Специальная военная операция стала началом совершенно нового поэтического явления, какого в русской культуре не случалось со времен Великой Отечественной войны. Его можно называть патриотической поэзией, можно Z-поэзией, по факту же – это максимально актуальное творчество, которое отвечает на главные вызовы сегодняшнего дня. Немаловажно, что и афганская, и кавказская кампании находили отражение в русской словесности, но в этом отражении подвиг русского солдата был погребен под общей трагичностью эпохи, лейтмотивом присутствовавшей практически в каждом произведении на эту тему.
Образ же специальной военной операции в поэзии оказался окрашен в совершенно другие тона. Нет, нашли в стихах место и переживания мирных жителей, и уход в вечность солдат, но общий настрой этого творчества можно охарактеризовать одним словом: «пробуждение».
В первую очередь это пробуждение русского самосознания, осознание ценности своей страны и ее защиты, воспевание солдатского подвига после многих лет совершенно не героического времени.
Да, много лет на дворе стояло время без героя, и поколение детей успело вырасти в этом времени: подвиг Победы стал далеким прошлым, умерли дедушки, участвовавшие непосредственно в боях, а нового русского героя не появилось. До героя ли в эпоху последних айфонов и американских блокбастеров? Специальная же военная операция породила нового героя, фактически открыла новый век русского самосознания. И этот герой стал центральным элементом патриотической поэзии.
Популярность такой поэзии стала огромной, что объясняется просто: назрела в ней необходимость. Время без героя закончилось, и публике понадобилось увидеть нового героя в искусстве. На концерты патриотических поэтов приходили сотни людей, лично на мой концерт в Москве пришло свыше 400 зрителей. Новые стихотворения в соцсетях расходятся тысячами репостов. Люди ждали этого, людям это необходимо.
Но в большой прозе, в кино, в театре пока не появилось прорывных произведений, которые открыли бы новую страницу нашей истории. Почему?
С театром и кино особенно сложно: говоря о них, надо помнить, что автор в данном случае должен решать не только творческую задачу, но и организационную – проще говоря, найти деньги, без которых создание продукта в этих сферах невозможно.
В мире кинематографа и театра у нас талантливых людей, которые имеют возможность создавать свои фильмы и постановки, вообще мало. Не считая того, что какая-то часть из них – противники СВО.
В итоге мы имеем «не взлетевшие» в прокате фильмы «Позывной «Пассажир» и «Свидетель», да мини-сериал «20/22». Остальные фильмы остаются уделом узкого круга ценителей. Неплохие результаты на «Кинопоиске» показал на днях вышедший сериал «Резервисты». Кстати, его продюсер, Екатерина Агранович, сообщила, что финансирование сериала осуществлялось за счет частных средств.
Но пока говорить о прорывных проектах в сфере кино и театра не приходится.
Пожалуй, самым интересным художественным высказыванием является фильм Андрея Щербинина «Лучшие в аду», но в кино он не появлялся. В нем грубо и зло отображены реалии современной войны, в которых угадываются бои за Попасную. Это сильный фильм, но он по сути – фиксация происходящего, описание рядовой операции, снятое блестяще, но без того, чтобы сделать шаг дальше – нет полноценного сюжета, нет драмы.
Интересная проза про СВО начала появляться, но она пока носит дневниковый характер. Это, в первую очередь, «Дневник добровольца» Дмитрия Артиса и «Шторм Z. У вас нет других нас» Даниила Туленкова. Авторы обеих книг – штурмовики, и обе книги – их фронтовые заметки.
При этом фикшн-литература, художественная проза, пока отсутствует, хотя для ее создания бюджетов, в отличие от кино, не надо. То есть здесь то же самое, что и с «Лучшими в аду»: проза фиксирует происходящее, но отказывается делать шаг дальше. Фикшен есть по более ранней эпохе боевых действий в Донбассе – это «Ополченский романс» Захара Прилепина. Про СВО пока не появился.
Чего не хватает, чтобы наша культура бурно зацвела темой СВО?
Ну, во-первых, хотелось бы, чтобы в кино и театре патриотической темой занялись по-настоящему талантливые авторы, а не те, кто получил очередной грант.
Во-вторых, конечно, о мгновенной реакции тут, в отличие от поэзии, речь идти не может. Мгновенная реакция – это хорошая фиксация, так она у нас, в общем, есть. Специальная военная операция должна стать частью жизни большой страны – и это чувство должно настояться, произведя определенную рефлексию.
СВО страну встряхнула, заставив ее от Калининграда до Сахалина почувствовать происходящее. Но чувствуют ли это режиссеры, которым поручено создавать патриотические фильмы, или они существуют в вакууме творческой тусовки?
В любом случае, пока говорить о рефлексии специальной военной операции рано. Она ни культурой, ни обществом до конца не осмыслена, а потому не породила новых философских идей. Пока самые ценные произведения о ней – это максимально четкая фиксация происходящего.
Но что дальше?
Какие новые смыслы даст русская культура российскому обществу?