Из войны на Юго-Востоке Украины окончательно ушла стратегия и геополитика. Если быть более точным, то на стратегию и геополитику теперь влияют действия отдельных вооруженных мобильных групп, состояние нервов снайперов и степень циничности летчиков, качество (некачественность) старых советских боеприпасов, рельеф местности и цена на дизтопливо.
В этой войне психологический фактор подменил собой планирование и руководство
Это можно называть войной на выживание, или «гибридной войной», или гражданской войной, или геноцидом, но это уже ни разу не стратегия с какими-то далеко идущими планами.
1
Запредельный перевес украинских войск вокруг Славянска очевиден. На небольшом участке фронта собрано практически все, что может стрелять, бомбить и передвигаться в составе всех родов войск и парамилитарных формирований. И тем не менее характер боевых действий за последние два месяца никак не изменился. Он как был с самого начала, так и сохранился до сих пор в первозданном виде полупартизанских стычек между отдельными небольшими и хорошо вооруженными группами для решения локальных задач на местности.
Украинские части «набегами» после бомбардировки пытаются ликвидировать передовые блокпосты ополченцев. Ополченцы в ответ уничтожают то, что больше всего «мешает» в данный момент – снайпер, минометная батарея, корректировщики огня.
Такая тактика позволяет долго и успешно удерживать территорию, поскольку небольшие силы ополчения можно быстро перемещать и перевооружать для нужного «набега», а не держать сутками в окопе по всей линии фронта без надежды на смену и подкрепление. И, кстати, именно потому такую чудовищную критику вызывает позиция руководства ДНР и ЛНР, разбросавших «своих» ополченцев по тыловым населенным пунктам.
2
Плотность огня в Славянске и Краматорске с каждой ночью увеличивается, что совершенно естественно в таких условиях. Обстрелы по площадям множат бессмысленные потери мирного населения. По идее это должно было вызвать исход из осажденных городов, причем исход массовый, неконтролируемый. Но из Славянска уже уехали все, кто мог, остальные остаются.
Люди привыкли жить там десятилетиями, их нигде особо не ждут, да и психологически они очень привязаны к этой очень своеобразной с точки зрения менталитета жителей территории. А это до 60% от 110-тысячного города.
И речь идет только о Славянске – ключевом опорном пункте. Показательна история с Красным Лиманом, который дважды переходил из рук в руки с большими потерями и разрушениями, но люди все равно упорно его не покидают.
В такой укрепрайон, как Славянск и Краматорск, теоретически можно превратить любой населенный пункт схожих размеров как в ДНР, так и в ЛНР. В этом смысле даже потеря Славянска становится некритичной для всего сопротивления. Но речь пойдет о гуманитарной катастрофе, о чудовищных потерях среди мирного населения. Уже сейчас плотность огня такова, что позволит превратить Славянск в груду камней и трупов часа за два, безо всякого пехотного боя.
3
Как это ни парадоксально, критичные потери среди мирного населения (а они неизбежны при проведении украинскими войсками массированной наступательной операции) повлияют не столько на само местное население, сколько на внешние силы – Россию и Европу.
Полное уничтожение Славянска (или Краматорска или даже Донецка) с горой трупов автоматически приведет к вводу российских войск. Это все знают, об этом говорили начиная с марта. И это на самом деле не стратегия и не геополитика – это логика событий, которая отрицает прагматичный подход и среднесрочное планирование.
#{image=806800}Да и украинская армия уже «вошла во вкус войны» и просто так не побежит до Киева, как это могло быть еще два месяца назад. Такого рода войны очень быстро, на уровне бытовой психологии, радикализуют сознание всех, кто в них вовлечен. И у этого есть одно печальное следствие.
4
На вторую неделю войны ты забываешь, ради чего все это. Тактика становится важнее стратегии. Попытка посмотреть на происходящее как бы со стороны, вне ежедневного контекста, оборачивается мифологией. Причем мифы рождаются сами, «обрастают мясом» по ходу дела и дальше уже развиваются самостоятельно.
То, что ты чувствуешь и как это интерпретируешь, становится решающим фактором для принятия решения, перед которым меркнут соображения высоколобых интеллектуалов, что-то там рисующих на карте Европы. Да и сама эта карта давно сузилась до трех–четырех кварталов вокруг комбикормового завода.
В такой психологической атмосфере война начинает воспроизводить сама себя, остановиться по какому-то приказу кого-то там, где-то далеко договорившихся между собой, будет очень трудно всем сторонам.
5
Да, скорее всего, эти несколько месяцев дали украинским войскам фору, которой они воспользовались по полной. И теперь готовят именно масштабную операцию против всей ДНР, а не только Славянска и Краматорска.
Да, для осуществления такого наступления им страшно мешают мирные жители, которых принуждают эвакуироваться куда-нибудь постоянными терроризирующими обстрелами, отключением воды и электричества и прочими пакостями. Уезжайте, мы даже гуманитарные коридоры организуем.
Ожидаемые потери среди мирных жителей – единственное, что останавливает накопившие огневую мощь украинские войска от тотальной зачистки. И, повторюсь, не потому, что они такие гуманные, а потому, что это приведет к вступлению в войну России, и никакое НАТО не поможет.
6
В этой войне, как нигде ранее, психологический фактор подменил собой планирование и руководство. Уже где-то с конца 80-х годов появилось понимание того, что военное преимущество на любом уровне определяется не количеством потерь противника или умелым маневрированием своими войсками и даже не занятием стратегически важных объектов, а восприятием результатов противостояния. В том числе, например, чисто психологическим осознанием или неосознанием поражения отдельными командирами, принимающими решение.
На практике это достигается зачастую «внушением» противнику нужного мнения и картины закритичных потерь и разрушений в сочетании со, скажем, действительным или мнимым «маневрированием» своими силами так, чтобы противник осознал «безысходность своего положения». То есть поражение противник воспринимает на психологическом уровне, что, конечно, необходимо подкреплять и реальными ударами. Но в такого рода конфликтах в современном мире побеждает тот, кто навязывает противнику именно такую тактику «информационного оружия».
Кстати, первой страдает психика командиров младшего и среднего звена, которые напрямую сталкиваются с потерями в своих подразделениях. Через пару недель их необходимо просто менять, но новых взять негде, на что и сетовал Игорь Стрелков в своем нашумевшем видеообращении.
Но еще через пару недель «накрывает» уже штабных командиров: они тоже начинают суммировать в голове потери и разрушения.
Все это накладывается на информационную войну в чистом виде, в которой сейчас уже вообще нет никаких правил и моральных принципов, люди «на той стороне» в круглосуточном режиме гонят откровенные фейки, даже не пытаясь что-то разъяснять, если их ловят за руку.
7
Все расклады политиков и политтехнологов, все многоходовые и многосторонние переговоры сейчас ничто перед одним-единственным неумелым залпом «Града». Украинская сторона будет до последнего тянуть с началом масштабного наступления, «выбивая» из города мирное население и наращивая собственную группировку до уровня полевой армии советских времен.
Руководство ДНР и ЛНР все это время будет стараться наладить снабжение и увеличить уже имеющийся коридор на российской границе.
Политическая, или, если кому так больше нравится, стратегическая, геополитическая часть этого процесса на нынешней фазе войны осталась уже где-то на периферии сознания. «План Порошенко» (если он есть в природе, поскольку то, что он озвучил в «тронной речи», абсолютно неприемлемо), «план Путина» (а что это?), чей-нибудь там еще план, федерализация, независимость Новороссии, протекторат, выборы – все это второстепенно.
И если российское руководство довольно четко понимает, что оно хочет получить в конечном итоге (нейтральный статус Украины с новым государственным устройством и деиндустриализацией ВПК), то как этого достичь – спрогнозировать практически невозможно.
То есть теоретически можно повлиять со стороны на сознание руководства Новороссии, заставив их посмотреть на мир шире, чем из окопа. На чем и настаивают многие московские «теоретики». Но это может не дать никакого результата на практике, в которой картина мира меняется каждые несколько минут.
***
Все может затянуться на месяцы, а может чудовищно разрешиться в течение трех–четырех дней. Сама война уже давно стала для многих привычным жизненным фоном, и новый всплеск внимания к ней российского общества возможен только в связи с событиями экстраординарными. Как это произошло, например, после трагедии в Одессе. Такова реальность психологической войны, когда телевизионная картинка перестает шокировать.
Большой войны мало кто хочет. Особенно те, кто ее никогда вблизи не видел. У ветеранов, как это ни парадоксально, сознание более пластично. Но эту тонкую грань неприятия войны довольно легко перейти: достаточно одного неточного артиллерийского залпа.