Внезапность поездки президента Путина во Францию не должна удивлять. В последние годы все, что касается подготовки личных контактов руководителей стран Запада с главой России, осуществляется едва ли не в режиме спецоперации.
Не исключено, что версальская встреча может стать лишь прикрытием для другой, гораздо более важной встречи
Причина понятна. Атлантисты, хотя и потерпели неудачу с организацией изоляции и блокады России (а ставка на прерывание в том числе и личных отношений с Владимиром Путиным была сделана очень серьезная), всеми силами поддерживают атмосферу недопустимости ведения дел с Москвой в режиме «как обычно». На политика, будь то руководитель какой-либо из европейских стран, министр или же глава политической партии, решившегося восстановить нормальные отношения с Россией, приезжающего в Москву или принимающего у себя Путина, оказывается жесткое давление. Все это, впрочем, может лишь осложнить восстановление отношений с западными странами по отдельности – но не может его отменить. Просто приходится до последнего скрывать информацию о предстоящих переговорах и визитах, что мы наблюдаем, например, в случае с контактами между администрацией Трампа и российскими властями. У внезапного визита во Францию Путина тоже есть своя предыстория.
Путин должен был посетить Париж еще осенью, причем тоже под благовидным предлогом культурных связей. Тогда намечалось открытие «русского культурно-духовного центра» на набережной Сены – православного храма. В церемонии его открытия должны были участвовать два президента: Путин и Олланд. Но в последний момент французский руководитель решил переиграть сценарий. Он явно испугался, что приезд Путина в тот момент, когда Запад ежедневно обвинял Россию в нарушении прав человека в ходе войны в Сирии (чтобы было лишь формой давления из-за успеха нашей операции в этой стране), будет воспринят как уступка Москве. Олланд стал выкручиваться:
«Господин Путин в ближайшие дни должен был приехать в Париж, где планировал принять участие в некоторых церемониях и инаугурации. Я же рассматривал этот визит только как возможность переговоров по ситуации в Сирии, и только по Сирии. Я дал понять российскому президенту, что, если он приедет в Париж, я не буду сопровождать его на церемониях, но что я готов продолжать диалог по Сирии. Он предпочел перенести этот визит, что не помешает провести дискуссии при других обстоятельствах. Но в Париж он не приедет».
Путин тогда отменил поездку – до того времени, «когда это будет комфортно для президента Олланда», как заявили в Кремле. Комфортно президенту Франции так и не стало – через месяц в США победил Трамп, а сам Олланд отказался от попытки переизбраться на второй срок (по причине полной бессмысленности этой затеи). Впрочем, Олланду удалось передать свое кресло наиболее приемлемому для него кандидату из трех возможных. Правящая французская бюрократия во главе с Олландом может быть довольна – в Елисейский дворец въехал Макрон.
Для России он, конечно, был худшим из трех кандидатов, но вовсе не по причине своей русофобии. Ее у него нет – как и у подавляющего большинства французских политиков. Просто Макрон был проатлантическим кандидатом – и единственным из основных претендентов, кто не делал из улучшения французско-российских отношений одного из главных пунктов своей программы. Макрону важнее Лондон, Берлин, Брюссель и Вашингтон, но это не значит, что он хочет игнорировать Москву. И тем более – что он может себе позволить игнорировать мнение большинства французской элиты и избирателей, а они достаточно определенно выступают за нормализацию отношений двух стран.
Из четырех кандидатов, получивших примерно по 20% голосов в первом туре – Макрон, Ле Пен, Фийон и Меланшон, трое говорили о необходимости для Франции занять собственное место между США и Россией. Об этом же говорят два из трех бывших президентов (Жискар д'Эстен и Ширак, даже атлантист Саркози пытался представить себя нейтральным) и большая часть политической элиты – так что у Макрона, сколь бы лично проатлантическим он ни был, нет особого выбора.
В ходе президентской кампании Макрон играл на противопоставлении себя Ле Пен. У нее улучшение отношений с Россией было одним из главных пунктов программы, а он говорил: «я не буду развивать нашу независимость путем сближения с Путиным», «я не буду подчиняться диктату Путина, и в этом мое отличие от госпожи Ле Пен» и «я ничего не должен России, и за это Путин будет меня уважать» (намекая на то, что партия Ле Пен взяла кредит у русско-чешского банка – потому что никто во Франции ей его не давал).
Перед вторым туром руководитель избирательной кампании Макрона заявил о сотнях попыток хакерских атак из России и фейковых новостях, направленных против их кандидата – но это было очевидной отработкой темы «русских хакеров».
При этом Макрон говорил о важности проведения переговоров с Россией, особенно по украинской и сирийской темам. А уже после победы на выборах и через четыре дня после его вступления в должность состоялся первый телефонный разговор Макрона и Путина. В ходе разговора в четверг, 18 мая, и была окончательно подтверждена договоренность о визите Путина в Париж. В понедельник о ней официально объявили в обеих столицах.
