Не так давно Министерство обороны попыталось отойти от традиции «слетал – получи звезду» и дважды отклонило предложение Центра подготовки космонавтов присвоить звание Героя России Максиму Сураеву, который совершил свой полет в 2009–2010 годах. Причина – «недостаточно оснований». Лишь после личного вмешательства президента Дмитрия Медведева Сураев получил высшую награду РФ.
Пришлось бы присваивать им третье звание Героя, как маршалам и некоторым генералам. А если четвертый полет? Пятый? Так и самого Леонида Брежнева обойти можно было
Другой пример: недавно на сайте Change.org была выложена петиция с призывом дать звание Героя России космонавту Александру Мисуркину – участнику экспедиции МКС-35/36, который в 2013 году провел на орбите 167 суток. Со времени окончания его полета прошло почти три года, но он до сих пор не награжден никакой государственной наградой. За неделю петиция так и не смогла собрать 5000 подписей, необходимых для того, чтобы ее рассмотрел глава Роскосмоса Игорь Комаров. Также стоит добавить, что петиция была приурочена к 55-й годовщине полета Гагарина, а на Change.org есть немало других петиций, которые подписывают десятки тысяч человек в течение первых двух дней после их обнародования.
Можно ли сделать вывод, что в российском обществе упал интерес к развитию науки и техники? Или обесценились такие понятия, как мужество и героизм? Или же россияне просто больше не считают, будто полет в космос всегда и при любых обстоятельствах является эталоном высшей доблести?
Большая игра
#{smallinfographicleft=752202}С самого начала космической эры в сознании советских людей прочно укоренился стереотип «космонавт – значит герой». Причем герой не только по существу, но и по официальному признанию. Все космоплаватели СССР в 1960–1970-х годах за каждый полет автоматически получали звание Героя Советского Союза, ибо практически каждая миссия за пределы атмосферы была настоящим героизмом. Через много лет после полета Юрия Гагарина специалисты по теории вероятности с использованием современных методик определили, что шансы на благополучный исход миссии «Востока-1» были даже хуже, чем 50 на 50. То же применимо и к пяти другим «Востокам», ведь это были однотипные корабли, которым, кстати, с каждым новым полетом предстояло решать все более сложные задачи. Невозможно представить, чтоб в наши дни где-нибудь в мире был бы запущен космический корабль с экипажем, имеющим такие же шансы вернуться на Землю целым и невредимым, как и экипажи «Востоков».
Это был период жесточайшей космической гонки между СССР и США, которая, как отметил известный американский исследователь политических аспектов освоения космоса Уолтер МакДугал, «полностью изменила суть холодной войны». «То, что раньше было военным и политическим сражением, в котором США [и СССР] достаточно было предоставлять помощь и спокойствие своим союзникам на переднем крае, стало тотальной борьбой за преданность и доверие всех народов [Советскому Союзу или Соединенным Штатам]», – подчеркнул он. Столь высокие ставки в этой «игре», естественно, понижали цену жизни тех, чьи полеты должны были обеспечить выигрыш. Относилось это в равной степени как к программе «Восток», так и к американской программе «Меркурий».
Двухзвездный потолок
Мне до сих пор не понятно, почему американец Майкл Фоэл, летавший на станции, когда случилось столкновение, и наравне с российским экипажем принимавший участие в ее спасении, не был удостоен звания Героя России. Он его заслужил
Традиция «слетал в космос – получи «звезду» дала трещину в 1970-е годы, когда некоторые космонавты стали совершать уже по три полета. Если ничего не менять, то пришлось бы присваивать им третье звание Героя, как маршалам и некоторым генералам. А если четвертый полет? Пятый? Так и самого генсека ЦК КПСС Леонида Брежнева, получившего за свою любовь к наградам прозвище «иконостаса», обойти можно было. Так «наверху» решили давать по «Герою» за два первых полета. Потом – ордена Ленина.
В 1980-х годах оценка героизма космонавтов усложнилась еще больше. С одной стороны, это было связано с тем, что счет миссиям за пределы атмосферы перевалил за несколько десятков и на первый план вышли уже не полеты «туда и обратно», а жизнь и работа на борту орбитальной станции: именно там космонавты должны были проявлять свой героизм. С другой стороны, неудачную стыковку со станцией уже трудно было преподнести народу как «отработку маневра сближения», достойную присвоения звания Героя тем, кто ее осуществил. Поэтому экипаж Владимира Титова, которому в 1983 году не удалось состыковаться с «Салют-7», получил лишь ордена Ленина, даже несмотря на то, что для Титова это был первый полет.
