Находясь в России с частным визитом, министр обороны и развития армии ЦАР госпожа Мари-Ноель Койяра не исключила возможности размещения в Центральноафриканской Республике российской военной базы. Она также подчеркнула «особую роль» РФ в политическом урегулировании конфликта в стране.
Многие восприняли эти слова чуть ли не как свершившийся факт с диапазоном оценок от «возвращаемся в Африку!» до «зачем нам это надо?». Но центральноафриканская реальность несколько сложнее.
Госпожа министр лишь допустила теоретическую возможность появления такой базы, благо подписанный ею же в августе 2018 года договор с нашим Минобороны действительно предусматривает подобное. При этом Койяра указала, что российский «военный центр обучения и подготовки» в Беренго на территории бывшего дворца императора Бокассы многими уже воспринимается как «российская военная база», хотя «это не так».
Сейчас идут переговоры о том, где именно продолжать обучение военных из ЦАР – в России или на родине. В прошлом году, например, в Москве прошел курсы переподготовки начальник Генерального штаба армии ЦАР. Но в целом африканцы склоняются к тому, чтобы физически расширить учебный центр в Беренго и зазвать в него побольше российских советников. От этого учебный центр в полноценную военную базу не превратится, объект останется в собственности ЦАР, на нем не будет единого российского военного командования, воинской части с номером и прочей административной инфраструктурой Минобороны РФ.
Министр обороны и развития армии ЦАР Мари-Ноель Койяра (фото: Алексей Ерешко/пресс-служба Минобороны РФ/РИА «Новости»)
|
Для ЦАР такой сценарий, помимо всего прочего, привлекателен экономически, поскольку расширение учебного центра создаст рабочие места. Другое дело, что обучать там можно только рядовых и младших офицеров (их учат пехотному бою, чего в условиях ЦАР в принципе достаточно), а вот старший командный состав, скорее всего, поедет в Москву на переподготовку. Это нормальный компромисс между интересами и возможностями сторон.
Необходимость полноценной военной базы в центре Африки вызывает обоснованные споры. Держать там крупный контингент на постоянной основе бесполезно – для этого недостаточно угроз и вызовов. Уже сейчас 500 россиян одним фактом своего присутствия настолько запугали повстанческие группировки «Селека» и «Антибалака», что те синхронно согласись на невозможное. Теперь эти люди, до этого 30 лет резавшие друг друга по религиозному и племенному принципу, намерены создать единый политический блок.
Да, со стороны российских «переговорщиков с автоматом» имело место психологическое насилие («не пойдете на переговоры, дикари, перебьем к чертовой матери»), но ведь сработало же.
Госпожа Койара указала, что российские представители присутствуют на всех панельных дискуссиях с недавними повстанцами. А вот западные игроки в этом деле не участвуют, в связи с чем переживают.
Впрочем, по словам министра, помимо России к урегулированию конфликта в ЦАР как-то подключены еще США и Китай.
С Китаем все понятно: он всегда приходит с мешком денег и ждет, кто победит, чтобы торжественно вручить этот мешок победителю.
Участие США в конфликтах в тропической Африке более удивительно.
В свое время президент Барак Обама по каким-то только ему известным причинам ввязался в бесконечную войну в Уганде против «Господней армии сопротивления» – чудовищной и не до конца изученной деструктивной секты, стремящейся установить в стране теократическое государство с элементами шаманизма и каннибализма.
В конце 2011 года около сотни американских спецназовцев прибыли в Уганду. В декабре того же года, преследуя сектантов, они вторглись на территорию Конго. С этого момента активность «Господней армии» заметно снизилась, и есть основания полагать, что американцы на некоторое время разрушили их систему, базирующуюся на массовых похищениях детей (по мнению лидера секты Джозефа Кони, новое общество могут создать только дети, «не тронутые современной цивилизацией»).
Потом американцы улетели, но в северной Уганде осталась созданная ими инфраструктура, которую при желании можно задействовать вновь. Именно на этих расположенных в непроходимых джунглях заимках да кордонах и базируется возможное участие США в урегулировании конфликта в соседней ЦАР. Заявка, честно говоря, не слишком убедительная.
