За прошедшие без малого двадцать лет ситуация радикально изменилась – хотя и не настолько, как хотелось бы. С одной стороны, нам уже не нужно бежать на запад и продавать собственное творчество за копейки – ценители сами найдутся. С другой – мы-то все бежим, устраиваем фестивали с «национальным» колоритом, пытаемся продать себя подороже.
Что нужно от нас Западу?
Русь аукционная
Одному только Christie’s русские аукционы принесли более 70 миллионов долларов, а Sotheby’s так вообще планирует сделать их ежегодными
За 2006 год крупнейшие аукционные дома Sotheby’s и Christie’s не только усилили «русское» присутствие на международном рынке (в целом аукционы принесли 225 млн долларов), но и сами заявили о себе на нашем.
Так, в сентябре Sotheby’s присутствовал на Московской международной ярмарке искусства – целый стенд драгоценностей и часов соблазнял неискушенного русского миллиардера.
Осенью же к нам привезли и Пикассо. Того самого, которого впоследствии со скандалом сняли с торгов. Но в тот момент все было как полагается: гламурный прием для избранных, шумиха по всем телеканалам, бродящий средь шумного зала с мутным взором Уэббер, приехавший вместе с представителями аукционного дома себя и свой лот показать.
Christie’s же проспонсировал и конференции в Эрмитаже. И правильно, будущих поставщиков надо прикармливать. А потом удивляются, как попадают на аукционы вроде как запрещенные к вывозу ордена?
Впрочем, стоит признаться, что русское искусство, особенно ХХ века, подается под кисло-политическим соусом: то авторы – диссиденты, то картины выставляют КГБ в неподобающем свете, то провенанс какой-то сомнительный.
Хотя вкупе все эти ингредиенты идут только на пользу дела: одному только Christie’s русские аукционы принесли более 70 миллионов долларов, а Sotheby’s так вообще планирует сделать их ежегодными.
Что уж говорить о маленьких аукционах вроде Tajan или Bonhams, на которых русское искусство зачастую оказывается в роли курицы, несущей золотые яйца. Не Климт, конечно, но почти Фаберже.
Лидирует в распродаже достояния империи Sotheby’s, приближаясь к заветной отметке в 150 миллионов и превысив цифру первого, случайного еще, аукциона почти в 50 раз.
Еще в 2001 году прибыли русских аукционов составили всего 9 миллионов. Сейчас к этому объему приближается Bonhams, третий по значению аукционный дом.
А MacDougall Arts Ltd., специализирующийся исключительно на русском искусстве, за раз распродает по 250 лотов общей стоимостью под 10 миллионов долларов. Последний, декабрьский, аукцион, посвященный нонконформистскому искусству, принес 1,2 млн.
Во Франции Tajan продолжает выставлять узконишевые, но тем более интересные коллекции, не соревнуясь с гигантами рынка, но сформировав свой круг покупателей. Прибыли французов в ушедшем году составили несколько миллионов евро.
«Русский» Лондон
Официальная программа «Русской зимы» в Лондоне, наоборот, напирает на лубочный, ярмарочно-попсовый образ России |
Как показал опыт ноябрьских и декабрьских аукционов, русский рынок остается достаточно хрупким.
Самые дорогие лоты чаще всего не продаются.
Так, в декабре на аукционе Christie’s (отменив весенние русские торги, зимой аукционный дом чуть ли не превзошел самого себя в качестве и количестве топовых лотов) не нашли покупателя ни ведущие картины Айвазовского – «Рыбаки на берегу Сорренто» (эстимейт 800 тыс. фунтов) и «Мельница с видом на залив, залитый лунным светом» (эстимейт 400 тыс. фунтов), ни Шишкин («Еловый лес в Вятке», изначально оцененный в 500 тыс.), ни серебряные часы Фаберже стоимостью от 4 до 6 млн долларов.
Айвазовский все же сумел реабилитироваться. «Вид на Константинополь» 1852 года принес 1,63 миллиона фунтов вместо предполагаемых 1,5 млн.
Из других «классиков» особым вниманием пользовался Константин Сомов. Его «Русская пастораль» (1922), изначально оцененная в 300 тысяч фунтов, принесла 2,7 млн. фунтов. Теперь это самая дорогая русская
картина, когда либо проданная на аукционах. Сдобная русская эротика нынче в цене – девять его работ принесли 4 миллиона фунтов.
Также превзошли ожидания «Поклонение волхвов» Павла Филонова (904 тыс. фунтов против 350 тыс. эстимейта) и «Дети» Бориса Григорьева (960 тыс. против 350 тыс. фунтов).
Также на торгах был побит рекорд Sotheby's – в том, что касается русского фарфора, Christie’s, как выяснилось, нет равных. Если пара ваз с малахитовой росписью и изображениями гвардейцев была продана Sotheby’s за 2 млн фунтов, то две монументальные дворцовые вазы Императорского фарфорового завода периода правления Николая I проданы за 2,5 млн фунтов на Christie’s.
Впрочем, соперники не отстают. На «Русских торгах» Sotheby’s, проводимых каждые два года (правда, теперь Sotheby’s рассчитывает перейти на ежегодную основу), было продано 68 процентов лотов, что принесло около 20 миллионов фунтов.
