Нью-йоркский университет «Гамильтон Колледж» проводит свои исследования в России раз в четыре года, начиная с 1993-го, и на днях опубликовал результаты нового опроса, проводившегося в феврале – марте 2016-го.
Подавляющее большинство опрошенных считает, что национальные интересы России простираются за пределы ее территории
Были проведены беседы почти с двумя с половиной сотнями российских руководителей – из правительства и администрации президента, парламента, госкомпаний и частного бизнеса, науки и СМИ, армии и спецслужб. Опрашивались руководители и их замы, а в случае парламента и правительства – министры, заместители министров, депутаты и сенаторы. Опрос, естественно, анонимный, но в нем интересны как нынешние результаты, так и динамика.
Спрашивали о том, что считают главными угрозами для России, о внешней политике, о Путине и партиях. И выяснилось, что элита – на раскол которой и даже на верхушечный переворот делали ставку как внутрироссийские противники Путина, так и атлантисты – настроена даже более патриотично, чем весь народ в целом. Понятно, что не все могли отвечать искренне, кроме того, около 80 человек отказались от опроса – но все равно получился репрезентативный опрос мнения высшей номенклатуры.
Большинство опрошенных, 79 процентов, считает маловероятным, что в ближайшие десять лет президентом страны будет кто-то другой, а не Владимир Путин (это формулировка вопроса американцами). Лишь менее 18 процентов считают такой сценарий вероятным.
Интересно, что практически такое же количество – 79,4 процента – считает маловероятным и то, что какая-либо партия, отличная от «Единой России», придет к власти. Хотя есть целый ряд признаков того, что ситуация развивается в сторону создания в парламенте нового «путинского большинства», в том числе и через коалицию «медведей» с другими политическими силами.
Вообще оценки нынешней политической системы заметно выросли по сравнению с прошлыми опросами. Почти половина респондентов, 43 процента, считает существующую политсистему лучше всего подходящей для России. На выбор им предлагается четыре варианта – советская система в старом виде, советская система в более демократической форме, нынешняя система и демократия западного типа.
В 2004 году, когда стал задаваться этот вопрос, как и в 2008-м, лидировала демократизированная советская система – ее считали оптимальной до 40 процентов «элитариев». В 2012-м на первое место вышла нынешняя система – но если тогда ее выбрали 30 процентов, то сейчас уровень поддержки вырос почти в полтора раза. Число приверженцев западной модели в прошлые годы колебалось от 15 до 27 процентов, а сейчас таковых 19.
Чем вызваны симпатии к нынешней системе? Вряд ли удовлетворенностью от общего состояния дел в стране, от того, как функционируют разные органы власти. Скорее всего, тут сказывается личный авторитет Путина и понимание важности сильной президентской власти. То, что большая часть элиты смотрит на положение дел в стране вовсе не через розовые очки и адекватно оценивает угрозы и вызовы, видно из ответа на соответствующий вопрос.
Предлагалось выбрать из трех факторов, наиболее угрожающих национальной безопасности – неспособность властей справиться с внутренними проблемами, рост военной силы США и возможность пограничных конфликтов с другими странами СНГ. На первое место 32 процента поставили внутренние проблемы. Понимание того, что главную угрозу для России представляют наши собственные неурядицы, не меняется с 1993 года.
Правда, если в 90-е так считало более половины опрошенных, то к 2004-му, году окончания первого срока путинского президентства, их число упало до 22 процентов. В 2008 и 2012 годах доля тех, кто ставит на первое место внутренние проблемы, выросла – достигнув в «болотный» год почти 40 процентов. Сейчас видно снижение тревожности, но все равно треть руководящих кадров считают именно внутрироссийские проблемы главной опасностью. Они опережают даже угрозу терроризма, которую как главную выбрали 22 процента опрошенных.
И это правильно – потому что, как бы ни были велики внешние вызовы (а они, несомненно, лишь увеличиваются), все же, как показывает и наша история, причиной больших потрясений всегда были внутренние противоречия. Если в стране сильная власть, которая ищет пути решения самых важных проблем вместе с обществом, то никакие внешние испытания не критичны.
Поэтому и такое небольшое число респондентов считают главной угрозой для национальной безопасности американскую военную мощь или пограничные конфликты – всего 7,4 и 4,5 процента соответственно. Это самые низкие показатели за все время исследований. Но это не следствие недооценки угроз, которую представляют для России планы атлантистов – что видно из ответа на вопрос об отношении США к России.
Американцы спрашивали российских руководителей о том, как, по их мнению, можно охарактеризовать отношение Вашингтона к Москве, и получили рекордно высокие цифры тех, кто оценил его как «достаточно враждебное» либо «очень враждебное»: 88 процентов. Это не только самый высокий показатель за все годы опросов – он даже выше, чем среди россиян в целом.
Говорит ли это об антиамериканизме российской элиты, как уже интерпретируют результаты опроса в США? Нет, это говорит в первую очередь о том, что наша номенклатура обретает способность видеть реальную внешнеполитическую ситуацию.
Конечно, этому немало способствовал украинский кризис и война санкций. Эти события действительно отрыли глаза даже многим из космополитично и прозападно настроенных российских элитариев. Не удивительно поэтому, что среди них даже выше, чем в среднем по России, доля тех, кто не считает присоединение Крыма нарушением международного права – таких 88,4 процента.
Выше, чем в среднем по стране, и доля тех, кто согласен с тем, что мы вмешались в сирийский конфликт, чтобы нейтрализовать и ликвидировать угрозу распространения военной активности исламских радикалов и террористов в России – таких 76 процентов.
Очень показателен и ответ на вопрос о национальных интересах России – американцы предлагали выбрать один из двух вариантов: они в основном ограничиваются современной территорией страны или же они в основном простираются за пределы территории России. В 90-е годы и до конца нулевых абсолютное большинство опрошенных выбирало второй вариант – от 88 до 64 процентов. Это и понятно – как минимум постсоветское пространство всегда воспринималось как зона естественных национальных интересов. Но на рубеже десятых годов наметился явный перелом в сознании элиты – в 2012-м только 43 процента выбрали такой вариант ответа, а 56 посчитали, что у России нет интересов за пределами нынешней РФ. Такой результат дал опрос 2012 года – который вообще был самым нестандартным за все время исследований.
Объяснение тут простое – к этому времени достигло своего максимума влияние «офшорной аристократии», и понятно, что среди опрашиваемых «Гамильтон Колледжем» было немало и ее представителей. Но в том же году, после возвращения Путина в Кремль, несостоявшийся реванш «лучших людей» был сорван, и многие из них потеряли свои посты или просто потянулись в дальнее зарубежье, в зону своих «личных интересов».
Так что и курс Путина на национализацию и обновление элиты, а не только конфликт с США и борьба за Украину, привели к тому, что данные опроса 2016 года в этом пункте кардинально отличаются от результатов четырехлетней давности.
Сейчас меньше 18 процентов – то есть в три раза меньше – опрошенных согласились с тем, что национальные интересы нашей страны ограничиваются ее территорией. А более 82 процентов «поддержали экспансию России», как об этом пишут американские исследователи.
Но это не экспансия – это возвращение. Причем не только к русскому миру и на мировую арену, но и, самое главное, к тому состоянию страны, когда ее элита не оторвана от народа, а является его частью, выражает его интересы и слышит его мнение. К ситуации, когда национальная элита защищает национальные, то есть общие, интересы.
Это возможно только в случае, если правящий класс представляет собой действительно лучших людей страны, национально мыслящих государственников. На пути к этому нам еще очень многое предстоит сделать – но, судя даже по американскому исследованию, процесс уже вовсю идет.