В этом году лоббизм украинской диаспоры в США отметил столетний юбилей.

В 1917 году украинская община штата Нью-Джерси, действуя через конгрессмена-демократа Джеймса Хэмилла, добилась от президента, чтобы на 21 апреля выпал «Украинский день» – день сбора средств в поддержку Украины. Что интересно, один из пунктов сбора средств был открыт прямо в кабинете этого конгрессмена в Вашингтоне.

Впоследствии Джеймс Хэмилл организовал для представителей украинской общины в США встречи с сенаторами и государственным секретарем, представил в палате представителей резолюцию о поддержке независимости Украины и даже пытался донести это требование до президента Вильсона на мирной конференции в Париже.

Все эти усилия Хэмилл предпринял по одной причине: в его избирательном округе проживало большое число представителей украинской диаспоры.

За сто лет продвижения собственных интересов украинская община в США набралась опыта и обросла существенными связями, а главное – научилась превращать свои слабые стороны в сильные.

Относительная малочисленность диаспоры (около миллиона человек) стала основанием для формирования широкой коалиции выходцев из Центральной и Восточной Европы. Созданная в 1994 году, коалиция (CEEC) представляет интересы более чем 20 миллионов американцев.

К тому же большинство представителей восточноевропейских диаспор проживает в так называемых колеблющихся штатах, от которых зависят президентские выборы и баланс сил в Конгрессе. Прежде всего речь идет о штатах Пенсильвания, Огайо, Мичиган, Висконсин, где американцы восточноевропейского происхождения составляют 5–10% населения.

Свыше половины взрослых представителей диаспоры получили высшее образование, что стало причиной ослабления позиций американцев украинского происхождения в профсоюзных и профессиональных организациях (в отличие, например, от выходцев из Польши).

Однако этот недостаток со временем привел к тому, что большое число выходцев из украинской диаспоры оказалось на должностях в федеральных органах власти и в экспертных центрах.

Этот потенциал активно используется: в 1984 году возникла «Вашингтонская группа», которая координирует деятельность чиновников украинского происхождения и стремится косвенно влиять на повестку дня федеральных органов власти в США.

Относительная замкнутость украинской общины в США привела к тому, что даже сограждане мало знают об американцах украинского происхождения.

В массовом сознании образ украинцев мало чем отличается от образа русских.

Например, в недавнем сериале «Банши» (2013–2016) представители украинской мафии выпивают и закусывают в точном соответствии со стереотипами о русской мафии, единственным отличием можно считать фразу «Будьмо!» непосредственно перед приемом алкоголя.

Однако ситуация постепенно меняется: украинские диаспоральные организации проводят множество акций протеста, выступают с осуждением мнимых и действительных действий России на постсоветском пространстве. Эти публичные акции, несомненно, способствуют разграничению выходцев из России и Украины в массовом сознании американцев.

На современном этапе внутри украинской диаспоры США сохраняются разделительные линии, связанные с религиозной, партийной принадлежностью.

Тем не менее американцам украинского происхождения удалось создать зонтичную организацию – Комитет Конгресса украинцев Америки (UCCA). Эта организация координирует работу отделений в 18 штатах, шести кредитных объединений, трех крупных периодических изданий.

Именно UCCA выступает основным партнером так называемого Украинского кокуса в Конгрессе – объединения законодателей, симпатизирующих Украине. В палате представителей этот кокус возглавляют демократы Сандер Левин и конгрессвумен Марси Каптур, которые известны прежде всего как специалисты по бюджетным вопросам.

В сенате лидерами Украинского кокуса являются политические тяжеловесы Дик Дурбин (партийный организатор демократов в верхней палате) и республиканец-центрист Роб Портман.  

Перечень политических запросов украинской диаспоры в США достаточно широк.

Во-первых, диаспора настаивает на предоставлении всех возможных форм финансовой и вооруженной помощи Украине в условиях «российской агрессии».

Во-вторых, диаспоральные организации высказываются за расширение НАТО и усиление военного присутствия США в Восточной Европе.

В-третьих, для диаспоры важны вопросы исторической политики: признание Голодомора геноцидом украинского народа, приравнивание коммунизма к нацизму.

Наконец, в-четвертых, американцы украинского происхождения выступают за репрессивные действия в отношении России: санкции, сворачивание совместных действий по другим направлениям, вытеснение российских компаний с западных рынков квазирыночными методами.

До недавнего времени официальные представители Украины не шли на содержательный контакт с диаспорой в США. Однако после назначения послом в США Валерия Чалого работа с американцами украинского происхождения заметно активизировалась.

Координация усилий посольства и диаспоры уже дала определенный результат: 22 мая этого года сенат штата Вашингтон признал Голодомор геноцидом украинцев. Однако до системной работы государственных органов Украины с диаспорой еще далеко: украинские элиты предпочитают использовать для своих целей профессиональные лоббистские фирмы.

Еще одной хорошей новостью для Москвы остается то, что украинская диаспора в США далеко не всесильна.

За 2014–2016 годы (итоги этого года подводить еще рано) в Конгресс поступило 39 законопроектов и проектов резолюций по теме конфликта на Украине (не считая вопросов кибербезопасности и «российской пропаганды»).

Из них только 10 были напрямую связаны с восточноевропейскими диаспорами, а еще 21 документ был поддержан соответствующими организациями диаспор. В то же время утверждено было только 10 документов, и только два из них имели прямое отношение к выходцам из Восточной Европы.

В 2017 году многие демократы решили заработать очки на представлении законопроектов антироссийской направленности.

Только законопроект «О поддержке Украины» (H.R.830), внесенный влиятельным конгрессменом Элиоттом Энджелом, можно уверенно считать инициативой восточноевропейских диаспор, в том числе украинской.

Этот законопроект предусматривает, что отмена персональных санкций в отношении российских и крымских должностных лиц может наступить только после «деоккупации» Крыма.

На фоне других ярких предложений по санкционному давлению на Россию этот документ практически не имеет шансов быть принятым.

В то же время, несмотря на весьма ограниченные возможности и довольно скромные достижения, очевидная антироссийская позиция украинской диаспоры в США выступает дополнительным негативным фактором в налаживании конструктивного взаимодействия Москвы и Вашингтона по украинскому вопросу.

Можно предположить, что Киев и дальше будет пытаться использовать этот ресурс для нагнетания атмосферы враждебности. Однако потенциал украинского лобби в США на данный момент ограничен конъюнктурным совпадением с превалирующей в Вашингтоне риторикой в отношении Кремля.

Как и все прочие возникшие в начале XX века «старые» диаспоры в США, украинская включает в себя мигрантов в третьем и четвертом поколении. Вполне естественно, что привязанность к стране происхождения у таких участников диаспор ослабевает, а привлечение молодежи в ряды диаспоральных организаций оказывается проблематичным.

Кроме того, мигранты с Украины, прибывшие в США после распада СССР, нередко уклоняются от общения с представителями диаспоры. Все это ставит вопрос о воспроизводстве диаспоры и о перспективах сохранения ее политического влияния.