В конце 1980-х, когда деревья были выше, а девки краше, культурный код «гомо советикуса» получил удар, от которого уже не оправился. Страна, где и банная сцена из «А зори здесь тихие» сошла однажды за эротическое откровение, в считанные недели обросла подпольными видеосалонами, крутившим исключительно то, что считалось угрозой моральному кодексу строителя коммунизма: ужастики, каратешки, легкую эротику. И народ безмолвствовал. Народ смотрел кино.
Вспомним 70-летнюю Любовь Орлову в роли юной шпионки из «Скворца и Лиры
Подавляющее большинство тех откровений были предельно низкокачественной, тошнотворной лабудой, контрабандным путем полученной из Польши и переведенной выпускниками иняза под запись в режиме реального времени (по 3–4 фильма в день). Изредка в грудах дохлых тараканов встречался и изюм (так, у автора этой заметки на правах реликвии хранится фильм Серджио Леоне «Однажды в Америке» в переводе Володарского), но распробовать вкус запретного плода как следует народу удалось лишь спустя несколько лет – с нарастанием жирка и приобретением персональных видеомагнитофонов. На домашние полочки киноманов перекочевало «только лучшее»: фильмы «Крепкий орешек», «Смертельное оружие 1–2», «Коммандос», «Собачья работа» и т. д. Проще говоря, «мужицкое кино».
Для тех, кто понимает, эти ленты до сих пор – безусловная классика кинематографа, хотя они не номинировались на «Оскар» (разве что в сиротских категориях «Лучший звук» или «Лучший монтаж звука») и, как правило, не входят в многочисленные списки «100 лучших фильмов всех времен и народов», составляемых хипстерами в уютных бложиках. Классика уже потому, что проверена временем: с годами полицейские да военные боевички стали вполне себе самостоятельным явлением, уже никто и не вспомнит, что для русского зрителя они были в первую очередь антитезой деревенским детективам Анискина, а для американского – частью общественно-политического тренда. Не секрет, что истории про воинов-суперменов, единолично крошащих взводы «плохих парней», имели целью поднять престиж вооруженных сил США, подпорченный вьетнамской кампанией. Крутые копы, в свою очередь, занимались самоуправством, не без юмора пытали информаторов и нарушали все правозащитные предписания по обращению с подозреваемыми, что было востребовано тенденцией на ужесточение мер борьбы с расплодившейся оргпреступностью.
Ныне все эти предпосылки поросли быльем, а упомянутые фильмы все так же свежи и считаются непревзойденными образчиками жанра. Их бы, конечно, и рады превзойти, но здравствующее поколение режиссеров либо сползает в социальные нотации, либо теряет соль в нагромождениях спецэффектов. Вся надежда на ностальгию, и именно она, судя по всему, обуяла Кевина Смита, бывшего завсегдатая уже американских видеосалонов 1980-х.
Если разбить «Двойного КОПца» на составляющие, отдельно посмотреть на сценарий, диалоги и фабулу, фильм вполне можно оценить как очередную пародию на полицейские боевики (таковых было много, но ни одной приличной), кабы не кровища и не очевидная тоска автора по классике. Вряд ли случайно заглавную (но не комедийную) роль здесь играет Брюс Уиллис, а его напарника – афроамериканец Трейси Морган, составляющий с «крепким орешком» узнаваемую черно-белую пару (см. «Смертельное оружие», где того же Уиллиса на кастинге подсидел Гибсон). Остальные типажи тоже – штамп на штампе, как на подбор общие, но, если хотите, классические: вечно недовольный шеф, заносчивые коллеги из спецотдела, переметнувшийся дуралей-информатор, злодейский злодей и бывшая любовница злодейского злодея, которую теперь, разумеется, надо от него спасать.
По сюжету двух копов отстраняют от дела по раскрытию наркосети и штрафуют на месячный оклад за то, что накосорезили в ходе спецоперации. Параллельно каждый из них не может разобраться со своими женщинами: герой Моргана – с женой, которую подозревает в неверности, герой Уиллиса – с дочерью, которая хочет непомерно дорогую свадьбу. Спасти честь «ответственного отца» (есть в Америке такая ролевая модель) поможет только продажа раритетной бейсбольной карточки, ввиду чего забить на наркосеть уже никак не возможно – злодейский злодей ту карточку успел прикарманить.
