Первый, кто попадается с центрального хода, конечно, Олег Кулик. Не могу его не признать, поскольку на этом знаменитом фотоколлаже автор – центральный персонаж. Он рвется с пустыря к городу с красным знаменем, облепленный любвеобильными булями.
Актуальные («левые») художники быстрее продаются, но меньше ценятся. А современные («правые») обычно долго не покупаются, а потом резко взлетают в цене
Эта вещь 90-х называется знаково – «Затмение». Она о том, о чем Малевич сообщал «Черным квадратом», поскольку в спектакле «Победа над солнцем» 1913 года черный квадрат (еще в виде элемента декорации) закрывал светило. В 1914-м страну накрыло по полной. Кулик своим названием отразил, что в 90-е произошло нечто похожее. И в «послевоенный» период мы несколько озверели.
Дальше иду без объявления картин. По наитию.
В следующем зале – два васнецовских богатыря в поп-артовском стиле: Добрыня Никитич и Алеша Попович. Центральная лошадка пустует. Алеша – хитроумность, Добрыня – физическая сила, а Илья, олицетворяющий крепость духа, временно выбыл из строя. Как показали опросы, у большинства россиян понятие «русское искусство» ассоциируется с картиной «Три богатыря». В поп-артовском варианте в ней не хватает духовной составляющей.
А вот и сам Малевич на известном портрете: только в виде Буратино. Такой одеревеневший, кукольный. И немудрено, ведь рядом на двух полотнах его мистико-апокалипсический квадрат стал наркотическим: под черным надпись «Героин», под узорчатым – «Кокаин». Наркозатмение сознания!
По соседству на фоне храма Христа Спасителя пророк поп-арта Энди Уорхолл, к которому сходятся хищники и травоядные, словно к Иисусу. Энди в седом парике невыразимо печален. Это контрастирует с москвичками (похожими на его бесчисленных Мэрилин), рекламно хохочущими с пачки сигарет «Мальборо».
Гигантская столовая ложка, воткнутая в лоно осеннего пейзажа как символ человечьей ненасытности: все отбирать у природы. А она нам в ответ: череп на всю стену, выложенный из красных и белых роз. В углу на дерматине вырезано, словно на трамвайном кресле: «…уй». Конечный пункт!
Поворачиваю в сопредельный зал – там усато-толстый голый мужик демонстрирует гениталии на фото. Недалеко расположился другой обнаженный дядя с великом. Надпись от руки прояснила: стырил дядя велосипед в Берлине – покататься, а тот оказался без тормозов. Испугался угонщик, опустился на заднее колесо, а машина без крыла. Яйца запутались в спицах. Кое-как упал и отлеживается…Точно как актуальное русское искусство: схватило импортный поп-арт и сразу запуталось всем достоинством… На этом размышлении меня позвали на пресс-конференцию.
Прямо говоря…
Марат Гельман |
Из заявленных художников ни один на открытие не явился: ни Кулик, ни Гутов, ни Калима, ни Малышев-Монро. Кроме Маркина, только галерейщик Марат Гельман.
В проникновенной речи основатель сравнил себя с Третьяковым – тот тоже начинал с 600 кв.м. Марат – подтвердил его полномочия. И добавил, что искренность Маркина как собирателя не вызывает сомнений, поскольку будучи радиоинженером и бизнесменом он начинал как любитель, а после перевел коллекционирование на профессиональные рельсы. Но искренность с ним навсегда. Поэтому можно задавать любые вопросы.
Я сказал, что искренность, конечно, радует, но впечатление от множества полотен мрачноватое, вроде как от того, с вырезанным матерным словцом… «А что? – встрял Гельман, – «…уй» – веселое слово». Да, говорю, но ощущение, что актуальное русское искусство, стырив импортный поп-велосипед без тормозов и запутавшись гениталиями, оказалось в глубокой …опе. Устроители заметили, что все-таки это немного резкое слово и не такое веселое, как из трех букв. И потом (цитирую дословно): «Седые яйца фотографа Бориса Михайлова прекрасны».
Хотя лично Маркину больше нравится Кабаков. И не нравится Церетели. Он рассказал, что в Art4 будет без всяких чопорностей, как в музее СИ на Петровке, 25. Цель – привлечь молодежь, «отвыкшую ходить по музеям, считая подобные заведения скучными». Должно в идеале получиться что-то среднее между книжным супермаркетом, кафе и музеем. Цена, правда, за вход не 60 рублей, а 200. Но зато из новых фишек: заведение будет функционировать по субботам и воскресеньям до часа ночи.
В финале конференции устроители опять пожелали воспринимать искусство как душе угодно, без подсказок. Да, собственно, я так и делаю.
Пойдешь направо…
После насыщенного общения я зашагал направо от входа, и тут меня ждало больше любопытных находок (пока, соблюдая правила игры, не называю фамилии художников и их работы, список дам в конце статьи).
На стене возле дверей висел поразительный деревянный триптих, напоминающий мистико-сюрные работы Босха, но выполненный в наивной манере Анри Руссо. Он завораживал волшебностью и иронией! В качестве мифических персонажей автор изображал себя и ближайших сподвижников.
Затем врезалось в сознание уходящее вдаль шоссе, окаймленное лесом. Частокол деревьев обозначил вверху небесную дорогу. Получалось как бы два параллельных пути: земной и небесный.
Силен натюрморт с ракушками, веточками и кувшином, замерший в каком-то бесстрастном, японском равновесии.
В кладовке обнаруживаю милую инсталляцию: табурет возвышается над макетом деревеньки с речкой. Из центра табурета на ниточке свисает ангелочек. Штука явно сделана с любовью и ностальгией по родному краю.
А в самом дальнем углу экспозиции были поразительные по мастерству рисунки из лагерной жизни. Над ними с «плывущих» фиолетово-синих полотен глядели огромными хищными глазами существа женского пола, напоминающие водных ундин Густава Климта.
Получается, на «левой» стороне больше актуально-западного, склонного к карикатуре или провокации искусства, в основном, иллюстрирующего буйство инстинктов и духовный кризис последних лет. А на «правой» – более ранние и более глубокие работы русских живописцев, стремящихся нащупать нити, связывающие нас с внутренним миром.
Вот условные «леваки». Олег Кулик, «Затмение» (1999). Константин Звездочетов, «Два богатыря» (2005). Игорь Макаревич, «Малевич» (1998). Александр Виноградов, Владимир Дубосарский, «Уорхолл в Москве» (2000). Константин Латышев, «Москвички» (2000). Илья Китуп, «Героин», «Кокаин» (2006). Арсен Савадов, «Ложка» (2004). Авдей Тер-Оганьян «Фонтана. …уй»(2005), Борис Михайлов, «Берлин. Пляж».
А вот «правый» список. Леонид Пурыгин, «Зеленый складень» (1987), Эрик Булатов, «Дорога» (1996). Дмитрий Краснопевцев, «Весы» (1967). Борис Свешников, «Глоток ноябрьского света» (1987).
Илья Кабаков, «Табурет»(2001) – где-то посредине. Его полушуточная «Доска – объяснение» (1984) занимает центральное место в музее.
Когда я еще любовался свешниковскими многомерными «аквариумами», один из директоров музея сообщил, что Маркин когда-то у автора купил несколько работ по 10 тыс. долларов. А сейчас на «Сотбисе» картину Свешникова приобрели за 260 тыс. долларов.
Что ж, актуальные («левые») быстрее продаются, но меньше ценятся. А современные («правые») обычно долго не покупаются, а потом резко взлетают в цене. К сожалению, часто после смерти автора.
* Признан(а) в РФ иностранным агентом