведении документов. Дело хлопотное, но необходимое. И не только в социальных контрактах.
* * *
– Не могу, – отвечает и. о. губернатора жителю села Волково Чернянского района.
Та самая встреча в райцентре Чернянка, у администрации в пять вечера. Среди вопросов – дорога от Волкова в соседний Губкинский район. 1,7 километров, грунт. В селе тысяча жителей, так что дорога востребована. Пару раз в год по ней проходит грейдер. Других работ не было, по словам волковцев, «лет 20, сколько ни просим, сколько ни бьемся».
– Просто не можете, и все? – переспрашивает житель.
– Вот именно «просто» – и не могу, – говорит Гладков. – «Просто» без проектно-сметной документации, «просто» без экспертизы – не могу. Как только районные власти направят мне документы – обещаю, дорога будет. При первом же уточнении областного бюджета ее и внесем... К ноябрю подготовите документацию? – обращается и. о. губернатора к Татьяне Кругляковой, главе Чернянского района. – Отлично, значит, договорились.
– Даже не два километра грунтовки, это ни о чем, – чуть позже объясняет спецкору газеты ВЗГЛЯД Гладков. – Тем более в селе целая тысяча человек. Связь с соседним районом для них очень важна, он для них ближе Чернянки. Но чтобы что-то людям пообещать, мне нужны документы. Всем районным главам об этом говорю. Потому что я увидел, как была выстроена работа департамента строительства [администрации Белгородской области] – и со всеми там расстался.
«Расстался» – некоторое преуменьшение. Бывший вице-губернатор, начальник областного департамента строительства Евгений Глаголев действительно был отстранен в начале лета. А в конце июня Глаголев оказался под стражей: обвинение в получении взятки. Недавно арест был продлен до конца ноября.
– Я так работать не могу, не хочу и не буду, – говорит Гладков. – Бесконтрольный расход денег, отсутствие обозримых сроков... Документы, экспертиза – и я все выполняю.
В селе Холки и. о. губернатора осматривает новенький фельдшерско-акушерский пункт. ФАП как ФАП, если честно: одноэтажный домик, несколько кабинетов. Не о чем было бы говорить – если бы Белгородская область из-за этого и других ФАПов не оказалась в «красной зоне». Ковид ни при чем, здесь речь о регионах, где отстают по нацпроекту «Здравоохранение».
Для Холков подрядчики заказали – а в департаменте строительства утвердили – дорогой индивидуальный проект вместо давно опробованного модульного. Естественно, не уместились в стоимость стройки и сократили смету на две трети; качество работ – соответствующее. В результате ФАП в Холках, который должны были сдать в ноябре прошлого года, входит в строй только сейчас.
– Потому что больших семь шапок из овцы не выкроишь никак, – цитирует народную мудрость Гладков. – А ФАПы – это нацпроект «Здравоохранение», особая отчетность. Думаете, мне приятно, что люди ждут и ждут эти пункты – по году, по полгода? Что область в «красной зоне» находится?
«Центр молодежных инициатив в Белгороде – капремонт, не могут сдать уже полтора года. Взяли проект на 250 миллионов рублей, по ходу дела не хватило денег, сократили полностью кровлю, собрали все огрызки рубероида, которые были. Застелили все как могли. Забили все стоки, зашла вода, все прорвало».
«Школа в Старом Осколе – восемь месяцев не можем сдать, потому что все вверх ногами».
«Два детских сада там же, в Старом Осколе – не успели построить, а кровлю уже под капитальный ремонт надо выводить, заново перестилать».
Эти и многие другие наблюдения новых сотрудников областного департамента строительства, собранные спецкором газеты ВЗГЛЯД, Гладков суммирует так:
– Не ошибается тот, кто ничего не делает. Но все перечисленное коллегами – системный брак. Отсутствие самой логики строительного процесса. Потому и набрал новых [ответственных за строительство в регионе], надеюсь, что поправится ситуация.
– И за какой срок коллегам удастся выстроить подрядчиков?
– На уровне подрядчиков проблем нет, – уверяет Гладков. – Одни из лучших по стране, в других регионах работают. Проблемы в нашем строительстве – только на уровне госуправления. Планирование, проектирование, экспертиза, контрактация. И самое главное – контроль за качеством. В последний год он отсутствовал как класс... Наша цель – не освоить деньги. Мы хотим, чтобы дети в том же новом садике были счастливы. Родители увидят счастливых детей – и сами будут счастливы. А когда в детском саду забыли построить веранды – ага, есть и такое... 30 градусов жара, ваш ребенок пришел в садик – вы бы что сказали? «Так нельзя» бы сказали, наверное. Или еще как-нибудь. В любом случае, счастья никакого, если так работать.
