Учитывая степень и масштаб боевых действий, это может показаться невероятным, но сейчас военная сфера – единственная, в которой хоть как-то можно отталкиваться от вроде бы похороненного и даже отпетого «минского формата». Политические, то есть основные параметры соглашений безнадежно сгинули исключительно по вине Киева, который саботировал принятие поправок в конституцию, гарантирующих автономию Новороссии, и не согласовал с Донецком и Луганском новый закон о выборах. При этом сами выборы в местные исполнительные органы превратились усилиями Порошенко и Верховной рады, скорее, в очередной повод к эскалации конфликта, нежели в механизм пусть не примирения, но хотя бы поиска новых форматов взаимодействия.
Наблюдатели ОБСЕ расценивали это как коллективную галлюцинацию, а украинцы – как изобретение супероружия
Временная стабильность перемирия дает шанс на решение именно военных вопросов (если, конечно, полагать, что их действительно кто-то будет решать «в поле»). Контроль за ситуацией снова возложен на миссии ОБСЕ, в которых не было ротации, следовательно, к ним нет достаточного доверия в ДНР и ЛНР. К примеру, ОБСЕ должна сперва зафиксировать двухдневное соблюдение режима прекращения огня и только затем приступить к контролю за отводом техники и вооружений. На почти тысячекилометровом фронте нереально зафиксировать полное и абсолютное двухдневное соблюдение режима прекращения огня. Все равно действуют ДРГ, летают беспилотники, бесконтрольно и всегда некстати случаются дни рождения, к примеру, у командиров пулеметного взвода, так что ночей без фейерверка не бывает.
Тем не менее миссия ОБСЕ перемирие, скорее всего, зафиксирует. Затем в течение двух недель с линии соприкосновения будут сниматься сперва танки, затем РЗСО и ствольная артиллерия, а под самый конец – батальонные и ротные минометы. Та же самая ОБСЕ должна располагать данными о местах передислокации (их, в частности, фиксируют с помощью спутниковых навигаторов, которые лишь чуть сложнее, чем те, что отслеживают московские пробки), предоставленными обеими стороны конфликта. Уже после этого европейцы должны лично – глазами – убедиться, что техника отведена в эти самые места, а не в соседний огород, но они не имеют права опечатывать казармы и склады. Да и вообще – прикасаться к чему-либо. Когда российские миротворцы в 1993 году «разводили» в Абхазии противоборствующие стороны, они имели полномочия снимать с орудий замки и уносить с собой. Правда, прямо скажем, не слишком помогло.
Принцип отвода все тот же: техника и вооружение должны быть перемещены на такое расстояние от линии фронта, чтобы не участвовать в перестрелках в статичном положении. Все знают, что в этом много лукавства. Берем, к примеру, танк Т-72 – самый распространенный сейчас на фронте. Длина ствола 125-миллиметровой пушки – 48 калибров. Угол вертикального наклона почти 14 градусов, что дает максимальную дальность выстрела 9 с половиной километров (если повезет). Пытливый ум украинских танкистов за время перемирия изобрел способ увеличить в полтора раза дальность стрельбы Т-72, чистосердечно отведенных на 10 километров в тыл под присмотром ОБСЕ, которая этот отвод честно зафиксировала. А именно: два трудолюбивых карпатских землекопа саперной лопаткой часа за два создают яму размером с танк с капониром примерно метра полтора-два. Танк загружается туда и загоняется на капонир в непривычную позицию «на попА», в результате чего исходный вертикальный наклон в 14 градусов превращается в 40. То есть танк становится гаубицей, и его снаряд летит по баллистической траектории уже не на заданные спецификацией 10 километров, а к чертовой матери, причем, разумеется, не прицельно. Примерно так несколько месяцев назад обстреливались центральные районы Донецка, что наблюдатели ОБСЕ расценивали как коллективную галлюцинацию, а украинцы – как изобретение супероружия.
Другое дело, что чисто технические аспекты отвода войск сейчас затерты категорическим приказом европейского сообщества и американского посла в Киеве Петру Порошенко «войну пока не начинать». Это тот случай, когда политическая составляющая все-таки перевесила военную, но ситуация все равно крайне нестабильна. Так, в ряде украинских воинских частей сейчас прекратили выплату премиальных за подбитую технику противника – один из основных финансовых стимулов для передней линии, утвержденный лично Порошенко. В частности, 72 ОМБр не получила премиальные за бои у Новой Ласпы, поскольку их – боев этих – формально не было. Было перемирие.
Денис Пушилин формально прав, когда говорит о том, что новые технические соглашения по отводу войск и вооружений создают возможность для прекращения войны. Но политическая составляющая может как останавливать эскалацию, так и создавать новые поводы для возобновления боевых действий. Москва, в свою очередь, стремится поддержать существующее положение, дабы действительно прекратить бойню на обозримое время. Но нет никакой гарантии, что подобные полумеры не приведут к новой эскалации сразу же после проведения местных выборов, когда уже можно будет не соблюдать букву Минска-2 даже формально.
Серьезные надежды связаны все-таки с Парижским саммитом. Сложно предположить, какие именно аргументы будут предъявлены украинской стороне, но есть повод рассчитывать на то, что европейское сообщество сможет еще на некоторое время придержать эскалацию конфликта хотя бы формальными соглашениями. Но всегда сохраняется шанс и на то, что все может стать еще хуже.