В конце 1980-х годов процесс «обезгероивания» космонавтов получил новый импульс. Было решено (применительно не только к космоплавателям, но и к представителям других профессий) давать высшую награду только один раз, а после сколько ни летай – будут только ордена. Одной из первых «жертв» нововведения стал космонавт Александр Серебров, который за три полета в космос, совершенные еще в советские времена, получил лишь одну звезду «Героя» (второй полет, за который он потенциально мог стать дважды Героем, был как раз в составе упомянутого экипажа Титова). Правило это распространилось и на звание Героя России – его можно было получить лишь однажды, причем, если у человека уже было звание Героя Советского Союза, оно тоже шло в зачет. Именно поэтому Александр Серебров, совершивший четвертый полет уже после распада СССР, так и не получил российскую «золотую звезду».
Впрочем, были два исключения, когда космонавты – Герои Советского Союза становились еще и Героями России. Первый – Сергей Крикалев. В 1992 году он стал Героем России за то, что отстоял на орбите две «вахты» подряд (из-за отсутствия в сменном экипаже бортинженера его некому было заменить на станции). Второй – Валерий Поляков, получивший в 1995 году награду за самый длительный в истории 437-суточный полет.
Колбаса вместо космоса
#{image=990715}Во второй половине 1980-х и первой половине 1990-х годов отечественная космонавтика с трудом пережила наиболее острый период люмпенизации сознания общества, одним из наиболее популярных лозунгов которого было «не надо нам космоса, дайте лучше колбасы». Полеты продолжились, но падение железного занавеса, доступ к благам западного мира, появление в российском обществе скороспелых богачей серьезно девальвировали значимость профессии космонавта, как и космонавтики в целом. Принцип с вручением «звезды» за первый полет не всегда применялся даже к тем космонавтам, которые успешно выполнили программу своего полета. Так, бывший высокопоставленный сотрудник администрации президента Юрий Батурин (немало, кстати, сделавший для выживания космонавтики в 1990-е годы) за свою первую миссию в 1998 году получил только орден Мужества, а Героем стал лишь после своей второй миссии в 2001 году. Но в целом традиция присвоения звания Героя за первый полет продолжает сохраняться, хотя целесообразность ее существования вызывает вопросы не только в российском обществе, но и у профессионалов в области космонавтики.
«На мой взгляд, конечно, нужно видеть разницу между полетом в космос, во время которого все проходило штатно и не было никаких серьезных отклонений, и той миссией, в ходе которой космонавтам пришлось проявлять мужество и героизм, чтобы выполнить ее или просто остаться в живых, – заявил газете ВЗГЛЯД профессор Леонид Горшков, один из главных создателей станции «Мир». – Вспомним хотя бы пожар на «Мире» или столкновение с ним «Прогресса» (оба инцидента произошли в 1997 году – прим. ВЗГЛЯД), приведшее к разгерметизации орбитального комплекса. Кстати, мне до сих пор не понятно, почему американец Майкл Фоэл, летавший на станции, когда случилось столкновение, и наравне с российским экипажем принимавший участие в ее спасении, не был удостоен звания Героя России. Он его заслужил».
«Наверное, прошло время автоматически перестать вешать «золотую звезду» на грудь каждому слетавшему космонавту, – соглашается с Горшковым ветеран трех космических полетов Павел Виноградов, получивший звание Героя России за участие в восстановлении станции «Мир» после уже упомянутого столкновения с «Прогрессом» в 1997 году. – Например, что касается Сураева (которому, как мы помним, МО не хотело давать «золотую звезду»), то программу полета он хотя и выполнил, но с рядом довольно существенных замечаний».
Скромность астронавтов
Пилотируемым полетам в космос в США, особенно после прихода в Белый дом Джона Кеннеди, придавалось не меньшее значение, чем в СССР. Так же, как космонавты в Советском Союзе, астронавты США стояли на вершине пирамиды, в основание которой была положена вся научно-техническая и экономическая мощь страны. Но любая космическая победа ассоциировалась в первую очередь именно с ними, что превращало их в национальных героев.
