«В сентябре под Смоленском работала группа экспертов прокуратуры, которые дополнительно обследовали место катастрофы и обломки самолета. Причиной были некоторые неточности в документации, полученной из России. Ими были обнаружены ионизированные химические элементы, которые могут входить в состав высокоэнергетических веществ, также взрывчатых. Не обнаружено следов веществ как таковых. Были взяты образцы, которые будут дополнительно обследованы в лабораториях. Но сами по себе ионизированные химические частицы ни о чем не говорят – элементы высокоэнергетических веществ находятся везде в окружающей среде, особенно в самолете, и как таковые никоим образом не могут свидетельствовать о наличии взрывчатых веществ», – заявил на пресс-конференции представитель главной военной прокуратуры Польши Иренеуш Шелянг.
По его словам, журналисты газеты Rzeczpospolita неправильно поняли информацию о результатах работы экспертов, а, возможно, сознательно исказили суть проведенных исследований. Шелонг подчеркнул, что ни ранее, ни сейчас эксперты не обнаружили следов взрыва ни на обломках самолета, ни на останках жертв.
«У нас нет никаких данных, на основе которых мы могли бы предполагать использование или наличие взрывчатых веществ при катастрофе. Что касается природы обнаруженных химических элементов, то ответы дадут детальные лабораторные исследования, которые могут занять примерно полгода», – сказал он.
Rzeczpospolita сообщала, что у польских прокуроров были претензии к российской пиротехнической экспертизе: по их словам, ее результаты «не отвечали процедурным требованиям». Польские эксперты настояли на новом выезде в Смоленск. Эту просьбу они мотивировали тем, что у предыдущей группы поляков в распоряжении было лишь небольшое число химических проб – недостаточное для того, чтобы полностью исключить присутствие взрывчатых веществ на месте трагедии. В итоге в Смоленск вместе с прокурорами отправилась группа специалистов-взрывников из Центральной криминалистической лаборатории и Центрального следственного бюро. Как пишет газета, они взяли с собой новейшее оборудование. И уже первые пробы, взятые как с внешней, так и с внутренней части обломков воздушного судна, были положительными. Всего следы взрывчатых веществ были найдены на примерно 30 обломках, сообщает издание.
«Это просто смешно! Прокурор Шелянг сказал, что нашли химические элементы взрывчатых веществ, но не нашли взрывчатых веществ! Нет, это просто смешно», –прокомментировал газете ВЗГЛЯД заявление прокуратуры Антони Мачеревич, депутат Сейма и шеф оппозиционной Комиссии по расследованию смоленской авиакатастрофы.
Напомним, 10 апреля 2010 года самолет польского президента Леха Качиньского, который направлялся на памятные торжества в Катыни, разбился под Смоленском. На борту находились 96 человек – 88 пассажиров и восемь членов экипажа, все погибли. В число пассажиров Ту-154 входили представители государственной власти, вооруженных сил и известные общественные деятели Польши.
Межгосударственный авиационный комитет 12 января прошлого года обнародовал окончательный отчет о результатах технического расследования, согласно которому непосредственной причиной крушения признано решение экипажа не уходить на запасной аэродром, а системными причинами – недостатки в обеспечении полета и подготовке экипажа.
Позже выяснение причин катастрофы завершила польская правительственная комиссия, которую возглавлял министр внутренних дел Ежи Миллер. Польские и российские эксперты пришли к выводу, что причиной происшествия было снижение ниже минимальной высоты при чрезмерной скорости в метеоусловиях, не позволяющих осуществлять визуальный контакт с землей, а также запоздалое начало процедуры ухода на второй круг.
Как сообщала газета ВЗГЛЯД, накануне бортинженер польского Як-40 Ремигиуш Мусь, который являлся одним из свидетелей по делу о крушении польского Ту-154 под Смоленском, был найден повешенным у себя дома под Варшавой. Погибший в своих показаниях утверждал, что дежурный на смоленском аэродроме разрешил президентскому самолету снизиться до «высоты принятия решения» в 50 метров, несмотря на густой туман. Его показания подтвердил также поручик Артур Воштыль, капитан Як-40, однако этих слов не зарегистрировали бортовые самописцы ни в Яке, ни в президентском Ту-154. Кроме того оба летчика заявляли, что слышали момент катастрофы – по их словам, вначале был мощный рев двигателей, а затем произошли два взрыва.