Формулировки стандартные – в ходе переговоров стороны обсудят состояние и перспективы развития отношений двух стран «в политической, торгово-экономической и культурно-гуманитарной сферах», обменяются мнениями «по актуальным международным и региональным вопросам, прежде всего по координации усилий в борьбе с терроризмом и урегулированию кризисов в Сирии и на Украине».
Повод для поездки, кстати, символический – открытие в Версале выставки, посвященной 300-летию визита во Францию Петра Первого. Та поездка стала первым посещением Франции главой России. Она состоялась в ходе первого официального визита русского царя за границу (до этого монархи за рубеж не ездили, а сам Петр был в Европе только под чужим именем, то есть неофициально). Поездка 1717 года по сути символизировала присоединение России к числу тогдашних великих держав – наряду с Францией, Великобританией и Австро-Венгрией (то есть Священной Римской империей германской нации).
Для Путина нынешняя поездка в Париж имеет чисто прикладное значение – познакомиться с Макроном, с которым придется иметь дело в ближайшие пять лет. Москва готова к нормальному рабочему разговору с Макроном и даже выдает ему некие авансы.
Так, Путин уже дал понять, что отношения двух стран могут быть даже лучше, чем при Олланде и даже Саркози – по крайней мере такая оценка вытекает из того, что рассказал беседовавший с президентом России в Пекине бывший премьер-министр Франции. Жан-Пьер Раффарен, сейчас возглавляющий комитет по международным делам, обороне и вооруженным силам французского сената, написал, что на встрече в Пекине на прошлой неделе (на полях форума «Один пояс, один путь») Владимир Путин сказал ему:
«Итак, Макрон? В любом случае это будет лучше... Но не так хорошо, как при Шираке!»
Для Макрона же личные отношения с Путиным важны и для демонстрации своей независимости, и для опровержения своего имиджа пустого и беспринципного политика. И, главное – действительно в очень большой части французской элиты «есть мнение» о необходимости выправления франко-русских отношений. Выгоды от санкций для Франции ноль. А учитывая, что в вопросе сохранения санкций жесткого давления со стороны США больше нет, у Парижа появляется возможность вести дело к постепенному выходу из режима торговой войны.
Действительно, Франция является участником минского процесса и может сделать так, чтобы «нарисовать» его «продвижение». Ведь реальных шансов на возврат Киевом контроля над границей с Россией в ДНР и ЛНР нет, а значит, все «выполнение» является чисто виртуальным, служащим цели вывода «украинской темы» из главной повестки дня европейско-российских отношений.
То же самое касается и разногласий России и Франции по сирийской теме – мирное урегулирование в Сирии все реальней, так что претензии к Асаду не способны дать Парижу никаких дополнительных очков.
По большому счету позиция Макрона в области франко-русских отношений будет определяться двумя факторами – мнением французской элиты и позицией США. Да, Макрон представляет проатлантическую часть французского истеблишмента, но все происходящие в последний год на Западе процессы демонстрируют серьезнейший кризис атлантического миропорядка. Внутриполитическая борьба в США, Брексит, кризис всего проекта Евросоюза и попытка части национальных элит стран Запада перераспределить полномочия от наднациональных структур в свою пользу – все это ставит хозяина Елисейского дворца в очень непростые условия.
Он не может быть продолжением Олланда – то есть президентом, не отстаивавшим французский суверенитет: потому что в этом случае через пять лет гарантированно победит Марин Ле Пен. Ему придется перехватывать лозунги укрепления национальной власти, что он уже и делает. И то же самое в международной политике: Макрон будет двигаться в сторону большей самостоятельности Франции.
Есть у версальской встречи и еще одно предполагаемое измерение – вполне вероятно, что она может стать лишь прикрытием для другой, гораздо более важной встречи. И в этом случае Макрон выступает лишь тем, кто обеспечивает «алиби».
При всей важности российско-французских отношений сейчас главное внимание приковано к отношениям России и США. Президент Трамп в эти дни совершает свою первую зарубежную поездку – на Ближний Восток и в Европу. Эммануэль Макрон познакомится с ним в Брюсселе в четверг, во время отдельной встречи на полях саммита НАТО. Пятницу и субботу два президента проведут на Сицилии, на саммите «большой семерки». Потом Макрон вернется домой, чтобы уже в понедельник встречать Путина. А Трамп прямо с Сицилии должен будет полететь в Вашингтон... Или же он заедет по дороге куда-нибудь еще? Например, в Исландию? Или в соседние с Италией Словению или Мальту? Ну или в Париж его Макрон зазовет:
– Поехали, Дональд, погуляем в воскресенье в Версале. Там, кстати, и Путин должен на следующий день подъехать – нам с ним выставку в Трианоне открывать. Хочешь, познакомлю вас?
Это, конечно, шутка. А точнее, та легенда, которую вполне могут предложить миру Белый дом и Кремль. Чтобы не тянуть до Гамбурга – там в начале июля пройдет встреча «большой двадцатки», в рамках которой уже точно состоится встреча Путина и Трампа. Германский саммит уже озвучен, легализован, но это не отменяет возможности и «внезапного» французского рандеву двух президентов.