Или населить половину второго этажа корпуса Бенуа румяными советскими Брунгильдами. Именно им посвящена выставка «Венера Советская», открытая к 90-летию Октябрьской революции.
Женские дни
Оказывается, изначально девушка была одета в шаровары и черный как бы гимнастический лифчик
Что удивительно, в корпусе Бенуа уже не первый месяц проходят «женские дни». Началось все еще в середине октября с выставки Зинаиды Серебряковой «Обнаженные».
Несколько десятков рисунков, набросков и полотен самой значительной русской художницы так взбудоражили общественность, что выставка, которую собирались закрыть в середине ноября, проработала на неделю дольше, создавая дополнительный контекст для многочисленных Венер советских скульпторов, живописцев, фотографов и графиков.
Попав на «Венеру Советскую», в какой-то момент ощущаешь легкую дезориентацию. Думал, что попадешь в утопию, где все женщины, начиная от безымянной прачки с плаката «Долой кухонное рабство!» и заканчивая Родиной-матерью, – монументальны, неулыбчивы и суровы. А оказываешься в результате в настоящем раю, полном томных, прекрасных, упоительных, притворно-строгих, манящих красавиц.
Хотя открывается экспозиция более чем невинно, «шершавым языком плаката»: работой графика Брылова «В завершающем году пятилетки дадим социалистическому строительству не менее 15 300 000 тонн высококачественного сухого торфа».
Налитое трудовым задором лицо плакатной торфяной добытчицы убедительно доказывает, что такая не только торфа добудет больше, чем надо, но и после работы не будет стенать от усталости. А, допустим, на танцы пойдет.
Пожалуй, больше всего внимания на выставке привлекают работы Александра Самохвалова. Самое известное его полотно – «Девушка в футболке» – в экспозицию не вошло.
Зато здесь есть, например, его «Метростроевка со сверлом». В какой-то ренуаровской дымке, с роскошными обнаженными плечами, она женственна до невозможности. Чуть поодаль висят эскизы к этой работе.
Радость жизни
Оказывается, изначально девушка была одета в шаровары и черный как бы гимнастический лифчик. Но то ли цензура не пропустила, то ли сам художник решил, что советской метростроевке должно выглядеть более прилично, но на окончательном варианте работы барышня оказывается все в тех же шароварах, но уже в майке.
Включены в экспозицию и маленькие самохваловские этюды к несуществующей картине «Радость жизни». Больше всего они похожи на иллюстрации, причем к книжке не самого пристойного содержания.
Кто-то из девушек только что искупался и теперь вытирает обнаженное тело полотенцем, не стесняясь посторонних глаз. Кто-то переодевается, и одна так и застыла в кокетливой позе, то ли не успев натянуть, то ли, наоборот, снять черные спортивные трусы.
В работах Самохвалова, вероятно, сосредоточено больше всего эротизма, присущего выставке. Его беззастенчивые Венеры кажутся совершенно свободными – и от существующих приличий, и от предрассудков, и от дурного глаза.
Эротизм и свобода – это вообще главные качества всех работ, включенных в экспозицию. Что бы ни делали девушки по задумке художников – бегают ли кроссы, метают ли диски, заседают ли в многочисленных комитетах или дают стране угля, – они очень бесхитростны и раскованны. Глядя на них, понимаешь, откуда берется эта подлая ностальгия по советскому, которой и быть-то не должно.
В каждом зале из тех, где разместилась выставка, беспрестанно крутят старое черно-белое кино. Смотрительницы, кажется, больше следят за Любовью Орловой в «Светлом пути», нежели за посетителями, разглядывающими каждую Венеру едва ли не с лупой.
С картинками на экране перекликаются и черно-белые фотографии – от бесстыжей «Генеральской жены у зеркала» неизвестного фотографа 30-х годов до спортивных пирамид Родченко, строительниц коммунизма Евзерихина и внимающей волшебным звукам «спидолы» на пляже в Анапе советской Мэрилин Монро, снятой Руйковичем.
Резкий контраст возникает, лишь когда доходишь до позднесоветского зала. Фотографии и портреты женщин 80-х кажутся куда более откровенными, а нагота моделей выглядит нарочитой, неоправданной.
Тем лучше, что этот зал граничит с выставкой Серебряковой. Ее целомудренные обнаженные не просто сглаживают неприятный контраст. Они подтверждают, что русские Венеры до 17 года и после него ничуть не менялись.
Все просто зависело от того, как себя с ними вели те, кто их обожал.