Поправки в выборное законодательство были приняты весной прошлого года. По новой редакции подпункта «а» пункта 3.2 статьи 4 закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ» пожизненно запрещено баллотироваться на выборные посты любого уровня всем, кто был приговорен к лишению свободы за совершение тяжких или особо тяжких преступлений. Позже эта норма была повторена и в региональном законодательстве, также она содержится и в новой редакции закона о выборах в Госдуму, внесенного в парламент президентом Путиным.
Идея фильтра простая – максимально очистить политическое пространство от всех тех, кто использует его в корыстных целях и тем самым дискредитирует власть
Уже на прошлогодних осенних выборах под действие закона попали несколько кандидатов в разных субъектах Федерации, и часть из них решила обратиться в Конституционный суд с жалобой на то, что «криминальный фильтр» прямо противоречит 32-й статье Конституции, по которой «не имеют права избирать и быть избранными граждане, признанные судом недееспособными, а также содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда», и нарушает 19-ю статью, запрещающую «ограничения прав человека» по социальной принадлежности.
Жаловаться решили пять бывших кандидатов в муниципальные органы власти, снятых с выборов по решению суда. Все они – условно осужденные предприниматели, чья судимость была давно снята или погашена. Самый известный из них – главный инициатор жалобы – предприниматель из подмосковного Воскресенска Геннадий Егоров, осужденный в 98-м году на 3,5 года условно за вымогательство и грабеж.
По мнению Геннадия Егорова, к условно осужденным вообще не должен применяться «криминальный фильтр», потому что они не были изолированы от общества и не отправлялись в исправительные учреждения. При этом суды, снимавшие с выборов Егорова и других жалобщиков, отмечали, что «пассивное избирательное право таких кандидатов ограничено федеральным законом независимо от факта погашения судимости, а также от того, отбывал ли осужденный наказание в виде реального лишения свободы».
Еще в марте Конституционный суд принял пакет жалоб к рассмотрению, а в четверг начнутся прения сторон по этому заявлению. Предсказать решение КС невозможно, но уже понятно, что к делу будет повышенный интерес. Во многом из-за Алексея Навального, который сейчас ожидает рассмотрения своей апелляции на вынесенный ему в июле приговор по статье, относящейся к разряду тяжких. Даже если приговор будет пересмотрен и Навальный получит, например, условный срок, при существующей трактовке закона он уже не сможет участвовать ни в каких выборах. Впрочем, политолог Леонид Радзиховский считает, что на политической карьере Навального решение КС особо не скажется.
«Думаю, что Навальный получит условный срок, потому что совершенно не в интересах власти делать из него мученика. А дальше все будет зависеть от него самого – если он через несколько лет сумеет стать авторитетной и сильной политической фигурой (во что я не очень верю), то никакими формальными ограничениями его не удержать. Сам не пойдет на выборы – проведет сто своих сторонников в Госдуму. Даже легче ему будет – ведь его лично не будут связывать никакие парламентские ограничения, он будет безответственным, может говорить что угодно, декларации об имуществе подавать не обязан. Так что политическая биография Навального мало зависит от того, останется это ограничение или нет».
Впрочем, сама тема «криминального фильтра» гораздо важнее конкретного частного случая. И даже того, чему фактически и посвящен запрос в Конституционный суд – а он касается достаточно узкой темы: можно ли при лишении пассивного избирательного права приравнивать условное наказание к реальному? Речь вообще идет о более серьезных и общих проблемах. Ведь принимая прошлой весной решение об ужесточении «криминального фильтра», власть исходила из необходимости самоочищения – в том числе и таким способом. Первые попытки освободиться от уголовного элемента были предприняты еще в конце 90-х.
«В 90-е годы вообще никакого фильтра не было и в Госдуме были очень странные люди – все о них знали, что они являются криминальными лидерами, а они заседали в парламенте, – говорит генеральный директор Центра политической информации Алексей Мухин. – И в 1999 году на выборах в Госдуму в списках партий было огромное количество людей с криминальным прошлым. И именно тогда впервые были созданы сводные отряды милиции, прокуратуры и иных ведомств, которые стали осуществлять этот самый «криминальный фильтр» – они проверяли списки партий на самых разных уровнях, от муниципального до федерального, на предмет выявления в них представителей организованной преступности. Очень жесткое вмешательство государства в процесс формирования представительных органов в тот момент было необходимо – причем вмешательство хирургическим путем, потому что ситуация была катастрофическая. Ведь это очень серьезная угроза – проникновение в органы власти представителей криминального мира».
«20 лет назад эта мера имела бы некоторый смысл, потому что страна была абсолютно криминализирована, выбирали черт знает кого, – говорит Радзиховский. – Хотя и тогда ее значение я бы не преувеличивал – подавляющее большинство бандитов, которые реально убивали людей, никогда не сидели, а числились руководителями различных ООО».
