Настил из лиственницы приятно пружинит и почти не скрипит. Доски подогнаны отменно – в обе стороны. Настоящее полотно здесь будет еще не скоро, так что пока по российской части моста через Амур можно пройтись с полным ощущением русской бани – несмотря на небольшой минус и только тронувшийся лед.
Окрестности Благовещенска – здесь, окраина Хэйхэ – на той стороне. Река расположилась под настилом и железом примерно в тридцати метрах, достаточно для судоходства. По мостовой горизонтали за пять минут неспешным шагом можно пройти от начала и почти что до Китая. Почти – если бы не несколько сотен метров пустоты, пока что разделяющей нашу и китайскую части моста.
– Первый трансграничный мостовой переход между нашими странами, –сообщает Николай Рогов, главный инженер строительства. – Граница посередине реки. Деньги – китайской стороны, концессия. В общей сложности около 17 миллиардов рублей только на строительство в России.
Китайскую часть здесь толком не считали. Известно лишь, что у нас фронт работ примерно в два раза больше: 13,4 км на круг – мост и подъездные дороги – против 5,9 км у соседей. Смычка – в мае, то есть уже вот-вот. Завершение контрактов на стройку – в конце года. Потом оформление документов. Запуск планируется на следующий апрель.
Инженер Рогов так или иначе известен всей стране. Если не сам по себе, то по своей пока что наиболее знаменитой постройке – мост на остров Русский, Владивосток.
– Остров Русский – морская специфика, приливы-отливы. Здесь специфика речная – перепады воды в межсезонье, в отдельные годы до 14 метров, –объясняет Николай Васильевич. – Это надо учитывать и при проектировании, и при строительстве, и при эксплуатации.
* * *
– Витрина России – хорошее определение, – говорит Екатерина Киреева, первый заместитель министра экономического развития и внешних связей Амурской области. Для простоты – «зам по Китаю». – Мне больше нравится слово «ворота», хоть это тоже избито.
– Будет мост – будут и ворота, нет?
– Тем не менее ворота уже есть. Просто их возможностями пока пользуются не с той мощностью, какой она могла бы быть, – дипломатично парирует Киреева.
Что «витрина России на границе с Китаем», что «ворота» – называй как хочешь, а суть одна. Амурская область для отношений двух стран – в уникальном положении, если говорить о географии и о связанной с ней экономике. Тут – Благовещенск, там – Хэйхэ, между ними – река Амур, она же Хэйлунцзян, и десять минут на теплоходе. Электроэнергии – там недостаток, а тут избыток: три крупнейших ГЭС, включая Бурейскую – это здесь, в «Амурке». Соответственно, электричество – на первом месте в экспортных контрактах с главным и единственным соседом. Трубопровод «Сила Сибири» с газом для того же Китая тоже пролегает через регион, открытие уже скоро. Общий фон – благоприятнее некуда: 70-летие дипломатических отношений между странами. Причем за Амуром – в данном случае за Хэйлунцзяном – особо выделяют еще одну круглую дату: 30 лет «потепления» этих самых отношений.
– Мы в плюсе, экспорт превалирует, – откликается Екатерина Киреева на просьбу свести «сальдо-бульдо» торговли между регионами. – Первое место, будем честны, за счет электроэнергии. На третьем – лес и его переработка. А вот на втором – сельское хозяйство и продукты питания. Причем рост от 2,5% общего экспорта в 2014-м – до 30% сейчас.
Вопрос в том, как чувствуют себя те, кто оказался за пределами большой экспортной тройки. Опрос местных представителей реального сектора показал: с грядущим мостом в Китай перспективы собственного развития здесь связывают немногие. И дело не только в том, что федеральный центр сделал все, чтобы ограничить вывоз – хоть в Китай, хоть куда – к примеру, леса-кругляка, мягко, но настойчиво подвигая бизнес к глубокой переработке.
Обобщить можно и так: китайская сторона хочет видеть на российском берегу свое оборудование, своих специалистов – и, соответственно, свой контроль за процессом в той же деревообработке. Российские коллеги едва ли готовы трансформироваться так быстро – тем более в сторону контроля. Но в любом случае там нужно импортное дерево, а здесь – экспортные деньги. Стало быть, договорятся. Деваться не просто некуда, а – учитывая ту же географию – просто нет возможности.