Однако публичное и официальное признание их героизма далеко не всегда шли рука об руку. Астронавты встречались с президентами (особенно когда Белый дом занимали Кеннеди и его сменщик Линдон Джонсон) и ездили по миру в качестве «послов» американского образа жизни, рассказывая о преимуществах политической и социально-экономической системы Нового Света. Но на этом их интеграция в государственный официоз заканчивалась. Никто из шести астронавтов, летавших по программе «Меркурий» (эквивалент советской программы «Восток»), не получил ни одной высшей гражданской награды США. К числу таких наград относятся «Медаль свободы», которую вручает президент, и «Золотая медаль Конгресса», которая вручается от имени американских законодателей.
Все, что получили «меркурианцы» вскоре после своих миссий, – это «Медаль НАСА за выдающуюся службу». Она носит ведомственный характер, ее можно сравнить со значком «Отличник «Аэрофлота» или «Почетный железнодорожник» (хотя она, конечно, имеет значительно более высокий ранг), а награждались ею не только астронавты, но и административные сотрудники агентства.
Если десятки советских и российских космонавтов становились депутатами Верховного Совета СССР, Госдумы или региональных парламентов, а также делегатами съездов КПСС, то в США есть только один астронавт, сделавший успешную политическую карьеру. Это Джон Гленн, неоднократно избиравшийся в Сенат от Демократической партии. Также в Конгресс избирался астронавт Джек Свайгерт, но он умер до того, как приступил к обязанностям. А сенаторы Джейк Гарн и конгрессмен Билл Нельсон, летавшие на шаттлах, вообще не в счет, ибо свои полеты они совершили, будучи уже обитателями Капитолийского холма.
Впрочем, есть пара исключений, когда астронавты США получили высшие государственные награды своей страны. Это «первопроходцы Луны» - астронавты «Аполлона-11», каждый из которых был в 1969 году удостоен «Медали свободы». А в 2011 году они и Джон Гленн – первый американец, совершивший орбитальный полет – получили еще и «Золотые медали Конгресса». Прочие астронавты, летавшие по программе «Аполлон», довольствовались высшими ведомственными наградами НАСА. Заслуги тех, кто летал на шаттлах и на МКС, также получили признание лишь на уровне аэрокосмического агентства. Таким образом, космоплаватели США, в отличие от своих советских и российских коллег, не интегрировались в политическую структуру и практически никогда не возводились в официальный ранг героев на федеральном уровне.
Живые боги
Шансы на благополучный исход миссии «Востока-1» были даже хуже, чем 50 на 50
Описанная разница между покорителями космоса из США и СССР объясняется несколькими причинами. Первая из них в том, что многочисленный сонм Героев СССР, включая и космонавтов, олицетворял собой людей «нового типа», благодаря которым будет построен коммунизм. Отважные «Колумбы Вселенной», будучи в основном простыми парнями из рабочих семей, должны были доказывать бесспорное преимущество социалистической системы над капиталистической, попутно демонстрируя то, что в СССР «все пути открыты всем». Прямым следствием этого стало настоящее «обожествление» космонавтов, выражавшееся в «золотом дожде», который проливался на них в виде наград, должностей, почестей, званий, а главное – всенародного поклонения, культивировавшегося официальной пропагандой. Ведь, поклоняясь «покорителям космоса», люди поклонялись советскому строю, воспитавшему их.
О второй причине, по которой работа космонавтов превозносилась и героизировалась куда в большей степени, чем астронавтов, написал в своем дневнике генерал-полковник Николай Каманин, курировавший их подготовку в 1960-е – 1970-е годы: «Всё это (превозношение и героизация – прим. ВЗГЛЯД) делается с целью ознакомления нашего народа и народов зарубежных стран с достижениями в космосе советской науки и техники, но делается, по установившейся традиции, в основном так, что все эти достижения представляются заслугой одних лишь космонавтов. Такая традиция очень вредна, но, к сожалению, круг людей, связанных с космонавтикой (а их тысячи), крайне ограничен для показа широкой общественности».
Напротив, в США имена создателей ракетно-космической техники, включая Вернера фон Брауна и руководителей НАСА, а также процесс принятия решений в области космической политики были открыты для широкой публики. Там не было необходимости представлять астронавтов едва ли не единоличными творцами космических побед с воздаянием им соответствующих почестей.
Третья причина, по которой космонавты продолжают получать звание Героя за свои полеты, кроется в стремлении российской власти сохранить видимость того значения, которое космонавтика вроде бы продолжает играть в российском обществе и государстве, показать свою заботу о ней. Продолжать раздачу золотых звезд в этом смысле просто, но куда менее эффективно, чем разработать четкую, реализуемую стратегию развития космической отрасли, которая привела бы к качественному подъему космонавтики, а заодно и престижа государства.