Сначала в действующем законодательстве появился запрет избираться тем осужденным на лишение свободы за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, у кого на день голосования была не снята или не погашена судимость. А весной 2012 года, когда принимались поправки, либерализирующие партийное и выборное законодательство, был введен ряд фильтров, в том числе усилен и «криминальный». Логика власти понятна – если раньше создание партии и участие в выборах было делом сложным, то с его существенным облегчением (отказ от сбора подписей при выдвижении, минимальное количество членов партии, необходимых для регистрации, и т. д.) было решено одновременно и подстраховаться.
«Изменение выборного законодательства началось еще два года назад, и в рамках послабления процедуры создания партий был введен и ряд фильтров – сбор подписей муниципальных депутатов, «криминальный фильтр», – говорит первый зампред комитета по конституционному законодательству и государственному строительству Госдумы Вячеслав Лысаков. – Какой-то баланс ведь должен быть – где-то усиление, где-то ослабление. Реформа не может быть только упрощением, нужны и критерии отбора».
Именно «Единая Россия», напоминает депутат, по предложению Владимира Путина сделала первый шаг к декриминализации – через проведение открытых праймериз, через полную прозрачность и отчет кандидатов перед народом, в результате чего в ее нынешней фракции треть мест занимают беспартийные представители Объединенного народного фронта:
«Путин тогда даже предложил законодательно ввести праймериз обязательным для всех партий, но никто из наших коллег не захотел этого сделать, потому что они привыкли вершить дела в тиши кабинетов».
«Появление фильтра было связано с общим курсом на борьбу с коррупцией – ограничением доступа во власть людей, владеющих активами за рубежом, введением жесткой отчетности по доходам и расходам чиновников», – считает заместитель декана факультета прикладной политологии НИУ-ВШЭ Леонид Поляков. И вполне логичным, по мнению политолога, в контексте этого пакета мер было введение запрета на проникновение во власть людей, которые были осуждены за различные преступления, в том числе и коррупционной направленности.
«Произошла значительная либерализация для вхождения в политический процесс законопослушных граждан, а с другой стороны, введен заслон для людей с криминальным прошлым, – говорит Поляков. – Идея простая – максимально очистить политическое пространство от всех тех, кто использует его в корыстных целях и тем самым дискредитирует власть».
Ужесточение «криминального фильтра» вполне отвечало Конституции, считает депутат Лысаков:
«При принятии закона он проходит неоднократные экспертизы – и думские правовики его смотрят, и государственно-правовое управление администрации президента. Поэтому мы не считаем, что там есть противоречие Конституции. Это было совершенно правильным решением – оградить органы государственной власти от криминала. Если у человека было тяжкое преступление, то он может заниматься практически любой деятельностью, но он не имеет морального, а теперь еще и законного права вставать у рычагов власти и принимать решения, от которых зависят судьбы миллионов людей».
С практической точки зрения в этом запрете сейчас нет никакого смысла – зрелое общество само в состоянии разобраться, кого стоит выбирать, а кого нет, считает Леонид Радзиховский:
«Сейчас такая норма уже смотрится атавизмом – общество достаточно зрелое, люди вполне разбираются в том, кто есть кто. Другое дело, что должен быть внутренний механизм отбора в самих партиях, ведь партия – это и есть фильтр между избирателем и властью, защита от дурака. И она должна эту функцию выполнять».
«С политической точки зрения такой запрет является совершенно правильным, – в свою очередь считает профессор НИУ-ВШЭ Олег Матвейчев. – Власть в стране должна быть примером во всем – не только честной и некоррумпированной, но и свободной от подозрений в любых преступлениях в прошлом, настоящем и будущем. Если человек совершил тяжкое преступление, то он всю жизнь должен каяться, делать добрые дела, но во власть ему проход должен быть заказан».
Матвейчев отмечает, что было бы хорошо, если бы вообще любое преступление сделало невозможной политическую карьеру.
«Если мы начнем играть в эти игры – тяжкое, не тяжкое – мы рискуем запутаться. Любое пятно на репутации человека дискредитирует всю власть, поэтому неважно, экономические преступления были или другие. Человек, который рискует и действует на грани закона или преступает закон, должен понимать, что он на всю жизнь пресекает себе возможность общественно-политической деятельности. Как нам в детстве на комсомольских собраниях говорили – что же ты делаешь, ты сейчас подерешься, получишь срок за хулиганство – и это на всю жизнь! И это было аргументом для людей – они понимали, что работу не найдут, в партию их не примут. И сейчас мы таким фильтром говорим людям – совершивший преступление бесповоротно закрывает себе путь в политику. И для многих это будет поводом для того, чтобы лишний раз не борзеть, не проворачивать махинации, не бить морду».
При этом политолог признает, что с юридической точки зрения «криминальный фильтр» не так однозначен.
«Есть определенные проблемы, не случайно запрос отправляется именно в Конституционный суд, где заседают юристы наивысшей квалификации, – говорит Матвейчев. – Как быть в этом случае с понятием погашенной судимости? Получается, что человек и после отсидки в тюрьме остается неполноценным гражданином, получает вечное наказание. Его ведь не лишают активного избирательного права, он может голосовать на выборах, тогда почему его лишают пассивного права? Возникает поражение в правах, и юристам надо внимательно посмотреть, поискать нормы и аналоги в других странах».