* * *
За пределами торговли на обоих берегах идет своя жизнь – взаимосвязанная уже потому, что вся она проходит под пристальными взглядами с другой стороны. В Хэйхэ за полгода закончили приличный жилой массив, в Благовещенске у Амура тоже стройка на стройке. И там, и тут вовсю готовятся к традиционному летнему российско-китайскому фестивалю – уже десятому.
– Первый фестиваль, – вспоминает Ольга Юркова, министр культуры и национальной политики Амурской области, – начинался с делегации мастеров декоративно-прикладного творчества. Китайцы узнали, что такое наша береста, наша глина. Теперь же участвуют тысячи человек – с обеих сторон, на двух берегах: артисты, писатели, художники, мотоциклисты. И даже пенсионеры. Танцевальный флешмоб людей пожилого возраста – в Китае это очень популярно. Сейчас такое движение создано и в Амурской области. Китайские пенсионеры учат наши танцы, наши – китайские, пересылают друг другу видео. Летом станцуют вместе...
Зимой на льду Амура уже третий год играют в хоккей – ставят коробку прямо на границе, то есть по фарватеру. Два матча, один для ребят помладше, другой для подростков. В этом году дети из Благовещенска забили две шайбы сверстникам из Хэйхэ, у старших – боевая ничья.
А в июле через Амур пойдет массовый заплыв «Дружба»: наши – к тому берегу, китайские пловцы к нам. Здесь уже целая традиция – плавают с начала 2000-х, причем заплыв за эти годы отменяли только дважды. В 2013 году – из-за серьезнейшего наводнения: кроме «Амурки» накрыло Хабаровский край и Еврейскую автономную область. И в прошлом году – тоже из-за разлившегося Амура. Только на этот раз таких последствий не было.
– И воды было меньше. И набережная обустраивается нами не только для красоты, но и как берегоукрепительное сооружение, – объясняет Павел Матюхин, заместитель председателя правительства Амурской области.
* * *
Набережная, она же «золотая миля», строится в Благовещенске более десяти лет. Стройка шла с перерывами – в первую очередь по деньгам.
– Участок в 2,6 километра готов полностью, потрачено около трех миллиардов рублей, – показывает Матюхин сначала в сторону Амура, потом на общую карту. – Незавершенный участок 1,2 км закончим к концу года, на него есть трансферт более 650 миллионов.
Есть и еще один участок «золотой мили», где условную позолоту придется наносить заново. От улицы Больничной до улицы Нагорной. Тот случай, когда ни два, ни полтора: 40% готовности. На этой отметке пять лет назад закончились деньги – чуть больше миллиарда рублей. Три четверти – от завершившейся федеральной программы, четверть из областной казны.
На завершение этого, достройку другого и возведение прочих участков набережной – покороче, но тоже необходимых – требуются еще три миллиарда с хвостиком в полсотни миллионов. С тем, чтобы закончить стройку года за полтора–два. Сейчас шансы есть: избранный в прошлом году губернатор Амурской области Василий Орлов активен в связях с Минвостокразвития РФ, которое возглавляет Александр Козлов, предыдущий глава региона.
– Объект защиты и объект витрины, – аттестует набережную Павел Матюхин. – Рассчитываем на деньги в рамках приоритетной программы развития Дальнего Востока. Не говоря о том, что летом весь город живет на этой набережной. Ведь Благовещенск, скажем так, предопределен береговой линией. Как и Хэйхэ.
* * *
Собственно, благодаря защите и появился план самой, пожалуй, амбициозной части витрины. Захватили отмель берегоукрепительной стенкой – и получили к сорока уже имеющимся гектарам «золотой мили» еще двадцать дополнительных гектаров, как подчеркивает Матюхин, «шикарной земли». Земля и впрямь отличная – у Амура, в самом центре, напротив площади Ленина.
– Территория – размером с московское Зарядье, – подчеркивает Василий Орлов, пододвигая папку с разработками от одного из московских же архбюро. Выглядит красиво: тут – станция канатной дороги Благовещенск – Хэйхэ (при Орлове на этот давний проект наконец нашелся солидный инвестор, запуска ждут через два года), неподалеку – храм. «А также ландшафтное пространство, аллея фонтанов, дизайнерские павильоны – фастфуд и беседки для отдыха», – перечисляет Павел Матюхин. В центре всего – амфитеатр со сценой. Внутри, под трибунами – конгресс-холл и музей.
