Ради точности и правдоподобия режиссер Юрий Мороз выбрал на главные роли молодых актеров – так, чтобы возраст практически соответствовал «оригиналу».
Актеры заучивали канонический текст безо всякой «отсебятины» и безропотно терпели 25-градусный мороз в Суздале
У Достоевского Алеше Карамазову 20 лет, Ивану – 24, а Мите – 28. Митю, старшего сына помещика Карамазова, сыграл Сергей Горобченко («Бумер», «Первый после Бога»), Иваном стал Анатолий Белый («Талисман любви», «Жесть», «Параграф 78»), а роль Алеши досталась Александру Голубеву (сериал «Курсанты»).
«Сейчас нет тех ограничений, которые существовали во времена Пырьева, – объясняет Юрий Мороз («Апостол», «Каменская») существенные отличия сериала от знаменитого фильма. – В картине Пырьева работал звездный актерский состав – Кирилл Лавров, Михаил Ульянов, Андрей Мягков.
Однако актеры были гораздо старше своих героев, что отчасти определило специфику картины и режиссерскую трактовку романа. К тому же Пырьеву необходимо было уложиться в три серии, у нас есть возможность попытаться создать максимально точную экранизацию».
Интересно понаблюдать за стариком Карамазовым, известным распутником и сладострастником, вконец распоясавшимся и пустившимся во все тяжкие. Этого безобразного, но очень колоритного персонажа сыграл Сергей Колтаков, актер МХТ им. А. П.Чехова. Другой мерзкий типаж, негодяй Смердяков, достался Павлу Деревянко. Актер по возможности переосмыслил его образ:
«Я хорошо помню фильм Пырьева, никулинский Смердяков – наимерзейший негодяй. У нас он получился совершенно другой. Но ведь были же и у него и свои мотивации, и своя любовь! Не зря же он четвертый брат. И он ведь тоже – Карамазов!»
Конечно, есть искушение поворачивать Смердякова то под одним углом, то под другим, как угря на сковородке, – глядишь, и проявится его «начинка», поднимется тьма со дна души, проявятся подлинные мотивы грязных поступков.
Смердяков вообще один из самых сложных персонажей в русской литературе, к его образу надо подходить довольно аккуратно. Впрочем, после «Даун Хауса» («Идиот» на современный манер: с «новыми русскими», джипами Hummer, тяжелыми наркотиками и пр.) новыми интерпретациями никого не удивишь.
А проснувшийся интерес к Федору Михайловичу понятен и вполне закономерен. И привлекателен этот писатель не столько своей философской глубиной, сколько, ясное дело, сильными сюжетами.
Мастер психологической интриги, небанальных сюжетных линий, затейливых детективных перипетий и трагических развязок – как можно пройти мимо такого текста? На сегодняшнем материале выдавать хоть что-то подобное из сезона в сезон никаких сценарных усилий не хватает. А Достоевский, вот он – бери не хочу. И будет пользоваться популярностью у зрителя.
Успех «Идиота» и «Преступления и наказания» это вполне доказал. И даже если от «Братьев Карамазовых» оставить один скелет, они и в таком виде будут выглядеть вполне достойно. На этом фоне парадоксальные идеи о сериальности Достоевского выглядят не такими уж шокирующими.
«Достоевский пишет так, как сейчас пишут сериалы, – утверждает Юрий Мороз. – Что касается пресловутой сложности этого писателя, то, уже закончив картину, мне кажется, что все так просто, так ясно и так понятно. И язык, и взаимоотношения. Есть даже много смешных вещей. Об этом редко вспоминают, а это замечательно.
Потому что если у автора нет смешного, то это некоторая неполноценность. Жизнь – штука полярная. Даже в самом страшном можно найти что-то забавное. Одного философа спросили: «В каждой хорошей книге должно быть что-то комическое. В Евангелии есть?» Философ ответил: «Есть». Не знаю, как насчет Евангелия, но действительно, у Достоевского смешное есть».
Впрочем, цель экранизации, конечно же, не посмеяться над Достоевским и не причесать его по вкусу аудитории. Так что к съемочному процессу отнеслись максимально серьезно: актеры заучивали канонический текст безо всякой «отсебятины» и безропотно терпели 25-градусный мороз в Суздале, декораторы внимательно изучали быт и продумывали детали интерьеров, художники по костюмам воссоздавали платья той эпохи, оценивая каждую рюшечку.
Словом, материал бережно разложили по полочкам. Можно ли считать новую экранизацию удачной или же дотошной и беспомощной, об этом будут спорить еще долго.
В конце концов, есть мнение, что экранизировать классику сегодня – все равно что снимать пенку с варенья. Проще говоря, эксплуатировать сюжет, плавать на поверхности, в мелководье, не вдаваясь в подробности, – ведь современный зритель не захочет продираться через философские дебри в поисках светлых истин.
Оппоненты, как правило, возражают – экранизации, пусть даже и рассчитанные на массового зрителя, возрождают интерес к классике. А под это дело Достоевского еще раз переиздадут, а там, глядишь, и роман перечитают. Так что лучше плохая экранизация, чем полное забвение и неведение.
Ломать копья на этом поле брани можно бесконечно, но ясно одно: «умертвить» Федора Михайловича – надо еще постараться. Это вам не на ветхую старушку-процентщицу с топором выходить.