Конечно, жизнь сложнее любого, даже самого совершенного закона, соглашается депутат Лысаков.
«Есть необходимость проанализировать случаи, идентичные тем, о которых говорят авторы жалобы в КС. Но надо учитывать, какой удельный вес этих случаев – если это единичные примеры, исключительные случаи, то понятно, что закон не может учитывать и охватывать все жизненные ситуации. Что если таких случаев всего несколько на всю страну? Главное, что закон в подавляющем большинстве случаев адекватен и справедлив».
«С юридической стороны здесь все очевидно: Конституция – это главный закон, все остальные законы строятся под нее, – говорит Леонид Радзиховский. – Если в Конституции сказано, что избираться не могут только те, кто сидит в тюрьме, значит те, кто вышел и отбыл наказание, имеют такое же полное право баллотироваться, как и те, кто не сидел».
«Если бы я был судьей КС, то я бы полностью отменил запрет баллотироваться тем, кто ранее осужден за тяжкие преступления – неважно, условный у них был срок или реальный. Единственная функция судьи Конституционного суда заключается в том, чтобы проверять, насколько законы соответствуют тексту Конституции РФ. Будет ли от этого государству польза или вред, никак не должно волновать судей – для выяснения этого существуют парламент, президент, общественное мнение, газеты. Если же какое-то положение Конституции противоречит здравому смыслу, государственным интересам, международным обязательствам – в соответствии с установленным порядком меняйте статью Конституции».
Но если с конституционной точки зрения все, по мнению Радзиховского, понятно, то с точки зрения общественной вопросы есть. Но их можно решить без формальных юридических ограничений:
«Можно изъять из закона этот «криминальный фильтр», а партии, которые дорожат своей репутацией, должны будут записать в свои уставы, что человек, осужденный за тяжкие преступления, не может выдвигаться. Так что формально закон будет для всех один, а партии сами будут определять свои правила. И избиратели будут уже по-разному относиться к той партии, у которой эта норма есть, и к той, у которой ее нет. Хотя бывают такие бандиты, которые пользуются в своем регионе огромной поддержкой населения. Все знают, что Ройзман сидел, а Анатолий Быков – очень авторитетный во всех смыслах человек – и как человек, к которому очень прислушивается население Красноярского края, и как человек с роскошной криминальной биографией».
Напротив, политолог Мухин считает необходимым ужесточить «криминальный фильтр».
«Под этот фильтр чаще всего попадают предприниматели и представители органов власти. И Конституция здесь ни при чем. Существующие права и свободы, безусловно, должны соблюдаться, но люди, которые нарушают закон, ставят себя вне закона, и по отношению к ним эти законы действовать не должны – если говорить о пассивном избирательном праве. Я бы этот фильтр только расширил и сделал гораздо более мелкосетчатым. Потому что дело не только в людях, которые были осуждены по тяжким статьям и являются участниками организованных преступных сообществ, – я бы запретил баллотироваться и тем людям, связь интересов которых с оргпреступностью доказана».
При этом ограничения можно вводить и без дальнейшего ужесточения выборного законодательства, считает Мухин.
«Фильтр ведь можно применять не только по решению суда – запретив человеку баллотироваться, – можно провести с ним профилактическую беседу, и человек сам откажется выдвигаться, потому что поймет, что это нецелесообразно. Так что нужно ввести дополнительную практику собеседования с некоторыми кандидатами, в отношении которых есть подозрения о том, что являются криминальными лидерами или представляют их интересы».
«Сейчас от Конституционного суда потребуется четкая квалификация самого закона – он должен быть однозначен и не допускать никаких двойных толкований, – говорит Леонид Поляков. – Нужна квалификация того, какие именно виды тяжких преступлений подпадают под его действие, какие статьи. Законодательный процесс и правоприменительная практика не всегда совпадают, и для уточнения, корректировки и окончательного прояснения и существует КС».
По мнению политолога, рассмотрение в суде будет самое внимательное, вынесенное решение даст окончательное толкование всего этого юридического сюжета, после которого уже будет однозначно ясно: кто, почему и как лишается этих политических прав.
Мотивация депутатов при принятии закона была понятной, говорит Вячеслав Лысаков, и теперь он надеется, что Конституционный суд подтвердит абсолютную законность «криминального фильтра».
Никто ведь не говорит о том, что осужденным за тяжкие преступления выдается волчий билет – их гражданские права в остальных сферах деятельности никоим образом не нарушаются, они могут заниматься любой другой деятельностью, зарабатывать себе на жизнь, подчеркивает Лысаков. Но с моральной точки зрения права на участие в управлении страной у таких людей нет.
«Есть, например, такое предложение – в том случае, если в результате противоправных действий водителя произошла массовая гибель людей, пожизненно лишать его прав. Потому что он не имеет морального права садиться за руль. Но никто же не запрещает ему передвигаться по улицам – может взять такси, товарищи его могут подвезти, общественным транспортом может пользоваться. Но за руль ты не можешь сесть – ты же угробил несколько душ. И в данном случае, с «криминальным фильтром», справедливость закона основана, в том числе, и вот на этой моральной составляющей принятых ограничений».