– Музей с акцентом на российско-китайскую дружбу, – говорит глава Амурской области Василий Орлов. – Он важен и для укрепления отношений, и для того, чтобы показать нашу позицию по поводу тех или иных событий истории. У нас с Китаем есть как хорошие, так и не очень хорошие совместные страницы. Музей – удобная позиция для того, чтобы если не расставить точки над i, то, по крайней мере, иметь отправные точки для обсуждения подобных моментов.
Москва, по словам губернатора Орлова, идею с музеем поддерживает, китайская сторона тоже. «Только на основе настоящих дружеских партнерских отношений – когда нет умолчаний, недоговоренностей – будут развиваться и новые экономические проекты», – уверен глава Амурской области.
* * *
– Для нас Китай традиционно является самым главным партнером, – констатирует Василий Орлов. – При этом мы всерьез работаем над диверсификацией внешних рынков. На этот год запланирован большой объем сотрудничества с Японией и Южной Кореей – с далеко идущими перспективами.
ВЗГЛЯД: Тут явно необходим абсолютно обывательский вопрос: зачем, Василий Александрович? Вы уже заполнили соседский рынок всем, чем можно?
Василий Орлов (фото:Владимир Трефилов/РИА Новости)
|
Василий Орлов: Объективно нужно понимать: мы сможем диктовать партнерам – в том числе и китайским – свои условия только тогда, когда у нас будет альтернатива по рынкам сбыта. Сегодня в экспорте мы сильно зависим от рынка Китая. Всегда возникает соблазн выставить себя монополистом – несмотря на общую географию и хорошие, даже отличные взаимоотношения.
ВЗГЛЯД: Насколько они улучшились, к примеру, в прошлом году – когда вы пришли руководить регионом?
В. О.: Возьмем хотя бы рост экспорта по сое – в прошлом году мы отправили в Китай 400 тысяч тонн из миллиона тонн, выращенных в регионе. Раньше было не более 200 тысяч тонн с небольшим. Мы заинтересованы больше отправлять продукцию переработки – это и эффективнее, и куда дороже, чем просто торговать соей. Но есть объективные причины, не позволяющие нам это сделать в полной мере. В частности – закрытые китайские рынки по ряду продукции.
ВЗГЛЯД: А если не кивать на Поднебесную?
В. О.: Тогда вот вам пример. После переработки сои на масло остается так называемый шрот, остающийся после выжимки. Масло готовы забирать в полном объеме: мы произвели 38 тысяч тонн, их и забрали – и просят еще. Соответственно у нас есть планы по расширению. Но что делать со шротом, который используется в основном в животноводстве?
ВЗГЛЯД: Продавать на фермы, к примеру?
В. О.: Вы забыли, что животноводство не очень развито на Дальнем Востоке – в частности, в Амурской области. Внутренний спрос недостаточно развит – низкая покупательная способность: у нас люди в основном курицу едят. Китайский рынок шрота есть, но он закрыт. Важно этот вопрос решить. Пока что мы отправляем шрот в Сибирь и на Урал – хотя это очень дорого. Ведем работу с Минсельхозом, чтобы субсидировать железнодорожный тариф на этот вид продукции.
ВЗГЛЯД: Не лучше ли говорить о субсидировании развития животноводства?
В. О.: Можно. Но в этом случае при нынешней покупательной способности речь в конце концов пойдет о субсидировании доставки мяса – к примеру, в те же регионы страны.
ВЗГЛЯД: Тогда вернемся к экспорту. С одной стороны, его увеличение – задача нацпроекта по развитию экспортных рынков. С другой же стороны, Амурская область никогда не выращивала больше 1,2 миллиона тонн сои в год. А региону поставлена задача: 2,2 миллиона тонн к 2024 году. Куда продавать – и, главное, как добиться, чтобы было что продавать?
В. О.: Китай съест любой объем сои: рынок дефицитный. Плюс торговые войны Китая и США – производителя 100 миллионов тонн в год – играют на руку нам.
Что же касается увеличения объема... Да, сегодня в Амурской области убирают 12 центнеров сои с гектара – это мало. Есть хозяйства, берущие 25 тонн. Богатые хозяйства, у которых достаточно средств. К их опыту и надо подтягиваться. К примеру, современная уборочная техника – на уборке теряется до четырех центнеров. Правильная химизация – еще шесть центнеров. А химия дорогая, если говорить о хорошей – плюс еще доставка. Дальше – научный подход по севообороту. Не сажать сою по сое год за годом, не истощать землю – вот вам и еще прибавка к урожаю.
ВЗГЛЯД: И что сеять?
