13 января в Москве прошли важнейшие переговоры по урегулированию ситуации внутри Ливии. Сами по себе они успехом не завершились – однако в то же время зафиксировали превращение России в одного из главных внешних игроков на ливийской шахматной доске.

Обострили

Россия – не новичок в ливийских делах. Москва (вместе с Египтом, Францией, Саудовской Аравией и Эмиратами) уже давно помогает как морально, так и материально силам Ливийской национальной армии во главе с фельдмаршалом Халифой Хафтаром. ЛНА вместе с законно избранным парламентом страны контролирует Восточную Ливию и усиленно пытается захватить западную часть. Которая находится под условным контролем симпатизирующего исламистам Правительства национального согласия Фаиза Сараджа, поддерживаемого итальянцами, турками, катарцами и алжирцами.

При этом у России уникальное положение. Несмотря на поддержку Хафтара, Москва поддерживала хорошие отношения и с Сараджем. Именно эти отношения и позволили Кремлю стать одним из основных посредников в деле внутриливийского урегулирования. Деле, которое стало более чем актуальным из-за воинственности генерала Хафтара и амбиций президента Эрдогана.

Накачанный ближневосточными деньгами и также российско-египетской материально-технической помощью, привлекший тысячи суданских наемников и получивший поддержку российской «ЧВК Вагнера» (по турецким данным, россиян в Ливии воюет более двух тысяч), Халифа Хафтар начал в конце года новое наступление на Триполи. Эксперты стали писать о том, что правительство Сараджа (опирающееся на племенные ополчения) может не удержаться и пасть, после чего Ливия будет условно объединена под светским авторитарным руководством Хафтара. Однако тут в дело вмешалась Турция, решившая перевести поддержку Сараджа на новый уровень. Сарадж, представляющий официально признанное Западом правительство Сирии, обратился к Турции за военной помощью – и турецкий парламент фактически дал добро на прямое турецкое вторжение в Ливию. Официально первая группа турецких военных прибыла в Ливию 7 января. 

Решение Эрдогана о прямом вмешательстве было вполне прагматичным – с точки зрения понимания президентом Турции национальных интересов своей страны. Ведь, несмотря на целый ряд чувствительных поражений (в Сирии, Египте), Эрдоган так и не забросил идею помочь ближневосточным странам поменять авторитарных светских руководителей на близких к туркам умеренных исламистов.

И, таким образом, взять под контроль Ближний Восток. И на сегодняшний день правительство Фаиза Сараджа – это последний оплот политического ислама в Северной Африке, поэтому Реджеп Эрдоган попросту не может допустить его падения. 

Война туркам

Однако планируемая турецкая интервенция (даже в ограниченном виде – через отправку военных советников и пушечного мяса из числа подконтрольных Анкаре сирийских боевиков) грозила резко обострить ситуацию на ливийской земле. Во-первых, интервенция Турции могла бы спровоцировать интервенцию других стран. Например, того же Египта, где планы турок были восприняты в штыки. Египетские генералы абсолютно не заинтересованы в появлении исламистской Ливии. А тем более протурецкой исламистской Ливии, которая может служить тыловой базой для исламистов из числа «Братьев-мусульман» (которых генералы свергли, но не уничтожили).

Во-вторых, египтяне поучаствуют не одни. После турецкой интервенции ряд стран – противников Турции (та же Саудовская Аравия, мечтающая расквитаться за инициированное Анкарой «дело Хашогджи», или западноевропейские «фанаты» Эрдогана) могут резко увеличить материально-техническую поддержку Хафтара, дабы устроить туркам войну на истощение.

В-третьих, турецкая интервенция могла спровоцировать рост агрессии со стороны местных. В своем телеобращении 4 января Халифа Хафтар уже призвал соотечественников сплотиться для «сопротивления колонизатору». И не исключено, что на его призыв ответят. Ливия все-таки – бывшая провинция Османской империи, и вторжение Турции будет рассматриваться действительно как возвращение колониального периода.

