За гей-парады – «освободители». Против – «охранители». Борьба за права меньшинств – часть общей борьбы за демократию. Так? Так. Борьба за демократию – это борьба за добро против зла, борьба за свободу. Так? А вот тут шалишь.

Помните, у Оруэлла? «На новом языке можно будет сказать, что старший брат плохой, но доказать это не получится

Надо понимать очень простую, хотя и совершенно парадоксальную вещь. За свободу сегодня выступают «консерваторы» и сторонники «кровавого режима». «Демократы» и защитники гражданского общества стремятся к тому, чтобы в максимальной степени лишить человека личной свободы. Личной независимости. Личного мнения. Даже личного опыта. В пределе, честно говоря, и самой личности.

Они и сами совершенно несвободны.

Именно этим объясняется «большая политическая свобода» в странах «свободного мира». Когда правила поведения настолько жестоки, когда коридор, в котором возможно высказывание, настолько узок, тогда и выборы можно не контролировать. Какая разница, как зовут оратора на трибуне, если все, что он скажет, в любом случае «политкорректно»?

Позвольте, а как же полицейский произвол, а как же несвободные СМИ, а как же все, чем славна российская действительность? Разве это хорошо? Да нет, конечно. Но штука в том, что существующая здесь и сейчас система – при всех свинцовых мерзостях – настроена все-таки на то, чтобы иметь дело со свободными людьми. Более того, существующая в обществе иерархия – это иерархия свободы. Что происходит с человеком, когда он движется вверх по социальной лестнице? Увеличивается количество его возможностей. В том числе или даже в первую очередь – возможностей быть услышанным. Увеличивается количество степеней свободы. Да, это очень жестоко – вначале доказать, что ты можешь быть свободен и только потом получить от общества сертификат – свободный.

Да, это чревато произволом. Да, это может выглядеть некрасиво. Да, поведение свободного человека может быть отвратительным – и, если оно начинает быть опасным для общества, свободный человек должен быть наказан. Но даже выбор между преступлением и соответствием закону – это выбор свободного человека.

А что такое «гражданское общество»? Это общество, в котором индивидуальная свобода ограничена – по определению. По принципу. На уровне базовых ценностей. Помните, у Оруэлла? «На новом языке можно будет сказать, что старший брат плохой, но доказать это не получится». Ну, а носитель языка демократов не может услышать, что старший брат хороший. Или, бог с ним, со старшим братом, все равно ничего такого в реальности нет, он не может услышать, что меньшинства могут быть не правы и требовать лишнего. Он не может услышать, что власть может быть права, в то время как общество – нет.

А что касается конкретно педерастов – что же, новое ханжество ничем не лучше и не хуже старого. Это все, что нужно знать о доктрине, предписывающей радоваться гей-парадам.

Специально для газеты ВЗГЛЯД