Подобный расклад можно считать каноническим, и единственное его отличие от жанровых аналогов 1980-х – акцент на юморе в ущерб перестрелкам, взрывам и каскадерским трюкам, ответственность за которые в лучшие времена висела именно на каскадерах и пиротехниках, а не на графических дизайнерах. Акцент этот, видимо, обусловлен тем, что Кевин Смит свой шесток да свой станок знает, и вообще, катит в гору жернова «мужицкого кино» потому лишь, что больше, наверное, некому.
#{movie}Тут стоит подчеркнуть, что «Двойной КОПец» – первый фильм в карьере Смита, где сценарий написал не он. Как следствие, место действия уже не Нью-Джерси (нью-йоркские копы в Нью-Джерси, действительно, противоречили бы фен-шую), вселенная Джея и Молчаливого Боба («View Askew») отсутствует даже на уровне намеков, наконец, в титрах не значится ни один из актеров, входящих в т. н. «обойму Смита» (кроме Джейсона Ли). Даже роль переметнувшегося ворюги, буквально писанную под Джейсона Мьюза (Джей), играет Шон Уильям Скотт (Стиффлер из «Американского пирога»). Видимо, проблемы Мьюза с наркотиками все-таки вошли в клиническую стадию.
По чеснаку если, все это говорит об эмиграции постановщика из «маленькой, но гордой» страны авторского кино в Вавилон кино коммерческого, что было заметно еще по предыдущей его работе – ромкому «Зак и Мири снимают порно». По крайней мере, финал «КОПца» строго противоречит смитовской концепции цинизма, за что режиссеру крепко достанется от фанатов-карбонариев и критиков-синефилов (последние, есть подозрения, вообще «не простят», как не могут простить Тарантино слишком «народных» «Бесславных ублюдков»).
Из фирменных приемов «живого классика» в картине имеется разве что обилие «факов» да шлепки по сусалам Римской католической церкви (не «Догма», конечно, но глава наркокартеля образцово-показательно молится Деве Марии перед каждой кровавой расправой). Наконец, большинство шуток по-прежнему имеют орально-анальную фиксацию, однако до прежнего уровня режиссера-фрикофила, который родную дочь назвал Арлекином в честь герлфренд Джокера, все это очевидно не дотягивает.
Но фатально подвела ностальгический боевичок Смита отнюдь не орально-анальная фиксация, а фиксация на возрасте персонажей: его прошлые кретины и лузеры были по своему обаятельны в силу молодости, за которую всегда скидка выходит. Так и в данном случае режиссер ни на минуту не дает забыть: со времен «Крепкого орешка», когда никто и помыслить не мог, что Брюса Уиллиса может на раз уделать некто, похожий на Шона Уильяма Скотта, прошло 20 лет. А с тех пор случились алопеция, артрит, заныли старые раны, и вот уже непобедимому Брюсу безнаказанно хамят в лицо, его валят с ног электрошокером и заставляют слушать рассказы про то, какого цвета дерьмо у Трейси Моргана.
Конечно, будь все наоборот, было бы еще хуже (вспомним 70-летнюю Любовь Орлову в роли юной шпионки из «Скворца и Лиры»), но остается открытым вопрос – стоило ли тревожить приют для заслуженных ветеранов ради фильма из категории тех, чье качество вырастает в прямой пропорции от выпитого пива.
Итого: слишком мало пепла для полицейского боевичка, слишком мало Смита для фильма «от Кевина Смита». От «чуваков» режиссер сразу перешел к «старперам», минуя искомую стадию «кино для мужиков». Поклонники юмора в духе трижды помянутого Шона Уильяма Скотта и их старшие братья – охранники супермаркетов, глядишь, все равно оценят. Но мы, скопидомы, хранящие VHS с «орешком» нужной крепости, заявляем: руки надо отрывать за глумление над любимыми героями детства.