* * *
– Радость, а не теплица, – говорит строитель Адам Бахчагулян, житель города Валуйки, самого южного в Белгородской области.
В Валуйки Адам и его семья приехали десять лет назад. Строек в Валуйкинском районе сейчас немного, а детей у Бахчагулянов трое. Семья – на учете в районной соцзащите как малоимущая. Зато есть дом и участок в 25 соток.
– Как дом купили – неделю пилили, тайга на участке была, – вспоминает Адам. – А земля пустовать не должна. И в параллель с работой теплица лучше, чем за животными ходить.
Соцконтракт для Адама – это, стало быть, теплица «на 300 квадратов», рассада и удобрения. Четверть миллиона, полученные весной, уже давно ушли – «один поликарбонат на 200 с чем-то тысяч, и хорошо, что купил вовремя, потому что на глазах на 30 тысяч подорожал». Первый урожай огурцов Бахчагулян снял в конце мая, средняя летняя цена – 35–40 рублей за килограмм. К середине лета пошли помидоры и болгарский перец. Разумеется, Адам с нетерпением ждет начала следующего года – когда огуречный «чек» увеличится минимум в четыре раза.
– Мне понравилось, как ведет дела Адам, – говорит Гладков, в начале лета побывавший у Бахчагуляна. Помидоры, как и перцы, тогда еще не росли, но огурцы и. о. губернатора оценил. – Утром собрал урожай, отнес на рынок два–три ведра – вот вам и доход. Пара тысяч рублей каждый день... Да никогда не было бы у семьи в Валуйках такого, на какую работу вокруг ни устройся. А Адам на эти деньги объемы увеличивать собирается, разные сорта овощей пробует высаживать.
– На одной улице семья-другая живет чуть получше, на второй, на пятой – это же приятно, что не для галочки сделали, а реальную помощь людям оказали, – говорит Татьяна Антипова из районного управления соцзащиты.
– Я очень доволен, что попал в программу, – говорит Адам. – Это помощь, толчок. Дальше дело пойдет – дальше буду строить теплицу, потому что так правильно. Уже на свои деньги. Земля работать должна.
* * *
– У нас можно заказывать от одного изделия, а другие предлагают только оптом или на сумму от пяти тысяч рублей, – говорит Нина Кореева. – Мы гибкие, мы подстраиваемся под покупателя.
По образованию Нина инженер-технолог. По предыдущей, до второго декрета, работе – менеджер рекламного агентства. Муж Евгений – электрик на площадке откорма в ближайшем агрохозяйстве, на четверых одной его зарплаты не хватает даже с точки зрения прожиточного минимума. Поэтому Кореевы решили открыть свое столярное дело в родном поселке Ютановка в Волоконовском районе. В первую очередь – деревянные ящики для букетов: сердечки – «Люблю», «С любовью», котики и сиреневые единороги.
О социальном контракте узнали «из интернета», в районном управлении соцзащиты помогли составить бизнес-план: зарплата каждого самозанятого столяра – то есть на Нину и на Евгения – к началу лета-2022 должна быть не меньше 25 тысяч в месяц.
– Лазерный станок 3D с числовым программным управлением, ручной гравер, шлифовальная машинка, фрезер, скобозабивной пистолет, пылесос, бензопила, – показывает Евгений то, что закупили на 250 тысяч по социальному контракту. Евгений уже освоил двухмерность – что позволяет выпускать, к примеру, стойки для меда в виде сот, «только надо еще над крышечками поработать, ну так это первый опыт».
Но основное – ящички, конечно. Кот, единорог и бабочка отпускаются по 150 рублей за штуку, «если хороший опт». Сердечки – по 200. За несколько месяцев у Нины и Евгения появилась база клиентов; опыт в рекламе пригодился и для производства. Во-первых, цветочники, Белгород и область. Во-вторых – коробки для вкусных букетов, из колбасы и прочего.
– Фуд-флористика, – поясняет Нина. – Тоже наши клиенты. Конкуренция есть, но так-то выживаем. Рынок, получается, не заполнялся. И ценой-качеством берем.
