Раневская на страже

«Родные берега» режиссеров Садковича и Брауна – это две получасовые новеллы, снятые, естественно, с вполне понятными и прикладными целями (поддержание воинского духа) и заведомо не претендующие на статус высокого искусства.

Есть все основания считать, что на полку «Родные берега» попали из-за роли Раневской

Тем больше поводов для удивления. В одной из новелл, «Три гвардейца», снималась великая русская актриса Фаина Раневская. Есть предположение, что невыход фильма к зрителю связан с отсутствием упоминания Сталина в нем. На самом деле были и другие военные картины, где не заходила речь о Сталине, однако они с успехом шли и в свое время, и впоследствии тоже не были забыты.

Есть более веские основания считать, что на полку «Родные берега» попали как раз из-за роли Раневской. Не потому, что запретили именно Раневскую, – она на тот момент уже была признанной актрисой, единственной из всех участников своей новеллы имевшей звание заслуженной артистки республики (даже Иван Переверзев, несомненная звезда кино, тоже снимавшийся в «Трех гвардейцах», тогда еще никаких официальных званий и наград не имел).

Но ее роль – и как она задумана в сценарии, и особенно как она сыграна Раневской – явно не слишком вписывалась в сталинскую героическую мифологию, если считать ее образцом, например, фильм «Клятва».

Медведь, что помнит Пушкина

На оккупированную территорию засылается десант из трех человек, имеющих задание отвлечь на себя внимание немцев, пока основные силы сосредоточат удар на менее защищенном направлении.

Гвардейцы попадают в музей, где расквартирован немецкий гарнизон. Директор музея с характерным именем и отчеством Софья Ивановна не эвакуировалась.

Не все экспонаты успели вывезти, а бросить доверенные ей ценности она не смогла, предпочла превратиться в прачку, обстирывающую фашистов. Софья Ивановна и своим, которым она, само собой, очень рада, не позволяет небрежно обращаться с культурными ценностями.

Например, когда один из гвардейцев пытается использовать какой-то незначительный, на его взгляд, экспонат в качестве элемента маскировки, хозяйка музея бросается на него с воплем: «Эта вещь помнит еще Пушкина!» – и успокаивается только тогда, когда вместо некоего «раритета» герои соглашаются использовать плюшевого медведя: «Это медведь из гардеробной, он никого не помнит».

Крылатые фразы

Вообще в фильме много потенциально крылатых фраз, наверняка ставших бы афоризмами и ушедших в народ, попади фильм на экраны в свое время.

Принадлежат они, естественно, героине Фаины Раневской. Предупреждая своих, чтобы не шумели, Софья Ивановна замечает: «Там в семнадцатом веке трое. Они спят!»

Когда начинается бой, старушка-музейщица в весьма специфическом патриотическом порыве, сидя на лестнице и зажимая уши руками, «командует» шепотом: «Пожалуйста, огонь!»

Собственноручно помогая советским солдатам расправиться с ворвавшимся немцем, старушка хватается за штык, а когда борьба заканчивается, осторожно спрашивает у одного из своих: «Что, мы убили его или взяли в плен?»

Авторы фильма четко понимали поставленную перед ними задачу. В финале, после жестокого и неравного боя, все гвардейцы и примкнувшая к ним Софья Ивановна вылезают живые и невредимые из-под обломком развороченного музея (финал, характерный для фильмов этого периода, непременно требующих оптимистической развязки, пусть даже несколько надуманной), а героиня Раневской произносит приличествующую случаю речь в духе все той же «Клятвы» насчет того, что «мы пойдем на любые жертвы». Хотя можно представить, чего стоит хранительнице очага культуры потеря вверенного ей музея...

Тем не менее Софья Ивановна – явно не тот образец героизма, который внедрялся в массовое сознание советской кинопропагандой. Как и в самых выдающихся своих ролях, в этом образе Раневская гениально соединила трагическое и смешное.

