Из всего многообразия своих электронных композиций Жан-Мишель Жарр выбрал одну и посвятил ее Москве. Уже во второй раз. Заключительная тема «Oxygene», величественная, почти торжественная, завершала и памятный концерт на Воробьевых горах. Тогда шоу называлось «Москва. Дорога в 21-й век». Теперь Жарр сам замечает, то будущее, которое он себе представлял, когда писал первые композиции «Кислорода», наступило, пространство расширилось, а воздуха больше не стало.
Про него пишут: творчество охватывает почти все стили электронной музыки, от эмбиента до клаб-бита, а сам он не устает повторять про музыку космоса и пространства
Тогда, в 1997-м, знакомясь с Москвой, Жарр расписал МГУ чертежами и формулами, и само здание добавляло фундаментальности человеческой мечте проникнуть в космос, в бескислородное пространство. Сегодня, провозя по миру свой «Кислород», он вспоминает (с реверансом в сторону России) и полет первого человека, и изобретение терменвокса – одного из старинных инструментов его коллекции. О терменвоксе он может рассказывать со страстью. Созданный в 1919 году русским ученым Львом Терменом для «Вокализа» Рахманинова, этот инструмент рождает звук изменением расстояния от рук исполнителя до антенн инструмента.
Сегодня в городе победившей современности Жан-Мишель Жарр выстраивает свой концерт в жанре неоминимализма. Простые геометрические формы, цвета без полутонов, только физика звуковых и световых волн. Плюс гигантское зеркало, огромный отражатель машинерии Жара – полутора десятков синтезаторов, тысячи тумблеров, единиц герц и километров харизмы.
В концертном туре «Oxygene» не используется цифровой звук – синтезаторы, если можно так сказать, звучат «вживую». Жарр объясняет: «Они, как старые дамы, требуют к себе особого, очень внимательного отношения». А оказывают его музыканты, с которыми Жарр не расстается много лет. Один из них, Доминик Перье, участвовал и в концерте на Воробьевых горах.
Зрители, по старинке ожидавшие увидеть шоу, не получили ни эффектной игры на лазерной арфе, ни мощного видеоряда с вышагивающими по сцене неземными существами нечеловеческого роста. Жарр сделал все, чтобы лишить свое выступление нарочитой показательности. В этом секрет его успеха – он искренне не стремится удивлять. Для него шоу – дежурное обозначение, а не суть. И концерты в Кремле это доказали. Полюбите меня за минимум, а Воробьевыми горами я многих впечатлю…
Единственное, что сохранил Жарр от своих «больших» концертов, – привычку поднимать публику. В Кремлевском дворце эту затею стоит признать неудачной: возле сцены особо не попрыгаешь. Вернее, захочешь – усадит на место охрана.
Все это было довольно сложно объяснить людям, которые ехали из других городов ради концерта. Правда, по традиции самые преданные поклонники обычно в амфитеатре, а партер занимают любопытствующие.
И будем оптимистами. Скажем, что партер был наполовину полон.
Тем не менее этот концерт ждали ровно десять лет. В России – в возможно последнем месте на Земле, где помнят группу Space, – интерес к старой электронной музыке традиционно огромен. Ведь альбом «Oxygene», принесший Жарру мировую славу, был написан еще в 1976-м. В этом году – перезаписан с использованием оригинальных «старинных» синтезаторов. Именно из этих композиций и состоял концерт, который продолжался чуть больше часа.
Под конец концерта Жарр не раз выходил к публике. Казалось, он компенсирует скромный по длительности плей-лист теплыми словами в адрес России и российского зрителя. «Я вас правда очень люблю. Спасибо. Спасибо вам большое. Спасибо за все, что значите для нас». И, выдержав театральную паузу: «Мы увидимся… скоро… я надеюсь. Может, в следующем году, надеюсь, увидимся…»
Вот никогда не поймешь этих мужчин! То ли обещал, то ли обнадежил…