Станки все есть, можно не останавливаться ни на чем в этой области, – говорит Евгений. – Хочешь – фанера, хочешь – дуб. А 3D когда освоим – совсем без границ: иконы, балясины, посуда. Разделочные доски сложной проклейки. Есть к чему стремиться.
В ближайших планах семьи Кореевых – производство коробок из картона.
– Это вроде шляпных, – говорит Нина. – Дороже деревянных изделий по себестоимости, и коробки хорошо берут – и цветочники, и тортовики, в смысле кондитеры.
На оборудование для шляпных картонок надо заработать – поверх зарплат, налогов и накладных расходов – 1,4 миллиона. И еще обустроить теплую мастерскую, потому что «клей и так далее».
– Это даст 350 коробок в смену, – подсчитывает Евгений. – Рынок есть, опыт приобретаем, дело идет, тьфу-тьфу-тьфу. Уже хотим развиваться, хоть страшно, но хотим.
* * *
– Торты – это тоже тема, кстати, – говорит Елена Тарасова. – Я кондитер пятого разряда. И повар шестого. Если расширяться после того, как контракт окончится, то можно про торты и пирожные подумать.
Днем в кафе «Зарули» пусто. Обеды уже съедены, до вечера – когда народ придет на пиво – еще далеко. Дальнобойщики, которые с апреля – когда открылось придорожное кафе в селе Большое Городище – заезжают на свежую выпечку и «за поесть», пока тоже запаздывают. Так что у Тарасовой, повара и кондитера по диплому кулинарного техникума, а ныне – индивидуального предпринимателя, есть время спокойно поговорить.
– Село тут большое: и медпункт, и сберкасса, и школа, и садик, и собственная администрация. Кафе было, но уже лет пять как закрылось. То есть ниша не была занята где-то на 30 километров вокруг. Или на пять деревень, если так удобнее, – поясняет Тарасова.
У Елены четверо детей: 17, 12 лет и двойняшки, два с половиной года. Детсад на ремонте, поэтому с детьми сидит муж – моторист, спец по ремонту большегрузов. Когда садик откроется, муж вернется на работу. Но зарплата у него – все равно далеко не 60 с лишним тысяч, достаточных для того, чтобы всем шестерым Тарасовым закрыть вопрос с прожиточным минимумом.
О социальном контракте Тарасова услышала по ТВ. Свое дело хотела открыть давно; начального капитала, понятно, не было. До тех пор, пока через соцподдержку не получила четверть миллиона рублей. То ли новичкам везет, то ли женщина – бизнесмен от природы, но в ноль ей удалось выйти уже в первый месяц. Притом что начинала с десятка пачек соков и двух видов чипсов:
– Выпечка, правда, с первого дня была... Да, сама пеку, и всем тут одна занимаюсь. Кассовое оборудование полностью купила, компьютер с бухгалтерской программой. Освоила, опять девочки из соцзащиты помогли.
Уже со второго месяца пошла прибыль: небольшая, потом все больше. Как всегда, хороший «сарафан» в сельской местности – первое дело.
– Стали появляться заказы на праздники. Попробовали, понравилось – говорят, мы придем день рождения отмечать, – объясняет Тарасова.
В контракте записано: к апрелю-2022 кафе «Зарули» должно выйти на чистую прибыль порядка 90 тысяч в месяц. Елена уверена, что справится – и, возможно, даже уйдет с работы, откуда отправилась в декрет. А работала она школьным поваром.
– Если здесь все пойдет, как мне хочется, то и продолжу тут, – говорит Тарасова. – Повар там, в школе, есть, мне на замену пришел. Так что урона не нанесу.
* * *
Очередная «трудная жизненная ситуация» – в селе Большое, Чернянский район. У Татьяны Гиберт трое детей, муж – сторож в местном ДК, зарплата понятна. Дом свой, чистый, выкрашенный, но маленький. В апреле на 100 тысяч рублей по соцконтракту купили сотню цыплят, сотню гусят, 70 утят и корма на первое время. Ухоженная птица расхаживает во дворе за выгородкой.
Вера Шуваева, глава Большанского сельского поселения, передает последний отчет Татьяны Гиберт по соцконтракту. Бройлеры – 60, гусей 50 «и утей осталось 30 штук», поясняет Вера Еремовна.
– Остальных на продажу пустили, да? – уточняет Вячеслав Гладков.
– Ну и в морозилку заложили, – признается Татьяна. – Вы приезжайте на следующий год – столько же будет, сколько и взяли. Или даже больше.
