Историю ввода войск в Чехословакию подвергают избирательной цензуре

Между получением приказа в Объединенном командовании вооруженными силами стран ОВД и подготовкой объединенной группировки СССР, ГДР, Польши, Болгарии и Венгрии прошло два дня. Но такая скорость формирования детального плана наступления почти полумиллиона «штыков» с пятью тысячами танков и БТР в сложной гористой местности неудивительна.

Разработка операции «Дунай» началась еще весной, после мартовской встречи руководителей соцстран с чехословацким лидером Александром Дубчеком в Дрездене. Леонид Брежнев колебался, пытаясь уговорить «нашего мальчика» – так называли молодого Дубчека, учившегося в Высшей партийной школе в Москве и хорошо говорившего по-русски. Но лидеры ГДР (Вальтер Ульбрихт), Болгарии (Тодор Живков) и Польши (Владислав Гомулка) были обозлены на чехов и кричали на Дубчека, чем оказывали давление на Брежнева, усиливая его страхи. Помимо него, примирительную позицию занимал венгерский лидер Янош Кадар, апеллируя к опыту событий 1956 года, но ему объяснили: «чехи – это не твои венгры», воевать не будут.

При этом у чехословацких границ были запланированы учения НАТО под названием «Черный лев», что дополнительно накаляло обстановку. Опасения, что войска альянса войдут в Чехословакию, были реальны на основании как раз венгерского опыта – выхода Будапешта из ОВД в самый разгар октябрьских боев. Тем более на территории Чехословакии тогда вообще не было советских войск. Только после 1968 года там будут дислоцированы до 200 тыс. военнослужащих и группировка станет второй по численности советских войск за границей после ГСВГ.

В Чехии любят Дубчека (пусть он и словак), а потому не любят вспоминать тот факт, что в итоге его все-таки удалось уговорить. За четыре дня до вторжения ОВД он лично звонил Брежневу с просьбой ввести войска, то есть на деле солидаризовался с теми самыми «здоровыми силами», просьба которых о вводе войск стала формальным поводом для вторжения. Все телефонные разговоры по правительственной связи записывались, а записи находятся в архиве в Москве.

Слава ВДВ

В апреле командующий ВДВ СССР генерал Василий Маргелов (легендарный «дядя Вася») получил директиву, после чего приступил к планированию десантов на территории ЧССР. В директиве подчеркивалось: «Если войска Чехословацкой народной армии с пониманием отнесутся к появлению советских войск, в этом случае необходимо организовать с ними взаимодействие и совместно выполнять поставленные задачи. В случае если войска ЧНА будут враждебно относиться к десантникам и поддержат консервативные силы, тогда необходимо принимать меры к их локализации, а при невозможности этого – разоружать».

Непосредственно перед вторжением были выработаны более детальные рекомендации, названные «Распоряжения по взаимодействию на операции "Дунай"». На все союзные танки и бронетехнику были нанесены продольные белые полосы, а техника на территории ЧССР без оных подлежала «нейтрализации», но желательно без стрельбы. В случае сопротивления она подлежала уничтожению на месте без предупреждений и дополнительных санкций сверху. А в случае появления войск НАТО предписывалось остановиться и занять оборону, не открывая огня до дополнительных распоряжений.

Маргелов отвечал за ту часть операции, которую предполагалось провести образцово-показательно. В итоге так и вышло. Захват десантниками гвардейских дивизий (7-й и 103-й) ключевых чешских аэродромов и последовавшее за этим блокирование мостов, дорог и некоторых зданий в Брно и Праге был проведен изумительно четко и до сих пор изучается в военных академиях как эталон. Примерно с этого времени и пошел гулять по миру распространенный в советской, а теперь и в российской армии миф о ВДВ как непобедимой военной элите СССР.

Справедливости ради нужно уточнить, что десанты проводились при отсутствии противодействия со стороны ВВС и ПВО «противника». В теории же до трех четвертей десанта предположительно погибает еще в воздухе, что делает его участие в фронтовых операциях в общем-то бессмысленным, потому и используют десантуру как хорошо выученную пехоту, что-то вроде спешившихся рыцарей. В то же время оценить по достоинству выучку Маргелова и подчиненных ему дивизий необходимо: Ан-12 приземлялся на чешский аэродром, и десант вместе с техникой выпрыгивали из него по ходу движения, то есть на большой скорости. До конца взлетно-посадочной полосы уже пустой самолет снова набирал ход и взлетал, освободив полосу для следующего.

