1. Сливки
Гюнтер Грасс. Луковица памяти. Главы из книги. Перевод с немецкого Бориса Хлебникова // Иностранная литература. № 3. 2008.
Мемуары Грасса вызывали невероятный интерес не только в Германии. Многие десятки тысяч (!!!) публикаций, выступлений, рецензий
Мемуарная проза известнейшего немецкого писателя, нобелевского лауреата по литературе (1999).
«Если луковицу разрезать, потекут слезы. Луковица говорит правду только при чистке».
Детство и юность в нацистской Германии. Пропагандистские кинофильмы, популярные песни (гимн Имперской службы труда: «В нашей форме – цвет родимых пашен»).
Служба на зенитной батарее. Несколько дней на Восточном фронте в самом конце войны.
Автор беспощаден к себе.
«То, что было принято мною из глупого мальчишеского тщеславия, я умалчивал из растущего стыда после войны. Но груз остался, и никто не может облегчить мне этого бремени».
Мемуары Грасса вызывали невероятный интерес не только в Германии. Многие десятки тысяч (!!!) публикаций, выступлений, рецензий.
В издательстве «Иностранка» готовится к выпуску полный текст «Луковицы памяти». Книга охватывает 20 лет жизни автора. С 1939-го по 1959-й. Журнальная публикация заканчивается событиями апреля 1945 года.
Семнадцатилетний рядовой войск СС Гюнтер Грасс ранен, и война для него закончилась.
См. также: Борис Хлебников. Феномен Грасса // Иностранная литература. № 1. 2007.
Жозе Сарамаго. Слепота. Фрагмент романа. Перевод с португальского Александра Богдановского // Иностранная литература. № 3. 2008.
Человек ослеп внезапно за рулем автомобиля. Вслед за ним ослепли врач, осмотревший несчастного, вор, пытавшийся угнать автомобиль слепого, пациенты врача. Эпидемия слепоты охватила город. Ослепшие заперты в здании больницы. Их охраняют автоматчики. Страх и отчаяние слепых. Страх и жестокость зрячих.
Как и другие книги Жозе Сарамаго, «Слепота» – роман-притча и содержит иносказание:
«…страх нас ослепил, страх не дает нам прозреть».
Но воздействие реальных картин, созданных писателем, так велико, что трудно воспринимать роман на уровне символов и абстракций.
«Обеспокоенный солдат … снял автомат с предохранителя, взглянул в сторону ворот… И увидел призрачно-медленно возникающее между прутьями ограды белое лицо. Лицо слепого. Солдат помертвел от страха и от страха же, вскинув автомат к плечу, в упор дал очередь».
Полностью роман нобелевского лауреата по литературе (1998) Жозе Сарамаго выйдет в издательстве «Эксмо».
Стихи английских поэтов-кавалеров и «Краткие жизнеописания» Джона Обри. Перевод с английского Марины Бородицкой // Иностранная литература. № 3. 2008.
В 2008 году издательство «Наука» в серии «Библиотека зарубежного поэта» выпустит книгу «Английские поэты-кавалеры XVII века». Стихи 15 поэтов. В журнальной публикации их семь: сэр Вильям Давенант, сэр Джон Саклинг, Эдмунд Уоллер и другие.
Одно имя, безусловно, покажется знакомым: Ричард Лавлейс. Он дал имя ричардсоновскому Ловеласу.
Лавлейс, как и другие поэты-кавалеры, прославлял радости жизни. Причем это прославление носило политический и до некоторой степени религиозный характер. Кавалеры – сторонники короля, враги Оливера Кромвеля и его суровых протестантов-пуритан. Прославляя наслаждения, они отвергали и осмеивали протестантскую этику, скопидомство и трудолюбие пуритан.
Трудяга муравей, повремени!
<…>
Сбрось это зернышко с усталых плеч –
<…>
…Лишь ты в своей гордыне
Один не празднуешь конца страды
И час потехи тратишь на труды.
Упрямый стоик! Век брести за плугом,
Возы влачить по тропам чуть дыша,
Копить усердно, жертвовать досугом –
И не спустить на прихоть ни гроша?
Не сбросить бремя, не ослабить путы,
Из жизни целой – не прожить минуты?
Подборкам стихов предшествуют фрагменты жизнеописаний поэтов. Их автор – Джон Обри. Историк, мемуарист, «собутыльник и сотрапезник» многих знаменитостей XVII века. Его архив составляет около 50 томов.
Современники считали, что в заметках Обри много чепухи. Теперь в этой «чепухе» с удовольствием роются английские литературоведы.
2. Nota bene
Эдуард Шульман. Друзья и соперники // Крещатик. № 1. 2008.
Публикация составлена из дневниковых записей Давида Самойлова и «Записок о войне» Бориса Слуцкого.