Также стоит упомянуть французский фактор. Госпожа министр специально подчеркнула, что в ЦАР не рассматривают Францию и Россию как конкурентов. Она несколько лукавит, так как конкурировать уже не с кем – французы вырыли себе яму снобизмом и бестолковостью. Когда в Банги умоляли о помощи, Эммануэль Макрон распорядился не использовать французские войска и нанять на границе конголезцев из числа отмороженных повстанцев, а заодно и вездесущих ливийцев. Получилась увлекательная операция французской разведки, которая еще ждет своей экранизации, при этом на редкость бессмысленная. «Селека» и «Антибалака» совокупно разгромили всю эту толпу, пока пара французских «Миражей» бомбила джунгли на севере ЦАР.
На вторичное обращение из Банги Макрон ответил, что вмешиваться больше не будет (у него реформа армии на носу, так что не до дикарских проблем), но может передать армии ЦАР груз оружия, перехваченного все той же разведкой и предназначавшегося для одной из группировок сомалийских джихадистов. С тем же успехом он мог бы и бусы предложить.
Оставшись без защитников на Западе, президент Фостен-Арканж Туадера получил от РФ практически все, чего желал. И даже больше.
Оружие предоставили бесплатно, а российские советники в кратчайшие сроки научили 1,3 тыс. местных солдат с ним обращаться. Теперь порядок в столице и вокруг нее восстановлен. «Селека» и «Антибалака» усажены за стол переговоров.
Может показаться сомнительной идея распределить эти 1,3 тыс. обученных солдат по всей стране вместо того, чтобы сформировать из них одну, но крепкую часть. Однако на месте все-таки виднее.
Конечно, ничего бесплатного не бывает, и президент Туадера это прекрасно понимает. Но допуск российских компаний (в первую очередь горнорудных и золотодобывающих) вполне приемлемая цена за восстановление страны.
Кроме того, там, куда приходят русские люди, через небольшой срок обычно начинают открываться школы, больницы и даже консерватории. Например, все та же Мари-Ноель Койяра, родившаяся в 1955 году в небольшом городке Буар, учила русский язык в школе и даже кое-что помнит, что и продемонстрировал ее неожиданный визит в Санкт-Петербург.
Поездка эта носила настолько частный характер, что о ней не были поставлены в известность командование ВМФ и Западного военного округа. Зато в Военно-морском музее министра впечатлила японская модель военного корабля, сделанная из черепахового панциря. Это единственный в мире экземпляр (японцы подарили его Николаю II), поскольку коллекция этих уникальных моделей до 1945 года располагалась в Нагасаки со всеми вытекающими из этого обстоятельствами.
Таким образом, в ЦАР, скорее всего, ждут от российского военного присутствия не его юридической фиксации, а разумного расширения.
Есть также мнение, что Россия могла бы быть заинтересована не столько в сухопутной базе, сколько в аэродроме подскока и обслуживания для стратегической и морской авиации. Но в Черной Африке не существует самостоятельных военных аэродромов, способных принимать тяжелые самолеты (исключения только в ЮАР и Анголе), а инфраструктура ВВС на континенте обычно создается на базе старых гражданских аэродромов. То есть на одном конце взлетно-посадочной полосы «Боинг» из Парижа, а на другой – старые «МиГи».
В это обстоятельство, например, уперлись переговоры с Джибути о теоретической российской базе. Джибути готово продать кусок земли, но строительство там глубоководного порта и военного аэродрома потребует колоссальных денег. Если китайцы на подобное согласились, то нам оно некстати.
Похожая история и в ЦАР, где и гражданских аэродромов раз-два и обчелся, а относительно полноценный вообще один.
Так что пока еще рано хлопать в ладоши или сокрушаться по поводу «российской базы в ЦАР» (выбор эмоции зависит от политических взглядов). Двери открыты, но интерпретировать слова госпожи Койяра надо осторожно.