Эту «карусель» никому более воспроизвести не удалось. США пытались сделать что-то подобное в Панаме и на Гренаде, но не вышло, подготовка подкачала. В итоге американцы пересели на более безопасные вертолеты, практически ликвидировав в составе своей армии воздушный десант как род войск.

И другие группы товарищей

Основную часть операции «Дунай» должны были вынести на себе сухопутные войска пяти стран, продвигаясь с трех сторон по тяжелой местности, особенно тяжелой в словацких Карпатах (там шел основной эшелон) и в Высоких Татрах. В первом эшелоне СССР выставлял 18 мотострелковых, танковых и воздушно-десантных дивизий, 22 авиационных и вертолетных полка (всего около 170 тыс. человек). Польша – пять пехотных дивизий (до 40 тыс. человек). Венгрия – 8-ю мотопехотную дивизию и отдельные части спецназа и связи (всего 12,5 тыс. человек). Болгария – 12-й и 22-й мотострелковые полки (чуть более 2 тыс. человек) и один танковый батальон, состоявший из древних Т-34 и своим ходом пришедший через Румынию.

ГДР должна была выставить одну мотострелковую и одну танковую дивизии, но в последний момент было принято решение немцев на территорию Чехословакии не запускать, и в итоге туда вошла только разведгруппа из пары десятков человек. Дело тут не только в исторической памяти, но и в том, что часть интеллигенции в Праге активно распространяла идеи о возвращении из ФРГ до ста тысяч бывших судетских немцев, некогда выселенных буквально за сутки. Это рассматривалось как инструмент «наведения мостов» с Германией и Западом в целом, считалось демократичным и «антисталинистским» жестом. На таком фоне присутствие в пограничной судетской области немецкоговорящих войск в узнаваемой форме (форма армии ГДР и знаки различия копировали форму вермахта за вычетом свастики) было признано нецелесообразным.

В то же время венгерские части входили из района севернее Будапешта и Дьёра с общим направлением на Баньска-Бистрицу и Братиславу, то есть туда, где проживало и проживает сейчас венгерское меньшинство Словакии. Конфликты на межнациональной почве как там, так и в приграничных районах Венгрии, не редкость даже сейчас, но эта деталь от разработчиков плана ускользнула. Та же история – с польским контингентом, в зоне ответственности которого оказалась Тешинская область. В 1918 году спор за эти земли привел к короткой польско-чехословацкой войне и разделу территории, в 1938-м поляки с согласия Гитлера оккупировали всю область и только в 1945-м вернули Чехословакии назад по рекомендации «кабинета Литвинова» из Москвы.

Еще порядка 250 тыс. военнослужащих (в основном советских) в Прикарпатском и Прибалтийском военном округах были подняты по тревоге, но оставались в резерве. При их штабах во Львове и Риге были сформированы командования Прикарпатского и Центрального фронтов (советское командование мыслило «фронтами», хотя речь явно шла об оперативных группах, пусть и крупных). Последний отвечал за группировку войск в Польше и из состава ГСВГ, включая немецкие и польские дивизии. Наконец, в Будапеште была сформирована оперативная группа «Балатон» (она же, по другим документам, Южный фронт прикрытия), к которой были приписаны две советские дивизии с баз в Венгрии, а также венгерские и болгарские части.

Болгары в состав группировки напросились сами. Изначально тащить их не слишком боеспособные части с древними Т-34 никто не хотел, но Тодор Живков настаивал – для него демонстративное наказание чехов было принципиальным вопросом внешней политики. Он стал чуть ли не главным мотором силового решения проблемы в ЧССР, настолько его бесил «выскочка» Дубчек и вообще всё, что происходило в рамках «Пражской весны». При этом никаких стратегических интересов (типа заинтересованности поляков в оккупации Тешинской области, а венгров – в защите своих людей в Словакии, где ситуация уже была на грани погромов) у болгар не просматривалось.

