Литературная биография практически незнакомой русскому читателю Анны Каван сама по себе могла бы стать сюжетом для романа, причем вряд ли реалистического. Британская писательница, прожившая тяжелую жизнь и не достигшая настоящего успеха ни в молодости, ни в зрелости, стала знаменитой за несколько месяцев до смерти. «Лед», опубликованный 66-летней романисткой в 1967 году, неожиданно срезонировал с новым на тот момент литературным трендом и был восторженно принят представителями младшего поколения, а в конце 1968 года Каван умерла.
Безумное существование, в котором главным светлым пятном были многочисленные путешествия, в конце концов и привело к появлению «Льда
Вплоть до конца 1930-х будущую создательницу «Льда» звали Хелен Фергюсон; под этим именем она публиковала ранние вещи. Имя Анна Каван, взятое в качестве псевдонима и вскоре зарегистрированное официально, она позаимствовала у героини собственного романа «Оставь меня в покое». Вместе с новым именем возникла и новая писательская индивидуальность: сочинительница вполне традиционной и не очень интересной прозы превратилась в автора безумных фантасмагорий, отчаянного экзистенциалиста.
Репортажи Анны Каван с тропиков и полюсов человеческой психики возникли не на пустом месте. В юности она пристрастилась к героину, который и оказался самым постоянным ее партнером; знаменательному творческому перелому предшествовали жесточайший нервный коллапс, попытка самоубийства и лечение в швейцарской психиатрической клинике. Надрывно-экстраординарного и безрадостного в жизни Каван было еще много: смерть двух детей (сын погиб на войне, дочь умерла вскоре после рождения), фатальная связь с врачом-экспериментатором, который снабжал писательницу наркотиками и при этом один раз выступил ее соавтором...
Безумное существование, в котором главным светлым пятном были многочисленные путешествия, в конце концов и привело к появлению «Льда».
Сюжет «Льда» абстрактен, характеры условны, имен у персонажей нет (обложка книги) (фото: openspace.ru) |
Сюжет «Льда» абстрактен, характеры условны, имен у персонажей нет. Место действия обозначено лишь приблизительно, а время мыслилось, видимо, как не очень далекое будущее, но точных координат тоже не обнаруживается. Отсутствием конкретики как бы подчеркивается вселенский характер этой истории, а он именно таков, поскольку речь здесь о глобальной катастрофе.
Мысли героя-повествователя занимает хрупкая девушка с необыкновенно белой кожей и серебристыми волосами – возлюбленная, порой больше напоминающая недостижимый символический объект, чем реального человека, хотя герой многократно оказывается к ней в непосредственной близости и разговаривает с ней. Ради той, чей образ постоянно перед глазами, беспокойный рассказчик пускается в нескончаемый путь сквозь стремительно меняющееся пространство. Был момент, когда его и ее как будто бы ничто не разделяло, но потом она становится женой некоего художника, а после исчезает и через какое-то время объявляется в чужой стране в качестве пленницы тамошнего правителя.
Устремляясь вслед за ней, герой движется по сложной траектории, меняет средства передвижения, общается с другими безымянными персонажами и постепенно вступает в странное взаимодействие с жестоким правителем-соперником. У этого сомнамбулического действа есть несомненная логика, есть даже кульминация и развязка, и оно не лишено своеобразного напряжения, но никаких развлекательных беллетристических сюрпризов читатель тут не дождется.
Вместо них – воспоминания, смещение планов, вызывающе крупная рябь на поверхности описываемого мира. Постоянный фон и одновременно одно из главных событий, растянутое на весь роман, – неотвратимое оледенение всей Земли. Лейтмотив и господствующая декорация – снег и лед, холодные ландшафты, белое безмолвие, медленный низкотемпературный апокалипсис.
Здесь и сейчас со «Льдом» происходит вполне понятная вещь: роман о ледяной катастрофе, построенный вокруг архетипов эроса, безумия и насилия, который «всплыл» в поле нашего зрения в начале 2010-х, на первый взгляд выглядит не то анахронизмом, не то чем-то безнадежно вторичным. Трудно сказать, как бы это читалось до появления «морозных» текстов Питера Хега и Владимира Сорокина, но сейчас... Дело, однако, в том, что «Лед» – не постмодернистский роман; это своего рода миф, рассказанный в визионерском ключе и практически лишенный игровых элементов. Если отмести поверхностные сходства «Льда» с другими текстами, все изменится.
Интересно, что молодая фантастика 1960-х, в контекст которой «Лед» вписали с легкой руки приветствовавшего роман фантаста Брайана Олдиса, тоже была явлением, Анне Каван внутренне довольно чуждым. Каван, в полной мере наследовавшая Кафке, черпала вдохновение из прошлого, и даже ее пребывание в Новой Зеландии (стало быть, неподалеку от Антарктиды), благодаря которому и был в итоге написан «Лед», относилось к 1940-м годам. «Лед» – это галлюциногенный привет из экспрессионистских 1930-х, пришедшийся ко двору в эпоху наркотической революции. Этим и интересен.