5 июля 1943 года началась Курская битва – одно из крупнейших сражений Второй мировой войны. Развернувшиеся на большой танкоопасной равнине бои стали редчайшим примером не просто оборонительного, а изначально задуманного как оборонительного сражения. Задуманного хладнокровно и расчетливо, с редкой выдержкой. Немцам сознательно была отдана инициатива – несмотря на то, что раньше такое всегда заканчивалось грандиозным разгромом. Но в этот раз поражение потерпел противник – надорвавшись под Курском, ничего толком не добившись, он был вынужден отступать аж за Днепр.
Завязка Курской битвы во многом была обязана достижениям советской разведки. Ей удалось перехватить германский план срезания «курского выступа», который образовывали советские войска. Выступы на имеющих линиях фронта – это и возможность, и уязвимость. Находящиеся в них войска легко окружить, но в то же время эти выступы сами могут стать удобной исходной точкой для успешного наступления. Поэтому выступы противника надо срезать при любом удобном случае – этим и собирались заняться немцы.
Вторая мировая, в отличие от Первой, была максимально маневренной войной. Возможности обороны в ней всегда уступали возможностям наступления, поэтому в большинстве случаев побеждал тот, кто имел инициативу. Кто ее отдавал, почти всегда неминуемо проигрывал. Но под Курском все получилось наоборот. Курская битва уникальна тем, что зная направления вражеских ударов, немцам просто позволили их провести. Расчет был на заранее подготовленную оборону и подтягивание мобильных резервов для парирования. Заставить противника завязнуть, растратить свои силы, а потом перейти в контрнаступление, когда он достаточно ослабнет.
В Великой Отечественной было множество оборонительных сражений, проведенных по этой схеме, но все они велись не от хорошей жизни. В немецкой литературе, особенно мемуаристике, часто встречается предположение о том, что в тот же Сталинград их «заманили специально». Но такие подозрения – результат перенесенной в «котле» травмы, на самом деле жарким летом 1942-го отступающие в Сталинград части думали только о том, чтобы выжить, а не о хитрых ловушках. Битва под Москвой тоже планировалась на ходу, под влиянием регулярно меняющейся, чаще всего не в лучшую сторону, обстановки. Курск был совсем другим делом.
Точка равновесия
Командование РККА тонко чувствовало близость наступающего перелома. После болезненного кровопускания под Сталинградом к русским пришла не только уверенность в способности не просто останавливать, но и уничтожать опаснейшего противника. По множеству косвенных мелочей и стратегической обстановке в целом чувствовалось, что на Восточном фронте наступил баланс сил.
Это следовало даже из самого плана операции «Цитадель», перехваченного советской разведкой. В 1941 году Гитлер замахнулся ударить сразу по трем стратегическим направлениям: захватить Ленинград и Москву, а также овладеть богатой хлебом Украиной. В 1942-м он поумерил аппетиты – немцы нацелились на захват нефтеносных районов Кавказа, чтобы не разорвать, но задушить Советский Союз. Дальше масштабы амбиций уменьшились еще сильнее. На дворе уже лето 1943 года, а гора методично готовится к рождению мыши: главной задачей провозглашается всего лишь срезание выступа под Курском и разгром бронетанковых резервов РККА.
В такой ситуации противника и правда можно было попробовать измотать с реальными шансами на успех. Удар почти выдохшихся от долгой и яростной войны немцев отразить было вполне реально, несмотря на то, что раньше любая попытка играть с ними от обороны приводила, как уже говорилось, лишь к новым шишкам. Причем не только для СССР, но и для любой страны, имеющей сухопутную границу с Третьим рейхом.
Пик напряжения
Несмотря на разумность ставки, она вовсе не исключала риск. Немцы были чрезвычайно опасным противником, и игра с ними даже на выгодных условиях всегда таила в себе возможность катастрофы. Знание того, где они ударят, и заблаговременная подготовка сразу нескольких серьезнейшим образом укрепленных полос обороны вовсе не означали автоматическую победу.
Направления ударов были известны, а вот их силу пришлось прикидывать самостоятельно. И тут была допущена ошибка – в Ставке решили, что северный удар будет сильнее, чем южный, а получилось ровно обратное. В итоге спасать положение пришлось наспех организованным контрударом танкового корпуса, который попал в неудачные условия – и в итоге понес огромные потери.
Не добавляло радости и очередное летнее перевооружение бронетанкового парка противника. Немцы обзавелись в товарных количествах «Тиграми», дебютировавшими еще в 1942 году. Появились и новые образцы – знаменитые «Пантеры» и «Фердинанды». Старые танки получили усиленное бронирование. Все это серьезнейшим образом повышало опасность бронетехники противника. Наши это предчувствовали и готовились – заводы, например, усиленными темпами вытачивали подкалиберные снаряды из дефицитного вольфрама. Но закрыть они могли далеко не все направления и облегчали борьбу с новыми танками противника лишь частично.
Но в итоге самоотверженность бойцов РККА, решительность командиров, заблаговременное оборудование позиций, включая тщательное и обильное минирование, и накопление по-настоящему серьезных объемов боеприпасов склонили чашу весов на сторону Красной армии. Немцы понесли серьезнейшие потери, что самое важное – в опытных, подготовленных людях. Вермахт эпохи расцвета превращался в вермахт затыкания дыр остатками резервов. Оборону такого противника было куда проще пробивать, особенно если речь шла о танкоопасных степях, а не о лесах и болотах, за которые можно было хоть как-то зацепиться.
В итоге РККА, почувствовав ослабление противника, перешла в большое контрнаступление. Немцы отошли за Днепр, наши овладели Киевом. Наступательный потенциал вермахта оказался подорван навсегда – больше на Восточном фронте не было ни одного увенчавшегося успехом стратегического наступления противника, только тех или иных размеров контратаки. Немцы все еще могли отчаянно цепляться за какие-нибудь рубежи и наносить чувствительные потери – как это было, например, под Витебском в зиму 1943/44 годов. Но наступление с реальными результатами – это больше было не про них.
Стороны поменялись местами – теперь уже русские, верно определившие момент хрупкого равновесия и хладнокровно давшие немцам возможность нанести удар в невыгодном положении, стали вечными обладателями инициативы. Теперь, вне зависимости от текущих удач или неудач, фронт всегда сдвигался в сторону запада – в самом лучшем для немцев случае он просто останавливался на некоторое время. РККА теперь было бессмысленно прибегать к курским приемам и отдавать противнику инициативу, но нечто похожее все-таки случилось еще раз, в самом конце войны, зимой 1945 года, у озера Балатон. Это была последняя попытка Гитлера собрать крупные танковые силы и нанести мощный удар. Но подготовленная заранее оборона Красной армии свела на нет и эту попытку – вал «Тигров» и «Пантер» разбился о минные поля и противотанковые орудия русских.