#{smallinfographicleft=778887}Подобная практика выглядит по меньшей мере странно на фоне того, что американские, европейские, канадские, японские астронавты делают в космосе ту же работу, что и их российские коллеги (полет на «Союзе» к МКС, миссия на станции, возвращение на «Союзе»), но не получают за это никаких государственных наград. «Так вы сравните оклады западных астронавтов и наших космонавтов, – возразил газете ВЗГЛЯД российский космонавт, недавно вернувшийся с орбиты. – У них они несравненно больше. Если б нашим столько платили, то, может, и не нужно было б «золотые звезды» давать».
Действительно, материальная привлекательность работы космонавта во многом сошла на нет. Если в прежние времена космонавт получал от государства бесплатную квартиру в Звездном городке или даже особняк на Хованской улице в районе ВДНХ (это не считая других льгот и благ), то теперь лишь ту денежную сумму, которая положена ему по контракту. На первый взгляд, она не так и мала. Один из космонавтов, например, получил за свою миссию, длившуюся около полугода, сумму эквивалентную 90 тыс. долларов. Но вот как он прокомментировал ее реальную значимость в интервью газете ВЗГЛЯД: «Я за эти деньги даже «однушку» в Москве купить не могу, а шел к своему полету 12 лет, получая гроши и кормя на них семью!»
С небес на землю
Не будет преувеличением сказать, что привлекательность профессии космонавта в России по сравнению с 1960-ми, 1970-ми и даже 1980-ми годами катастрофически упала. Так, в 2006 годах проводился набор в космонавты среди инженеров РКК «Энергия». Желающих практически не нашлось. Чтобы как-то компенсировать «дефицит кадров», руководство РКК «Энергия» решило поискать кандидатов среди выпускников и дипломников технических вузов, но результат был не менее удручающим: подавляющее большинство студентов не только не желали стать космонавтами, но и не собирались идти работать в РКК «Энергия». Те же, кто все-таки согласился стать тружениками «космической нивы», не прошел медкомиссию.
В последующем в России проводились и другие открытые наборы в космонавты. Из кандидатов удалось выбрать несколько десятков человек, но, комментируя данную ситуацию, бывший начальник ЦПК им. Гагарина Сергей Крикалев сделал вывод, что «желающих полететь в космос становится все меньше». Не нужно много времени, чтобы найти ответ на вопрос, почему же так происходит. Нынешние космонавты уже совсем не те «небожители», какими были их коллеги из советского прошлого, в массовом порядке становившиеся частью государственной и партийной элиты и председателями обществ дружбы с зарубежными странами. Российская публика лишила космонавтов даже роли «свадебных генералов», отдав ее звездам эстрады и экрана, спортсменам, политикам и просто «светским львицам». СМИ также не балуют космонавтов вниманием, в среднем уделяя старту новой экспедиции на МКС лишь небольшую заметку в перечне других новостей. Ничего странного тут нет: разве кого-нибудь в наше время удивишь очередным полетом на околоземную орбиту?
Таким образом, «золотая звезда» остается одним из немногих «бонусов» (почти ничего не стоящим государству), на который практически гарантированно может рассчитывать космонавт. Но правильно ли это с морально-этической точки зрения и не приводит ли к подмене ценностей, лежащих в основе стремления исследовать и осваивать внеземное пространство? «Мне неприятно видеть, как многие из моих еще не летавших коллег рвутся в космос лишь за званием Героя и за какими-то связанными с этим благами, – признается космонавт Павел Виноградов. – Нужно, чтобы у космонавтов на первом месте стояла высокая цель освоения космоса».
Никто не усомнится в справедливости награждения «золотыми звездами» тех космонавтов, которые тушили пожар на «Мире», спасали станцию после столкновения с «Прогрессом» или совершили сверхдлительные полеты. Но если речь идет о штатной полугодовой орбитальной командировке, то не пора ли понять, что, признавая героизмом то, что для астронавтов других стран является обычной работой, российские власти делают антирекламу отечественной космонавтике, невольно уподобляя космонавтов комическому персонажу бургомистра из фильма «Тот самый Мюнхгаузен», который сказал: «Я сам служу, сударыня. Каждый день к девяти утра я должен идти в магистрат. Я не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть».