А нефть – основа всего этого прогрессирующего на глазах процветания – не собирается в ближайшее время дешеветь. Наши люди, униженные и оскорбленные разбойными 90-ми годами, заново учатся «родину любить».
У нынешней власти – самая многочисленная со времен советских социальная база, притом не государственным насилием сформированная и не отрицательной селекцией, как это было при коммунистах, а цивилизованно. Пряников больше, чем кнутов, а обещают (пряников) еще больше.
Недовольные есть, и я про них напишу ниже, но самой ситуации, в которой возникает реальная оппозиция действующей власти, – нет и пока не предвидится.
Ежели и держава, и оппозиция обращаются к Богу на предмет перегорающих лампочек в люстре, так нет ни державы, ни оппозиции
Вот на Украине все понятно – страна разделилась практически пополам, и, что особенно пикантно, не столько идеологически, сколько территориально. На аграрном и бедном западе любят Ющенко и Тимошенко, на промышленном и относительно богатом юге и востоке – Януковича. В Верховной раде представителей тех и других – пополам, поэтому она работать не может. Запад Украины хочет в НАТО, юг и восток не хотят. Есть причины для противостояния, и есть реальные интересы.
Да и социокультурная разница есть: Запад есть Запад, Восток есть Восток, как классик писал. А я, хоть и не классик, писал лет 6–7 назад, в момент обострения очередного украинского кризиса, что выход-то из него один – раскол Украины минимум на два государства.
Я уважаю международное право и принцип нерушимости границ, однако по-человечески территориальная целостность Украины меня все меньше и меньше волнует. Вы что, думаете, что сербы и хорваты – это две разные нации? Чисто этнически – одно и то же, и язык общий (только графика разная: у хорватов латиница, у сербов кириллица). Хорваты – католики, а сербы – православные.
Но одного этого хватило для совершения многих бессмысленных смертоубийств. Вы думаете, что индийцы и пакистанцы – разные нации? Ну, ребята, есть такая простая штука – развод. Не хотите жить вместе – разойдитесь! Подпишите приличный договор. Без битья семейных тарелок.
Каюсь, в тогдашней своей статье я немножко злобствовал и писал о том, что у Западной Украины ничего своего, кроме карпатских пейзажей, нет – ни полезных ископаемых, ни промышленности – и в случае отделения (даже если вступит в НАТО) она окажется на задворках Европы. Главный редактор журнала, куда я это все писал, мои абзацы о возможном разделении Украины решительно снял: «Про это нельзя!» Про то, про что все думают, всегда «нельзя» – как про белую обезьяну. Впрочем, до независимости Косова было еще далеко…
Странная это штука, если задуматься. С одной стороны, неумолимая глобализация, а с другой – молекулы желают делиться и делиться, воспроизводя плохо рационализируемую жизнь. У жизни есть такое право – воспроизводиться, даже если при этом нарушаются нормы международного права. Уж простите за тавтологию.
Недовольные есть, но самой ситуации, в которой возникает реальная оппозиция действующей власти, – нет (фото: Дмитрий Копылов/ВЗГЛЯД) |
Или вспомним Область войска Донского – все есть: погода, природа, инфраструктура, боевики с шашками и дедовскими «Георгиями» на грудях. Даешь независимость!
Да не будет. Никому не надо. «Лучше помогите материально».
Словом, не вижу я в обозримом пространстве никаких поводов для конфликта власти и населения.
Другое дело, не всей интеллигенции это нравится. И мне вместе с ней. Скажем, мне не нравится, психологический настрой общества, в котором я живу, – «все идет к лучшему». Или желание общества встать на духовное иждивение власти. Но меня удручает и мелочность придирок нынешней титульной «оппозиции» к нынешней власти.
Не надо врать, ей («оппозиции») есть где сказать свое «фе», и она его говорит. Если эти многочисленные «фе» никто не читает и никто не бежит протестовать на Лобное место, так это не значит, что злобная власть мешает высказаться и проявиться. Это значит только то, что вопросы и требования должным образом не сформулированы.
Не знаю, верю или не верю я в Бога. Мы не представлены. Но я никогда не стал бы докучать Ему своими мелкими житейскими проблемами. Типа: Боже, сделай так, чтобы лампочки в моей люстре не сгорали за неделю!
Чтобы разговаривать с Богом (с властью, с народом, с обществом), надо заготовить серьезные вопросы. Такие, от которых нельзя на ходу отмахнуться.
Я этих вопросов не слышу.
Да я безумно хочу «покоя и воли», но я живу в окружении людей, которые (вот сволочи!) хотят «счастья». И сейчас, а не потом. Я могу с их желаниями не считаться, я могу их назвать быдлом и прочими неприятными словами, да зачем? Я здесь живу, я не хочу в «покойную» страну, стало быть, нужно договариваться. Для этого нужно иметь общий язык.
Язык этот, между прочим, должны были выстроить как раз те, кому хочется «покоя и воли», а не обыденного человеческого «счастья».
Тут Софья Федорченко вдруг вспомнилась, великая ее книга «Народ на войне» (если кто не знает – записи солдатских разговоров в госпиталях времен Первой мировой). Так вот, раненый в госпитале говорит: «Чудно мне здесь перед сном бывает, как устану. Ровно не в себе я. Ищу и ищу я слово какое ни есть, нежное только. Ну там цветик, али зорюшка, либо что другое, поласковее. Сяду на шинель да сам себе раз десять и протвержу то слово. Тут меня ровно кто приголубит… и засну тогда».
Человек ищет слово – да необязательно «нежное». Здравое, внятное, разумное. Совпадающее с общесоциальным контекстом, в котором он живет.
Короче говоря, у «оппозиции» нет языка, на котором сообщаются смыслы, есть «стилек», на котором можно сообщить, как тебе не нравится то или иное мероприятие нынешней власти.
Но это, простите, вариант «ресторанной критики». У великой державы должна быть великая оппозиция. Ежели оппозиция обращается к Богу на предмет перегорающих лампочек в люстре, так нет ни оппозиции, ни великой державы.