В четверг в Петербурге прошла пресс-конференция «Генетический ресурс растений: сохранить и приумножить». Эксперты: директор Всероссийского НИИ растениеводства имени Вавилова Николай Дзюбенко, замдиректора Ботанического института имени Комарова Дмитрий Гельтман и вице-президент Русского ботанического общества Андрей Буданцев – рассказывали о ситуации на Павловской опытной станции, земли которой вместе с уникальными коллекциями растений после вмешательства президента Дмитрия Медведева все-таки удалось отстоять от застройки.

Представьте, что в прошлом веке в Петербурге без шубы нельзя было ходить, а сегодня шуба, пожалуй, и не нужна

А чтобы впредь коммерческие структуры не покушались на земли ученых, последние совместно с Минсельхозом и законодателями разработали проект федерального закона «О генетических ресурсах растений». Ожидается, что растения внесут во всероссийский каталог и уникальные коллекции, которые получат статус национального достояния, будут защищены гораздо больше, чем сейчас.

Вместе с тем утрата образцов растений вследствие всех перечисленных проблем может дорого стоить всему человечеству. Никто не знает, как будут обстоять дела на нашей планете через 50, 100 лет, какой будет климат и т. д. Возможно, именно один из гербарных листов, хранящихся сейчас в ВНИИ растениеводства, спасет людей от неизвестной болезни или голода.

Что интересно, в рядах специалистов по растениям на пресс-конференции оказался представитель совсем другого направления в науке – кандидат физико-математических наук и заместитель директора по науке Главной геофизической обсерватории имени Воейкова под Петербургом, заслуженный метеоролог РФ Сергей Чичерин.

Как выяснилось, у астрономов с агрономами немало общего. Начиная с проблем с землей. Обсерватория также уже несколько лет пытается закрепить юридически свои земельные участки, часть из которых муниципальные власти уже определили кому-то другому:

«30 гектаров пропало, мы даже не знали, нас не ставили в известность», – признался Чичерин.

Также ученый рассказал, что в прошлом году Обсерватория имени Воейкова выпустила сборник, посвященный оценке макроэкономических последствий изменения климата, в том числе и его влияния на сельское хозяйство. Корреспондент газеты ВЗГЛЯД заинтересовался подробностями и после пресс-конференции задал Сергею Чичерину несколько дополнительных вопросов.

ВЗГЛЯД: Сергей Семенович, вы упомянули об исследовании, подготовленном специалистами обсерватории. Так где и как в нашей стране климат повлияет на сельское хозяйство?

Сергей Чичерин: У нас есть две категории прогноза. Гумидный сценарий – он на случай, если будет больше влажности, и аридный – если будет засуха. При сценарии гумидном у нас ожидается почти по всем районам страны увеличение урожайности. А при аридном уже к 2020 году можно прогнозировать значительное уменьшение урожайности. Так, очень сильное уменьшение, самое большое в России, ожидается в Северо-Кавказском регионе. Сразу на четверть. И оно будет продолжаться на протяжении почти всей первой половины этого столетия. На втором месте Урал, там уменьшение урожайности ожидается примерно на 15%.

ВЗГЛЯД: И все-таки. Аридный и гумидный сценарии, о которых вы говорите, – это, по большому счету, совершенно противоположные картины. Либо будет жарко, либо холодно, либо мокро, либо сухо...

С. Ч.: Действительно, какой сценарий реализуется, мы пока с определенностью сказать не можем. Вопросы прогноза по климату – вещь весьма неопределенная, и в оценках мы стараемся быть аккуратными. Есть некий диапазон, внутри которого эти прогнозы находятся, и мы, конечно, будем его уточнять со временем, но пока сузить этот диапазон сложно.

А что касается каких-то наиболее ожидаемых вещей, то аридный сценарий наиболее вероятен для южных районов нашей страны – наиболее продуктивных с точки зрения сельского хозяйства. Угроза маловодья в Южном и Северо-Кавказском федеральных округах весьма актуальна. Более того, насколько я знаю, по линии Совета безопасности уже были запросы по этому поводу прогностические, водообеспеченность этих регионов в будущем беспокоит руководство нашего государства.

ВЗГЛЯД: В целом вы придерживаетесь популярной точки зрения, что Земле грозит глобальное потепление – или, наоборот, новый ледниковый период, который предрек ученый из Пулковской обсерватории Хабибулло Абдусаматов, слышали о таком?

#{interviewsociety}С. Ч.: Да, конечно. Вы знаете, я бы не стал говорить, что будет именно похолодание или потепление всемирное. Но, во всяком случае, мы видим по многим параметрам четкий индикатор, что климат изменяется. Каждый из нас живет в своем, привычном для него климате. И эта картина совершенно точно меняется. Представьте, что в прошлом веке в Петербурге без шубы нельзя было ходить, а сегодня шуба, пожалуй, и не нужна. Значит, и промышленность, которая изготавливает шубы, должна разориться и т. д. Это все последствия климатических изменений. Конкретно для вас это может быть не столь важно, но для кого-то важно. 

Или такой пример: затянулся бесснежный период, земля замерзла, и озимым растениям грозит вымерзание. И совсем другое, когда осенью все засыпало снегом, он не тает.

То есть прибавка глобальной температуры на полградуса в одну или другую сторону даже не так принципиальна, принципиально другое – вот именно эти вещи, которые я описал.

ВЗГЛЯД: В книге, которую подготовили сотрудники вашей обсерватории, содержатся какие-то катастрофические прогнозы, в том числе с точки зрения продовольственной безопасности страны, будет ли голод и т. д.?

С. Ч.: Нет, мы не даем алармистских оценок. Важно то, что подобные модели позволяют заглянуть вдаль достаточно далеко, вплоть до 2100 года, пусть даже с некоторыми неопределенностями. Зачем это нужно? Чтобы подумать, какие меры необходимо предпринять, чтобы каких-то вещей с природой и с людьми не произошло, или как смягчить какие-то последствия, как к ним адаптироваться.

ВЗГЛЯД: Есть ли там какие-то конкретные, наглядные примеры, понятные обывателю? Например, что к 2100 году у нас перестанут выращивать картофель из-за изменения климата и т. д.?

С. Ч.: Нет, исследование скорее изучает тенденции на качественном уровне. Тем более на 100-й год, конечно, давать подобные прогнозы значительно сложнее, чем на 20-й или 30-й.

ВЗГЛЯД: Вы сегодня упомянули, что наш российский климат позволяет собирать гораздо большие урожаи, чем есть сейчас. Можете привести какие-то цифры?

С. Ч.: Да, эти цифры как раз содержатся в нашем сборнике. Исследователи проанализировали возможности выращивания тех или иных культур в сходных климатических условиях, и оказалось, что можно добиваться большего. Для России отношение урожайности зерновых культур к биоклиматическому потенциалу в среднем составляет 15%, от 26% на Северном Кавказе до 12% в Северо-Западном регионе. То есть 100% – это то, что могло бы быть, а 15% – то, что мы имеем на практике. Это научные оценки, не наши, а со ссылкой на серьезную литературу по данному профилю.

ВЗГЛЯД: Так почему же так происходит? Почему такая низкая эффективность? Непрофессионализм работников, что-то другое?

С. Ч.: Сумма факторов. Я не аграрий, но могу сказать, что причина в агрокультуре в целом, начиная от используемых средств защиты растений, применяемой техники, недофинансирования. И недофинансирования науки в том числе.