Давид Самойлов:
«Мы запомним суровую осень. Я видел Москву 16 октября. В трамваях открыто ругались. В военкоматах никого не было. Власти молчали. Толпы людей ходили по улицам. Заводы не работали. Говорили, что ночью немцы будут в городе».
«Воин-освободитель. Для забавы сообщаю немцам, что еврей. Они ужасно рады, как будто я – богатый их дядюшка, который к тому же собирается умереть».
Борис Слуцкий:
«Война принесла нам широкое распространение национализма в сквернейшем, наступательном, шовинистическом варианте. Вызов духов прошлого оказался опасной процедурой. Выяснилось, что у Суворова есть оборотная сторона, и эта сторона называется Костюшко… Военное смешение языков привело прежде всего к тому, что народы «от молдаванина до финна» – перезнакомились. Не всегда улучшая мнение друг о друге...»
Александр Мелихов. Творцы декретной родины // Зарубежные записки. № 13. 2008.
Биробиджан – родина всех трудящихся евреев. Издевательский путь решения «еврейского вопроса» – переселить природных южан и в большинстве своем городских жителей в приамурскую тайгу.
Тем не менее «назначенную с потолка декретную родину еврейские романтики (а именно они являются солью всякого народа) действительно начали считать своим отечеством».
Биробиджанский миф творили еврейские поэты: знаменитый Эммануил Казакевич и теперь всеми забытые Изи Харик, Арон Вергелис, Исаак Бронфман. Как могли воспевали новую родину.
Настало время, и это усердие поставили им в вину:
Любовь Шамовну Вассерман арестовали во время борьбы с «космополитизмом» и «буржуазным еврейским национализмом». Она имела неосторожность сочинить стихотворение, в котором были такие строки:
Биробиджан – мой дом,
И песнь моя о нем.
Люблю свою страну – Биробиджан.
Следователь: Признаете, что оно националистическое?
Вассерман: Да, потому что в нем допущено такое националистическое выражение: «Люблю свою страну – Биробиджан».
Следователь: Значит, признаете, что вполне сознательно проповедовали национализм?
3. Милая безделушка
Владимир Шубин. Невский сплин. Рассказ // Зарубежные записки. № 13. 2008.
Из Германии с любовью. Монолог бывшего ленинградца. Воспоминания о городе. Объяснение в любви. Видения. Сны.
«А тут еще Павел убиенный стал сниться... Будто забегает ночами в Летний сад меня проведать. Скучно ему столетиями по Михайловскому замку мыкаться, да и сыро там. Вот и повадился, как стемнеет, на Марсово поле к вечному огню – косточки погреть, а потом ко мне – поболтать о том о сем. «Россию, – говорит, – любить надобно...» – «Вы это уже Достоевскому внушали», – напоминаю ему. «И что он? Кто таков? Из преображенцев?» Постарел, забывчив стал и поворчать любит. «Сколько, – спрашивает, – ночному сторожу за место приплачиваете? Мои-то соколики-секьюрити, которых в замке понаставили, не по чину стали требовать – валютой...»
Александр Мардань. Меню. Рассказы // Крещатик. № 1. 2008.
Ресторан: воспоминания и размышления.
О времени, обществе и семье через гастрономические пристрастия.
«Ассорти сырное (Дор Блю, Камамбер, сырные «шнурки», Фета, Голландский, маслины…)». Покойная теща Константина Сергеевича помнила нэп, и названия Рокфор и Камамбер часто звучали в семье в те времена, когда в единственном в городе сырном магазине продавался единственный сорт сыра – «Костромской»… Жалко, не дожила теща до второго пришествия Камамбера. Да еще в такой компании».
4. На любителя
Шон Макбрайт. Зелень. Трава. Благодать. Роман. Перевод с английского Никиты Михайлина // Иностранная литература. № 3. 2008.
Дебют в литературе молодого американца.
1984 год, окраина Филадельфии. «Местные здесь бьют стекла в домах и пишут граффити на стенах, ну и прочее дерьмо, тем не менее соседей это все равно бесит, сечете, о чем я? Постоянные стрелки на спортплощадке, вот, типа, как сегодня намечается… Отдельные пидоры приходят с битами, брусками… или заточками – мочкануть кого-нибудь или дать понять, что не шутят. Убийства тут случаются все больше в домах: всякая там семейная хрень – вроде как двадцатилетний сынок поспорил с маманей из-за денег, задушил ее по пьяни, а с утра ничего не помнит».
Компания «ненагруженных», сексуально озабоченных подростков на летних каникулах ищет развлечений. Низкая лексика. Молодежный сленг.
Этот роман доступен только в бумажной версии журнала, равно как и полнотекстовые варианты произведений Гюнтера Грасса и Жозе Сарамаго. Такова уж политика «Иностранки».