– Реально нуждающаяся семья, – говорит Вячеслав Гладков, попрощавшись с Татьяной Гиберт и Верой Шуваевой. – Взяли птицу на откорм – и, видите, уже начали забивать. Значит, нуждаются. Не нуждались бы – откормили бы тех же гусей до зимы, получили бы полную хорошую цену. А возможности нет, самим нужно: пять человек, трое маленьких. Но думают на следующий год, кого оставить и сделать племенное стадо. И поселковые власти обещали помочь с кормами, это очень правильно. Самим все покупать – люди могут не вытянуть, а без кормов – забьют.
Гладков вглядывается в отчет:
– Глядите, при всех трудностях они вполне в графике [исполнения контракта]. И готовятся еще земли попросить, чтобы расширяться. От соцконтракта настоящая помощь идет, у людей потихонечку доход формируется от их деятельности. Вот куры-гуси-утки. Или, допустим, козел.
– Кто, простите?
– Одна из семей купила по соцконтракту козла, – поясняет и. о. губернатора. – Уникальный, племенной козел лунного окраса, и козочек десять. Великолепное молоко без запаха, гипоаллергенное. Мамочки в очередь выстроились, продажи валом... Из трудной жизненной ситуации все выходят по-разному. Главное для нас – такую возможность предоставить.
* * *
Сначала Ирина Шилова научилась делать маникюр себе, чтобы не «записываться на ноготочки» и не истощать семейный бюджет. В семье две дочери: семнадцатилетняя учится в колледже в Воронеже, десятилетняя, понятно, школьница. У мужа свое ИП – в данном случае КамАЗ, который он водит сам. До недавнего времени – единственные деньги в доме, так что по салонам не походишь.
– Сначала себе, потом подружке, потом невестке, потом подружки подружек потянулись... Надо было легализоваться, – говорит Ирина. – Я стала искать информацию. Мне подошел социальный контракт.
До нынешней весны Ирина никогда бизнесом не занималась: работала продавцом, пока во второй декрет не ушла. Тем не менее, в конце марта Шилова защитила бизнес-план, в апреле ей перечислили 250 тысяч – «и еще 20 тысяч на косметический ремонт, но это уже мои», говорит Ирина. И с мая в самом центре поселка Пятницкое, что в Волоконовском районе, появился маникюрный салон.
– Место замечательное, центр, – указывает Ирина.
Через дорогу – школа, обновленная еще по предыдущему образовательному нацпроекту. Чуть дальше – музыкальная школа, совсем новенькая. Редкая мама восьмитысячного Пятницкого может проложить маршрут, не проходя мимо салона Шиловой.
– И аренда пять тысяч в месяц всего, по-божески, – добавляет она.
На аренду, налоги и расходники в месяц уходит около 20 тысяч рублей. Клиенток – четверо или пятеро в день, средний чек – около 700 рублей. Чистая прибыль – под 50 тысяч в месяц; если так пойдет и дальше, в требуемые контрактом показатели Шилова впишется без проблем.
– Стерилизационный шкаф, по всем нормам, – показывает Ирина. – 24 тысячи рублей. Мойки, кресло – 16,5 тысяч, и это бюджетненько. Без поддержки по соцконтракту было бы нереально все это купить. Конечно, буду продолжать, если все и дальше пойдет, как сейчас.
* * *
– Приходит, допустим, человек в трудной ситуации ко мне на прием, – говорит Гладков.
Личные приемы к главе региона – отдельное дело. Начав исполнять обязанности, Гладков – в порядке эксперимента – попытался записаться на прием к самому себе, по «телефону для граждан» на сайте администрации. Что характерно, не преуспел. Теперь же – практически прямая связь: больше тысячи личных встреч с жителями один на один. Это если официально, в кабинете – не считая тех, что на улице: и. о. губернатора по Белгороду ходит пешком, «мне так комфортнее, зачем меняться».
– Человек приходит и просит: помоги, – продолжает Гладков. – А я сам чем могу помочь, кроме как из собственной зарплаты?
– Помогаете?
– По-разному, – говорит и. о. главы региона. – Но это же несерьезно. А вот такие механизмы, как социальный контракт – очень серьезные и очень правильные. Салон маникюрный там, где его не было – правильно. И столярная мастерская... В общем, надеюсь, что у нас с вами еще будет достаточно поводов порадоваться тому, как наши люди выходят из бедности.
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