Принято считать, что феминистки выступают за уничтожение патриархальной семьи, да и семьи вообще, по большому счету. А еще идут против религиозной морали. Главными их противниками в этом деле являются традиционалисты. Однако так ли это? Ответ вроде бы очевиден. Но не все так просто. Особенно когда выясняется, что по многим ключевым позициям феминистки и традиционалисты схожи. Попробуем разобраться.
То, что понимают под словом «традиционализм», вовсе не есть традиция. «Традиционные» роли в семье, когда муж работает и в одиночку обеспечивает жену и детей, есть феномен относительно нового времени. Появился он тогда же, когда появился и средний класс. То есть класс городских буржуа. То же касается и слепого следования религиозной морали.
Начнем с ролей в семье. До промышленной революции все население, кроме высших слоев, жило крайне бедно. Причем жили бедно во всех странах и во все времена. Если сравнить уровень жизни египетского крестьянина времен Рамзеса II Победителя, английского землепашца времен Эдуарда I Длинноногого и их русского «коллеги» при Иване IV Грозном, то мы увидим, что этот уровень был примерно одинаковым – возле голодной смерти.
И это никакой не заговор элит. До промышленной революции все люди жили в так называемой мальтузианской ловушке. Если вкратце: рост населения почти невозможен из-за низкой эффективности труда. А если же население вдруг увеличивалось, то оно уничтожалось голодом, войнами или другими катастрофами (отсюда второе название – «мальтузианская катастрофа»). Из-за этого отец никак не мог содержать семью в одиночку. Эффективность его труда была так низка, что едва хватало только на себя. Поэтому в крестьянских семьях работали и женщины, и дети, и часто старики. Когда старый человек уже не мог работать, то его пытались извести, чтобы быстрее умер и не расходовал еду.
Что характерно, когда промышленная революция произошла в Великобритании, а потом распространилась по другим европейским странам (в том числе России), население Старого Света начало расти невероятными темпами (это индустрия в итоге позволила европейцам покорить весь мир). Эффективность труда резко повысилась. И именно тогда появились буржуа и пресловутый средний класс – третье сословие. Появился феномен, невиданный ранее в человеческой истории, когда один мужчина мог своим трудом обеспечить всю семью из многих человек.
Собственно, то, что понимают под «традиционными ролями в семье», не является традицией. Это феномен, которому порядка 300 лет. И который, кстати, даже сейчас существует не во всем мире.
Теперь о религиозной морали. Жесткое следование религиозным нормам у высших и низших слоев тоже редкое явление, и касается оно в основном того же среднего класса. Низшие слои вообще всегда имели свободные нравы. Тут можно вспомнить записки русских аристократов о том, что заняться любовью с крестьянкой было крайне просто, ведь для нее случайный секс не был чем-то страшным. То же касается и других стран. Если пуританские немки из среднего класса бегали от мужских взглядов гренадеров, как от чумы, то немецкие крестьянки вольготно общались с военными. У низших классов свое понимание жизни.
У аристократии еще веселее. Для знати религия вообще редко имела какое-то содержательное значение. Это было что-то типа флага или системы «свой – чужой». Генриху IV приписывают фразу: «Париж стоит мессы». Он произнес ее, когда принял решение второй раз поменять религию, чтобы получить возможность стать королем Франции.
Россию это тоже не обошло стороной. Величайшая императрица нашей страны Екатерина II без колебаний приняла православие, когда в этом возникла практическая карьерная необходимость – выйти замуж за Петра III. Точно так же принимали православие сотни других аристократов из разных стран, поступавших на русскую службу.
Насчет ролей в семье у высшей аристократии тоже не все так просто. Знать не воспринимала детей как подарок господа. Аристократы придерживались весьма рационального взгляда. Дети нужны для одного – наследования. Поэтому зачастую зачатие и рождение ребенка у высшего класса выглядели механически. Это был только инструмент для династических альянсов.
Если говорить о роли женщины, то перечисление великих аристократок, сыгравших гигантскую роль в политике, займет много времени. Скажу лишь, что в честь одной фемины назвали целую эпоху – викторианство. Вот и выходит, что «традиционализм» – это продукт нового времени, родившийся в буржуазной среде. Только там эти ценности воспринимали серьезно. Феминистки борются не против тысячелетнего угнетения, а против почти такой же новой идеологии, как и сам феминизм.
Забавно вот еще что: современные борцы за права женщин активно продвигают, по сути, идеи целибата. Значительная часть активисток считает, что девушки, которые рано вступают в интимную связь, являются морально разложившимися и предают идеи феминизма. Такая риторика очень схожа с риторикой крайне религиозных людей. Достаточно заменить понятие «Бог», «вера» на «феминизм» или «права женщин».
Помимо этого, феминистки выступают против легализации проституции. И здесь они тоже сходятся с пуританами. Различие только в том, что феминистки хотят сажать мужчин-клиентов, а пуритане – женщин-проституток. Но итог один.
Феминистки даже пользуются терминологией христианских монастырей. Например, друг друга они называют сестрами. Также активистки женских движений имеют свое представление о «первородном грехе». По мнению самых радикальных из них, мужчины с самого рождения «виновны и являются насильниками». Точно так же, как с точки зрения ортодоксальной христианской морали все люди с самого рождения грешны.
Откуда такие сходства между на первый взгляд противоположными идеями?
Между радикальной религиозностью и радикальным феминизмом гораздо больше общего, чем кажется.