В. О.: К примеру, кукуруза вполне востребована на рынке. Правда, здесь нужна отдельная инфраструктура и умение работать с кукурузой: по ряду причин она была не слишком распространена здесь. Но это перспективная тема.
ВЗГЛЯД: Главный вопрос – как создавать под экспорт те самые рабочие места. Чтобы люди в массе ели не курицу, а хотя бы свинину.
В. О.: Переработка – это квалифицированные рабочие места, которые дают так называемую мультипликацию: работа в специальном образовании, в подготовке кадров, в инфраструктуре... Просто, чтобы получить деньги от переработки, надо найти деньги на развитие.
Выбить субсидии на технику, на химию, на мелиорацию – по этой теме работы не велись с советского времени. 40% наших аграриев – это малые хозяйства, у них нет средств, чтобы попасть в мелиорационную программу Минсельхоза. Они не в состоянии «купить» дорогие работы, которые – вместе с деньгами государства – дадут эффект только через несколько лет. И это лишь один пример, из очень и очень многих.
Соответственно, решать вопрос надо комплексно – только тогда можно выйти и на новые рабочие места, и на требуемые 2,2 миллиона тонн той же сои. Контрольная точка – 2021 год: будем смотреть, что сделано верно, а что надо и скорректировать.
ВЗГЛЯД: Что надо знать, чтобы правильно и не в убыток работать с Китаем?
В. О.: Прежде всего то, что там очень хорошие коммерсанты.
Если ты пришел на китайский рынок и купил вещь за то, сколько за нее просят – ты нарушил святую святых, а не совершил идеальную сделку.
Культура переговоров, торговли – то, что у Китая на высочайшем уровне. С ними договариваться непросто: они знают наши возможности, знают наш потенциал – но тем не менее это надежные партнеры.
ВЗГЛЯД: Вопрос лишь в том, как их контролировать на нашей территории.
В. О.: Да, есть проблема, к примеру, китайского туризма – и по всей стране, и у нас в частности. Китайские фирмы, зарегистрированные на наших граждан, работающие в нашем правовом поле, привозят китайских туристов, селят их в своих аффилированных гостиницах, кормят в своих аффилированных ресторанах. Конечно, эффект для нас есть – в любом случае туристы приобретают здесь товары и услуги, но меньше, чем нам бы хотелось: основная прибыль выводится в Китай. Соответственно, предстоит отдельная работа по легализации этого бизнеса.
ВЗГЛЯД: Есть ли отрасли, где вы бы вообще не хотели бы видеть иностранных граждан?
В. О.: Есть. И прежде всего, из-за несоблюдения экологического законодательства. Если это мелкая золотодобыча – значит, не производится рекультивация, не проводятся водоохранные мероприятия, мутная вода попадает в реки и убивает флору-фауну. Поэтому по золотодобыче мы в этом году поставили для иностранцев – любых – нулевую квоту. Пошли кардинально, потому что нас это не устраивает. По моим разведданным, компании пытаются обойти запрет. Получают разрешения на иностранных рабочих через Москву и Санкт-Петербург – чтобы прикомандировать их сюда. Мы все это видим и отреагируем самым острым образом.
Очень аккуратно пускаем «гостей» в наше сельское хозяйство – только высококвалифицированных специалистов. Технология закатывания земли в пленку, распространенная у соседей, может повысить урожайность сейчас, но с гарантией губит землю потом. Нас это устроить не может. Лесное хозяйство – тоже есть вопросы...
Есть много вопросов. Но ответов и плодотворного сотрудничества – гораздо больше! Одна «Сила Сибири» дает нам проект с огромным налоговым потенциалом. Вторичная, третичная переработка и собственная газификация. Для предприятий – уменьшение себестоимости, повышение конкурентоспособности. В течение десятков лет.
ВЗГЛЯД: Или тот же мост. Кстати, уже определились, кто будет заниматься пространством вокруг него?
В. О.: Для этого ТОРа пока выбираем крупного оператора. Показывали и в Сочи, и в Питере, и во Владивостоке. Есть много желающих забрать, к примеру, склады временного хранения – мало затрат, быстрая окупаемость.
ВЗГЛЯД: То есть разберут вкусное, а инфраструктурой заниматься вам?
В. О.: Так точно. Но все-таки, думаю, единому оператору ТОРа быть. Мы умеем и привлечь, и уступить, где надо – но, где необходимо, все же настоять на своем. Без этого в нашей географии не обойтись.