Минэнерго подготовило проект Доктрины энергобезопасности страны, в котором обозначило главные угрозы для российской энергетики. Утвердили доктрину еще в 2012 году, но в связи с новыми реалиями ее решили доработать.
Согласно данным газеты «Ведомости», главной угрозой в документе названа «дискриминационная политика» США и их союзников: ограничение доступа к западным технологиям и оборудованию, а также долгосрочному финансированию. На втором месте по значимости переход к «зеленой энергетике». Упоминается чрезмерная финансовая нагрузка на компании ТЭК, а также критическое отставание России в сфере науки и технологий.
Кроме того, говорится о замедлении роста мирового спроса на энергоресурсы из-за повышения энергоэффективности и ужесточения конкуренции, появления новых экспортеров и роста производства сжиженного природного газа (СПГ). В числе внутренних угроз – уменьшение размеров и снижение качества открываемых месторождений, ухудшение ресурсной базы и истощение существующих месторождений, а также слабая геологическая изученность страны.
Насколько опасны для страны эти угрозы и когда они начнут сказываться?
«Что-то мы уже сейчас можем ощущать в экономике и энергетике, а что-то может сказаться в более долгосрочной перспективе», – говорит ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности, преподаватель Финансового университета Игорь Юшков.
Например, санкции в энергосфере – уже реализованная угроза.
«Нефтегазовые компании уже получили проблемы. Если раньше они свободно кредитовались на западном рынке под низкие процентные ставки, то после санкций они были вынуждены уйти на азиатские финансовые рынки, а там ставки гораздо выше. Например, в Китае кредиты дороги, плюс китайцы ставят условия получения денег взаймы, например требуют потратить эти деньги в Китае на китайское оборудование», – говорит Юшков.
Основная же проблема, считают эксперты, заключается в медленном развитии собственных технологий и производства. «Отсутствие доступа к иностранным новшествам в нефтегазовой сфере – действительно проблема», – говорит замдиректора аналитического департамента «Альпари» Анна Кокорева.
Запрет поставок оборудования и технологий выявил действительно болезненную точку российского нефтегаза. «У нас нет собственных технологий для работы на шельфе или для добычи трудноизвлекаемой нефти в Баженовой свите. У нас нет технологий подводных автономных добычных комплексов, которые предполагалось использовать на Южно-Киринском месторождении (ресурсная база для третьей очереди СПГ-завода на Сахалине). Американские технологии использовать не можем, теперь непонятно, как разрабатывать это месторождение», – приводит пример Юшков.
Рост «зеленой энергетики» в Европе – угроза совсем другого типа. ЕС сокращает добычу газа из-за истощения собственных месторождений. Однако Европа при этом не закупает равнозначные объемы в России, а часть выпадающего газа замещает иным путем, прежде всего возобновляемыми источниками энергии (ВИЭ). «Угроза состоит в том, что рынок сбыта для нас не расширяется. Кроме того, европейцы призывают вообще отказываться от углеводородов», – говорит Юшков. Однако стоит признать, что пока эта угроза совсем не мешает Газпрому ставить рекорд за рекордом по экспорту газа в Европу и наращивать объемы продаж.
Новые экспортеры и рост производства СПГ выделены в отдельный вызов. Здесь явный намек на появление нового игрока – США. Однако американцы пока проигрывают конкуренцию с российским газом.
«Американский СПГ не пришел в Европу, на наш основной рынок сбыта. Риск тут скорее в том, что американское руководство будет политическими мерами проталкивать свой СПГ на европейский рынок», – считает Юшков. Ведь США откровенно признаются, что будут препятствовать «Северному потоку – 2», – лишь потому, что надо поддерживать американских производителей газа.
Что касается чрезмерной финансовой нагрузки на компании ТЭК, то стоило бы снизить налоговую нагрузку на нефтегазовые компании так, чтобы они больше вкладывались в создание столь необходимых нам новых собственных технологий, в поиск и разработку новых месторождений. Минэнерго многие годы говорит о создании диверсифицированной налоговой системы. Ее суть в том, чтобы молодые и старые месторождения имели небольшую налоговую нагрузку, а все сливки государство собирало, когда месторождение выходит на полную мощность. Но на практике это до сих пор не реализовано.
Все перечисленное является скорее не угрозами, а вызовами для России. «С внешними вызовами мы поделать ничего не сможем. Но вот для улучшения положения в энергетике мы можем развивать внутренний рынок», – указывает Георгий Ващенко из ИК «Фридом Финанс».
Впрочем, государство может не только стимулировать компании заниматься геологоразведкой и разработкой, но и само проводить геологоразведку. Для этого несколько лет назад и создавалась компания «Росгеология». России важно открывать и развивать именно новые нефтяные месторождения, потому что проблем со сбытом российской нефти нет никаких – сколько сможем добыть, столько и продадим. «Но дело в том, что мы не можем добывать больше. Топчемся второй год на одном месте – 546–547 млн тонн. В лучшем случае мы сможем сохранить добычу на этом уровне», – предупреждает эксперт ФНЭБ.
Иначе говоря, можно сделать вывод, что именно санкционная политика Соединенных Штатов мешает России разрабатывать новые месторождения (и зарабатывать на этом больше денег), потому что нашей стране заблокирован доступ к необходимым для этого технологиям. Единственный выход – создать подобные технологии самостоятельно.