С одной стороны, Софья Ивановна насмерть стоит на своем «боевом посту», пусть это всего лишь небольшой провинциальный музей. С другой – она до такой степени трогательно-нелепа в своей наивности, настолько погружена в собственный мир и плохо ориентируется в происходящем вокруг, четко понимая лишь разницу между «своими» и «врагами», что на героизм в более привычном для сталинского кинематографа смысле слова никак не тянет.

Сложно для агитки

Это одна из возможных веских причин, по которым фильм не дошел до зрителя ни в 1943 году, ни позднее. Другая – в том, что не только образ Раневской, но и в целом киноновелла оказались слишком сложными для той простой, хотя и важной, задачи, которая стояла перед создателями короткометражки.

Для такого рода кино фильм необыкновенно тонко выстроен еще на уровне сценария. Он имеет строгую трехчастную композицию: в прологе трех гвардейцев командование отправляет на задание, в эпилоге их встречают как героев, хотя успели уже было похоронить.

Основная часть – события в музее, где главная роль принадлежит, естественно, Софье Ивановне, проникновенно сыгранной Фаиной Раневской. Эта основная часть тоже выстроена симметрично: она открывается и завершается тем, что интеллигентная (с типичным для образа советского интеллигента в фильмах сталинского периода сочетанием подвижничества с нелепостью, доходящей порой до недееспособности) музейщица читает стихи.

Первый диалог хранительницы музея с солдатами начинается ее вопросом: «Вы пришли?», последний – с ее же вопроса: «Вы уходите?» Но самое поразительное, что стихи, которые читает героиня Фаины Раневской в финале новеллы, принадлежат перу Анны Ахматовой.

Авторство, разумеется, не указывается ни в самом фильме, ни в титрах (хотя как раз в годы войны Ахматова и ее творчество были временно и частично «реабилитированы»), а сами цитируемые строки представляют собой чуть видоизмененную в сравнении с оригинальной версию.

«Чтобы туча над скорбной Россией / Стала облаком в славе лучей» (у Ахматовой используется эпитет «темной», а не «скорбной»). Можно предположить, что идея включить в роль ахматовские строки принадлежала самой Раневской.

С Ахматовой актриса, как известно, дружила. К тому же эти строки взяты из стихотворения 1915 года и имеют отношение к совсем другой войне, при этом вырваны из контекста, совсем уж невозможного в рамках советской киноагитки: «Так молюсь за моей литургией / После стольких томительных дней, / Чтобы туча над темной Россией / Стала облаком в славе лучей».

Но цитата из Ахматовой – частный пример несоответствия «Трех гвардейцев» официально утвержденному формату. Причины того, что фильм был сразу же предан забвению и зритель может увидеть его только сейчас, более общего порядка.

Героиня Раневской настроена безусловно патриотически. Но ее патриотизм того же рода, что и ахматовский, выраженный, например, в стихотворении «Мужество», где Ахматова говорит о необходимости защитить от врага в первую очередь... Слово.

В то время как в бой шли «за Родину, за Сталина» или в лучшем случае за «заводов труд и труд колхозных пашен» (как пелось в предвоенном фильме «Трактористы»), героиня Раневской защищает вверенный ей очаг культуры.

Трогательности ее образу добавляет то, что – как можно предположить из того, что музей провинциальный, – охраняет Софья Ивановна в том числе и скульптуры XVII века. Вряд ли это такие уж подлинные раритеты, скорее всего, многие из экспонатов – гипсовые копии.

Но их значение не в рыночной ценности, а в том, что и такие музейные предметы – объект культурного достояния. Софья Ивановна понимает задачу защиты Родины точно так же, как цитируемая ею в финале новеллы Ахматова: для нее это в первую очередь защита культуры, во вторую – человеческих жизней, в какую-то десятую – материальных ценностей. А до «священной» персоны Сталина в этой табели о рангах дело вовсе не доходит.

Так что печальная судьба фильма в какой-то степени была предрешена с самого начала. Правда, пролежавшая в архиве несколько десятилетий пленка прекрасно сохранилась, ныне она оцифрована и можно говорить с уверенностью, что одна из выдающихся актерских работ великой Раневской спустя 65 лет дошла наконец до зрителя.