Утром 27 июня полицейский патруль в пригороде Парижа Нантере заметил ярко-желтую машину («Мерседес»), которая неоднократно нарушила правила движения. Остановиться водитель не пожелал, но через несколько минут оказался в небольшой пробке перед перекрестком, и патрульные на мотоциклах машину догнали. Один из полицейских достал оружие и потребовал от водителя выйти. Судя по всему, после короткого разговора водитель дал по газам, пытаясь скрыться, и полицейский выстрелил в него – практически в упор.
Машина через несколько метров въехала в столб, на место вызвали скорую помощь, но усилия медиков ни к чему не привели – сидевший за рулем Наэль М., 17 лет от роду, был смертельно ранен и скончался на месте. Нантер весь усеян камерами, и вскоре видео инцидента уже гуляло по интернету, подогревая страсти.
Сделанное до появления видео заявление полиции, что застреленный водитель пытался сбить полицейских машиной (и потому, надо понимать, заслужил свою участь), не выдерживает критики. На видео ясно видно, что полицейские стояли сбоку от машины погибшего. Таким образом, инкриминировать можно только неповиновение представителям властей и попытку сбежать – но быть убитым из-за этого в 17 лет?
Французские власти поступили, как им представляется, мудро: с одной стороны, было открыто дело об отказе подчиниться и возможном покушении на жизнь стражей порядка при исполнении, с другой – было также открыто дело о превышении полномочий полицейским, которого на всякий случай задержали. Лоран Нуньез, префект парижской полиции, сделал заявление, что власти «как можно скорее постараются пролить свет на все факты».
«Что случилось в машине? Почувствовали ли полицейские, что им угрожают? Что сделал водитель, почему его реакция оказалась именно такой? Я не знаю. Правосудие выслушает все стороны, и мы поймем, были данные действия оправданы или нет».
Не очень понятно, каким образом правосудие собиралось выслушать убитого, который уже точно не мог ничего сказать. Однако свет, о котором говорил парижский префект, действительно пролился, хоть и совсем не так, как хотели бы власти. Франция заполыхала – в буквальном смысле. Начались волнения.
Толпы, вооруженные петардами и коктейлями Молотова, стали жечь комиссариаты, банки, машины, автобусы, грабить магазины, нападать на полицейских – и чем дальше, тем больше. География волнений вышла не только за пределы пригородов Парижа, достигнув границ Франции. В настоящий момент она выплеснулась за границы страны, дойдя до Бельгии.
В Брюсселе, как сообщает Le Soir, задержали 27 человек, 26 из которых являются несовершеннолетними. В самой Франции в ночь с 29 на 30 июня были задержаны 667 человек. В Лилле подожгли администрацию, в Марселе пытались строить баррикады, в Лионе жгли автобусы и трамваи, в Нанте разграбили супермаркет, в Париже грабили магазины, в том числе в центре города на улице Риволи. Не избежал волнений даже далекий заморский департамент – остров Реюньон, до которого из метрополии лететь минимум 11 часов на самолете.
В Реймсе, где когда-то короновали французских королей, неизвестные напали на комиссариат и подожгли его, причем успели украсть оттуда комплекты полицейской униформы и дальше щеголяли в них, поджигая машины и мусорные баки.
В результате беспорядков (которые французская пресса уже именует «бунтами», что указывает на серьезность положения) по всей Франции получили ранения 249 полицейских и жандармов. Как заметил министр внутренних дел Жеральд Дарманен, «этой ночью наши полицейские, жандармы и пожарные храбро противостояли редкой агрессии».
Масла в огонь подлили не только вранье полиции и возраст убитого. Чтобы отвлекать обывателей от проблем с инфляцией, ростом тарифов и общей атмосферы неблагополучия, местные СМИ привыкли раздувать какое-нибудь бытовое убийство. Будет преувеличением сказать, что из этого делают беспринципное шоу, но тем не менее эфир и интернет умело заполняются информационным шумом о том, где видели жертву в последний раз, кто были ее друзья, что они говорят, что говорят друзья обвиняемого, что говорят родители жертвы, что говорит адвокат обвиняемого, и так до полного исчерпания темы.
Все участники получают свои пять минут славы, а обыватели – сюжет для долгих обсуждений, потому что детектив, вне зависимости от того, придуман он или написан жизнью, не зря является самым популярным жанром. Теперь эта нехитрая манипуляция медиа сработала уже против властей, потому что убийство Наэля вышло настолько резонансным, что не говорить о нем было просто невозможно. В итоге все вылилось в столкновения, которые уже сейчас превосходят аналогичный кризис 2005 года.
Разумеется, подобные ЧП являются мощнейшим маркером социальной напряженности, и то, что они дошли до такой точки, означает, что власти уже не справляются. Сколько бы Боррель ни твердил, что Европа является райским садом, демагогия, как всегда, призвана прикрыть реальное положение вещей. А оно заключается в том, что французские власти старательно делают вид, что не существует ни неконтролируемого потока мигрантов, ни этнической преступности, ни отсутствия социальных лифтов для молодежи из низов общества, ни серьезнейшего социального расслоения, которое не оставляет шансов тем, у кого нет денег и связей.
В этой схеме полиция оказывается меж двух огней – между властью, которая многое от нее требует, но старательно замалчивает некоторые аспекты и не сказать, чтобы щедро платит, и частью общества, для которой полиция является врагом по определению. Если бы за рулем желтого «Мерседеса» была хорошо одетая дама с дорогой собачкой, полицейские вряд ли стали бы доставать оружие и тем более стрелять.
Но за рулем сидел именно Наэль, который в свои 17 лет, как внезапно выяснилось, до того уже 12 раз успел попасть в поле зрения полиции, что отражено в его досье. У него не было водительских прав, и раньше он уже четыре раза пытался скрыться при аналогичных обстоятельствах.
«Мерседес», за рулем которого он сидел, имел польские номера, и в машине оказались еще два человека, один из которых успел сбежать, а второй был задержан. Раз полицейский достал оружие, значит, ситуация была сочтена как минимум внушающей подозрения. Но об этом французские СМИ предпочитают не слишком распространяться, и одним из немногих, кто осмелился затронуть эту тему, стал экс-кандидат в президенты Эрик Земмур.
Он заявил, что происходящее гораздо хуже кризиса 2005 года – тогда волнения длились около трех недель и «охватывали только пригороды» Парижа, а теперь всю страну, «потому что мигранты теперь повсюду». Франция «находится на пороге гражданской войны», и «это этническая, расовая война, отлично видно, кто в ней задействован».
Уже сейчас предпринимаются попытки составить, так сказать, профиль среднестатистического бунтаря. В основном это подростки и молодые люди в возрасте от 14 до 18 лет, использующие для координации интернет, в том числе популярные мессенджеры. Однако французы, привыкшие лакировать действительность, которая им не нравится, ничего не сообщают об этническом составе протестующих, об уровне доходов их семей и о том, сколько из них уже попадали в поле зрения полиции.
Тем не менее ситуация признана уже настолько серьезной, что раздаются призывы ввести в стране чрезвычайное положение. Но так как это станет фактическим признанием властей в том, что они не справляются, конфликт почти наверняка попытаются погасить привычными методами – задействуют все имеющиеся полицейские силы, точечно арестуют тех, кого сочтут наиболее опасными, напишут тысячи успокаивающих постов в соцсетях, чтобы СМИ было что цитировать, и будут ждать, когда волнения сойдут на нет. Однако в ближайшие дни это вряд ли случится, так как похороны убитого намечены на 1 июля, а значит, новый всплеск насилия неминуем.