Помнят страны НАТО

Считается, что планов вторжения было пять и каждый из них был проработан поминутно. После поступления сигнала к выдвижению командиры частей в присутствии начальников штабов должны были вскрыть один из пяти пакетов, а остальные четыре тут же сжечь при свидетелях.

В зависимости от поведения чехословацкой армии и войск НАТО были разработаны дополнительные планы «Дунай-Канал» и «Дунай-Канал-Глобус». Последний был рассчитан на серьезное столкновение, само его название отдает мировой войной.

Сигналом к началу операции был назначен позывной «Влтава-666». Хочется посмотреть в глаза тому гению, который это придумал. Компьютеров со свободной генерацией чисел тогда еще не было, так что это чей-то пытливый ум на Арбате постарался.

Изначально предполагалось, что командовать операцией будет маршал Советского Союза Иван Якубовский, на тот момент – заместитель министра обороны СССР и командующий Объединенными войсками ОВД. Однако в последний момент Якубовского заменили на командующего Сухопутными войсками ВС СССР генерала армии (впоследствии тоже маршала) Ивана Павловского, который развернул свой штаб в знаменитой базе в Легнице на юге Польши. Причина этой замены до сих пор не ясна – возможно, сказалось то, что Якубовский еще в апреле летал в Прагу, но «переубедить» чехов ему не удалось.

Зато он добился от правительства ЧССР разрешения на проведение на территории Чехословакии штабных учений войск ОВД под названием «Шумава». В ходе оных впервые с 1945 года на территорию ЧССР были введены советские, немецкие и польские войска общей численностью до 16 тыс. человек. Позднее летом на территории ГДР, Польши и СССР были проведены так называемые тыловые учения «Неман», в ходе которых провели передислокацию будущих сил вторжения.

С этого момента, кстати, и сформировалась крайняя подозрительность стран НАТО к любым крупномасштабным учениям наших войск на западном направлении. В каждом таком мероприятии им мерещится скрытая передислокация некоей «группы вторжения». Так было и прошлой осенью, когда поляки и литовцы устроили крик на весь мир.

Случайные жертвы и неслучайное подполье

Романтическая (она же либеральная) версия событий утверждает, что чешский народ активно сопротивлялся вторжению. Это не так. ЧНА не оказала никакого сопротивления, продолжив традицию 1938 года, когда чехи сдавались пачками. Таким образом, Ульбрихт и Живков с их «это не твои венгры» оказались правы. Вообще, высокомерное отношение к боевым способностям чехов имеет древние корни и, надо признать, не слишком преувеличенный характер.

В уже упомянутом 1956 году большая часть будапештского гарнизона перешла на сторону восставших, и после боя у казарм Киллиан некоторое время активно сопротивлялась советским войскам. При этом руководство восстанием тогда перешло старшим офицерам венгерской армии, в том числе к тем из них, у кого было так называемое безупречное советское прошлое – как, например, у генерала Белы Кирая (достойный всяческого уважения офицер, как бы ни относись к его политической позиции). В общем, это был достойный враг. В чехословацкой армии таких людей не нашлось.

Официально зафиксировано девять самоубийств среди офицеров младшего командного состава, то есть молоденьких поручиков, близко к сердцу принявших все происходящее.

ЧНА осталась в казармах, а сопротивление свелось к смене дорожных знаков и указателей на улицах Праги. Смешно признавать, но это сработало: советские и союзные им части (в Прагу вошли части 20-й гвардейской армии из ГСВГ, десант, имевший специфические задачи по аресту чешского руководства, и немецкий спецназ) действительно заблудились, благо пользовались картами 1945 года происхождения. Куда менее смешно, что именно эта акция привела к потерям среди мирного населения.

Советским частям и в первую очередь десантникам была поставлена задача занять не только правительственные здания, но и офисы СМИ, которые считались главными проводниками идеологии «Пражской весны». Десантники заблудились и опоздали к Дому Радио на несколько часов. За это время радио успело призвать жителей Праги «встать на защиту демократии» (а конкретно – СМИ) – здание окружила толпа, и десантники открыли по ней огонь. Успей бы они на час раньше, потерь среди гражданских не было бы. Всего в первый день вторжения в результате таких вот стычек погибли 58 гражданских, за все время операции – 108.