Из самых ярких лотов можно назвать «Три женщины в театральной ложе» Александра Яковлева, проданные русскому коллекционеру за 1,016 млн фунтов.
Игры с действительностью
Как ни странно, исходя из каталога аукциона, русское искусство предстает простым, милым, знакомым |
Однако зима, как известно, напрасно злится – прошла ее пора.
И если для Christie’s русские торги на какой-то период времени закончены, то Sotheby’s торопится закрепить за собой звание первого в новорусском мире.
15 февраля, отпраздновав день всех влюбленных, аукционный дом выставляет на торги российское современное искусство – второй раз за всю историю существования.
Один из первых лотов – «Пейзаж с искусством» Оскара Рабина – оценен в 20–30 тыс. фунтов. Рабин был в своем роде заново открыт на западных аукционах, когда в конце прошлого года на торгах MacDougall его картина была продана за 168 тыс. фунтов.
Один только этот факт уже делает неизбежным определенный интерес к его работам. Написанный в тревожном 1968 году на фоне вторжения советских танков в «дружественную», но чересчур прозападную Чехословакию и более личных деталей фона (исключения друга и товарища Генриха Сапгира из Союза писателя), «Пейзаж с культурой» похож на фотографический отчет о смурном культурном ветре тех времен.
Под этим же ветром были нарисованы картины Дмитрия Плавинского («Раковины», эстимейт 30–40 тыс. фунтов), который считает себя последователем Шпенглера, – и раковины на представленной квартире в какой-то степени могут служить аллегорией останков цивилизации – Советского Союза, например.
Рабин, Плавинский и Лидия Мастеркова («Без названия», эстимейт 35–45 тыс.) принадлежат к Лианозовской школе.
Символом той же рухнувшей цивилизации может быть и «Сломанное крыло» Виталия Комара (эстимейт 20–30 тыс.). Виталий Комар более известен как основатель течения соц-арта и половинка пары Комар – Меламид, бывших визитной карточкой (или брошенной перчаткой) России для арт-Запада в течение всех 70-х.
Тогда они поселили первого абстракциониста в XVIII веке, нашли скелет Минотавра на Крите, научили слонов писать абстрактные картины, а обезьяну фотографировать. Если у Пикассо был голубой период, то у российского художника может быть только период «Синей птицы» со всеми вытекающими коннотациями.
Впоследствии эта птица принесла ему удачу; однако на период написания «Сломанное крыло» отражает беспомощность и хрупкость искусства перед лицом суровой политической действительности.
Тему противостояния судьбы и человека продолжает Гриша Брускин с «Ветхим Заветом» (20–30 тыс.) – пытаясь отыскать альтернативную реальность, в которой появится возможность реализовать собственное «я» без ущерба собственному существованию.
Из других лотов хотелось бы также отметить «Ярое око» Шварцмана (40–60 тыс. фунтов), чем-то напоминающее героев битловской «Желтой подводной лодки» – особенно того, вредного, с длинным носом; нежных обнаженных Вайсберга (5–7 тыс., 20–30 тыс.); «Акробата с портретом акробатов» Олега Целкова (40–60 тыс.), в котором можно найти отголоски Пикассо – не того, что тоже рисовал акробатов, а того, что написал «Авиньонских девиц» и «Портрет шута»; почти матиссовские формы и цвета у Елены Келлер в «Сне» (10–15 тыс.); «Десять бродячих псов» Максима Кантора (35–34 тыс. эстимейта). Интересно, а организаторы читали его «Учебник рисования»?
В целом, как ни странно, исходя из каталога аукциона, русское искусство предстает простым, милым, знакомым, во многом наследующим парижскому авангарду 20-х и американскому авангарду 70-х.
Русская зима на лондонской площади
В Лондоне прошел фестиваль Russian Winter Festival |
И не только потому, что открывается в типично русский, абсурдный для любого иностранца праздник-оксюморон «Старый Новый год» с плакатами, изображающими розовощекого молодца, что пляшет гопака в алых штанах.
Но и потому, что один за другим подтверждает все стереотипы, заученные поколениями англичан. Не хватает разве что гуляний с медведями.
Все остальные атрибуты в наличии: казацкий ансамбль с балалайками, аккордеонами и большой душой, чувашский ансамбль песни и пляски, созданный еще в 1924-м и представляющий, как с гордостью сообщают буклеты, «настоящую энциклопедию чувашского народа» – другими словами, tableaux vivants местного пошиба; хор Даниловского монастыря, оркестр суворовского училища, певица с почти говорящими именем-фамилией Надежда Бабкина и балет под названием «Гжель».
Более попсовая часть включает в себя выступления «новой русской надежды» Димы Билана, фольклорной красавицы Пелагеи и тяжелой артиллерии в лице группы «Ногу свело» и Гарика Сукачева.
Также в этот день прошел пир горой в лондонской мэрии, на котором присутствовали Александр Жуков, Вячеслав Фетисов, Дмитрий Чернышенко и Никита Михалков. Что особенно важно в рамках «новой русской идеи», все сборы от проведения гала-пиршества в честь «Старого Нового года» пойдут на восстановление православной церкви в Лондоне.
После того как в этом году православный храм открыли в Риме, начинаешь невольно с большим уважением оглядываться на экспансивную политику нашей церкви. Вполне русский размах: большому кораблю – большое плавание.