Наконец, в-четвертых, тот бардак, к которому приведет турецкая интервенция, грозит Анкаре потерей ряда ситуативных союзников в Ливии. Например, того же Алжира. Алжирские власти, конечно, поддерживают Сараджа и не находят общий язык с Хафтаром, однако их главная цель в Ливии – получить более-менее стабильного соседа, через границу с которым в Алжир не течет рекой оружие, контрабанда и исламистские террористы. У Алжира с Ливией почти тысяча километров общей границы, на охрану которой страна уже вынуждена тратить до 500 миллионов долларов в год. В случае полномасштабной турецкой операции эти суммы вырастут.

Не благотворительности ради

Эрдоган тоже понимает все риски, поэтому он стремится работать вместе с Россией. Анкара надеется, что при посредничестве Москвы ей удастся продавить Халифу Хафтара и заключить действенное перемирие между ним и Сараджем.

И Россия участвует в этой комбинации. Но не благотворительности ради, а сугубо по прагматичным причинам. Как экономическим (желание получить контракты в Ливии), так и военно-политическим и дипломатическим.

Во-первых, Россия банально не желает сталкиваться лбами с турками. Конечно, Владимир Путин уже заявил, что российские ЧВК не представляют официальную Москву, а турецкие власти уверяют, что никакого столкновения их войск и представителей ЧВК на территории Ливии не будет. Конечно, на сегодняшний день турецкие войска (не сирийские бандиты-федераты, а именно войска Эрдогана) работают лишь в качестве советников, а бойцы «ЧВК Вагнера», по данным турецких СМИ, выведены с передовой. Однако вероятность инцидентов все равно остается.

Во-вторых, российская помощь турками, скорее всего, будет щедро оплачена. И не только уступками по Идлибу – подконтрольной туркам части Сирии. Мы видим фактически формирование ситуативного партнерства Москвы и Анкары по ряду вопросов – и ливийское сотрудничество может лишь укрепить это партнерство.

В-третьих, успешное посредничество в ливийских делах резко поднимет авторитет Москвы. Причем не только и не столько на Ближнем Востоке и в Северной Африке, но и в Европе. Страны Старого Света, столько сделавшие для свержения режима Муаммара Каддафи, сейчас страдают от ливийского бардака. В частности, от постоянного притока африканских беженцев, которые используют ливийские порты для того, чтобы попасть в ту же Италию. Не случайно лидер ЕС – Германия – лично координирует процесс внутриливийского примирения. И очень надеется на помощь России – стоит отметить, что несколько дней назад именно ливийская тема стала (наряду с «Северным потоком – 2») одной из основных на переговорах Ангелы Меркель и Путина в Москве.

Первый блин комом

Меркель (как и Путин) очень надеялась на то, что 13 января в Москве Сарадж и Хафтар при посредничестве России и Турции подпишут действенное соглашение о перемирии. И, надо сказать, турецкий и российский министр иностранных дел сделали для этого все возможное. Переговоры шли почти восемь часов – причем переговоры челночные, поскольку Сарадж и Хафтар отказывались даже сидеть в одной комнате. В итоге Сарадж согласился подписать соглашение о перемирии, а Хафтар – нет. Формально потому, что его не удовлетворили уступки Сараджа – Хафтар хотел ввода своих войск в Триполи и вывода турецких сил с ливийской территории. По всей видимости, это решение было принято в том числе и под влиянием Египта и стран Залива, не желающих легитимации турецкого военного присутствия в Ливии и обещавших фельдмаршалу увеличить объем помощи и финансирования.

Однако это решение, безусловно, не окончательное. Как известно, стороны согласны на компромисс лишь тогда, когда уверены в невозможности победить иным способом. И когда (а точнее, если) Халифа Хафтар поймет, что он не сможет победить готового идти до конца Эрдогана, позиция фельдмаршала изменится. И российские дипломаты, по всей видимости, будут активно работать над тем, чтобы это осознание пришло к господину Хафтару как можно быстрее.