Боевые потери советских войск составили 12 погибшими и 25 ранеными. В основном это экипажи танков: 38-я армия потеряла в Словакии и Моравии семь танков и БТР, но сколько из них были сожжены коктейлями Молотова, а сколько потеряны по другим причинам, уже не установить. Хорошо известен случай, когда у Чешске-Липце на горной дороге группа чехов попыталась блокировать отставший от своей колонны и двигавшийся на большой скорости танк. Чтобы не раздавить людей, командир танка старшина Андреев направил его с моста в реку. Трое советских военнослужащих погибли.

Удивительно, но сопоставимыми по численности оказались потери поляков – 10 человек убитыми. Еще один болгарский солдат был убит на посту (при этом его автомат похитили), один венгерский – в Словакии.

Но все это были лишь единичные стычки и нападения на союзные колонны. В целом ни чехословацкая армия, ни местная госбезопасность, ни народ в целом внятного сопротивления не оказали, если не считать таковым креативные граффити типа «Иван – домой!». И это при том, что оружие было. Госбезопасность (как чешская, так и КГБ) быстро вскрыла десятки схронов (в основном в Чехии и Моравии) с оружием и взрывчаткой западного производства.

Здесь необходимо подчеркнуть, что дубчековский «социализм с человеческим лицом» и западное диверсионное проникновение в ЧССР были непересекающимися движениями. Помимо «искренне заблуждавшихся» Дубчека и премьер-министра Олдржиха Черника, существовало реальное подполье, ориентированное на ФРГ и геленовскую разведку. И когда чешская госбезопасность слала в Москву панические доклады о проникновении западных подрывных элементов в ЧССР, она не лукавила. Просто все внимание было привлечено к спорам идеологического характера и текстам творческой интеллигенции. Впоследствии вся эта «гуманитарная составляющая» во главе с Вацлавом Гавелом и Союзом писателей вытеснила из местной историографии вооруженное подполье.

Также предпочли забыть об учениях НАТО, о призывах открыть границу, о «возвращении бедных немцев». Вспоминают исключительно о «социализме с человеческим лицом», который быстро эволюционировал в травли, люстрации и запреты на профессию. Национальный характер чехов и их исторический опыт не привели к ситуации в Венгрии образца октября-ноября 1956 года, когда людей сжигали живьем на улицах и вешали на центральных площадях за ноги, перерезая сухожилия. Но к тому шло.

Геополитические итоги

Парадоксально, но операция «Дунай» привела к тому, что впоследствии назвали «разрядкой напряженности в Европе». Западные страны (в первую очередь ФРГ) прекратили попытки оторвать ту или иную часть от Восточного блока и признали существующее статус-кво в Европе, что естественным образом переросло в попытки сближения с Москвой, Хельсинкскую конференцию и признание существовавших тогда границ «на вечные времена».

Впоследствии даже события 1981 года в Польше рассматривались как внутреннее дело поляков. СССР только грозил митингующему Гданьску вводом войск путем проведения учений. Этого хватило, чтобы генерал Войцех Ярузельский справился сам.

С другой стороны, 1968 год породил концепцию «американского зонтика», когда европейские страны добровольно делегировали функции своей защиты армии США, численность и качественный состав которой в Европе стали неконтролируемо расти. То есть эффективность «Дуная» настолько напугала Западную Европу, что привела к отказу от прямого военного противостояния с ВТО в пользу ставки на американскую защиту.

Какие выводы из всего этого были сделаны в Москве, другой разговор. По сути, никаких, если не считать рост авторитета ВДВ в ущерб сухопутным войскам общего назначения.

Кроме того, была резко усилена группировка войск в Восточной Европе, а подо Львовом начали строить монструозный комплекс зданий Объединенного командования войск ОВД. Он должен был выдерживать ядерный удар и уходил вглубь Карпат, но в 1980-х строительство было заморожено, поскольку КГБ во весь голос кричал о росте националистических настроений на Западной Украине. Не то имели бы сейчас там «командный центр Петра Порошенко».