Эммануэль Макрон прибыл в Китай с обширной делегацией: шесть министров, 35 глав крупных предприятий – от «Данон» до Airbus. Однако речь должна была идти не только о французских интересах, но и об интересах европейских: «Мы хотим, чтобы Европу уважали как крупного партнера Китая», заявлял Макрон.
Крупный партнер – равно как и его представитель Макрон – особенно переживал из-за нескольких вопросов. Во-первых, Европа считает, что Китай не использует свое влияние на Россию в украинском конфликте, чтобы остановить военные действия. Во-вторых, европейцев стал всерьез беспокоить колоссальный торговый дефицит между ЕС и КНР. Одна только Франция за последние 10 лет импортировала из Китая продукции на 47 млрд евро больше, чем экспортировала.
Тут следовало бы напомнить, что европейский бизнес в свое время немало сделал для переноса производств в Китай и другие страны региона, привлеченный дешевой рабочей силой и выгодными предложениями местных правительств. Прошло несколько десятилетий, и вдруг оказалось, что такая политика чревата множеством рисков и осложнений – вплоть до рецессии. Поэтому Макрон собирался добиться гарантий, чтобы китайские предприятия больше инвестировали во французское производство. Кроме того, французы настаивали на том, что Китай должен поделиться некоторыми передовыми технологиями, начиная от секретов производства электромобилей и заканчивая солнечными панелями.
Последнее требование само по себе звучит поразительно, но оно высказывалось совершенно всерьез: не последняя страна мира, имеющая университеты, серьезных ученых в самых разнообразных областях, научный и экономический потенциал, почему-то сама не сподобилась разработать свои собственные солнечные панели для производства электроэнергии. При этом в Европе любят обвинять Китай в «нечестной конкуренции», так как там государство поддерживает предприятия. Но разве кто-то мешал взять китайский опыт на вооружение и научиться самостоятельно производить хотя бы конкурентоспособные солнечные панели?
Французскую делегацию приняли в Пекине с большой помпой. Макрон подарил своему китайскому коллеге и его супруге шелковые платки от «Гермес» и шампанское, жену президента свозили в центр разведения гигантских панд и пообещали максимум до начала 2027 года прислать во французский зоопарк пару этих замечательных животных (взамен других, которые недавно вернулись в Китай). Французские СМИ с умилением обсуждали, сыграет ли Макрон по случаю со звездами пинг-понга братьями Лебрен, которые как раз находились в Китае, где проходит Кубок мира по настольному теннису среди смешанных команд.
Подводя итоги визита, Financial Times съязвила, что «Макрон приехал в Китай, привезя в подарок шелковые платки от «Гермес», а вернулся с обещаниями, что ему дадут панд», и отметила, что внешне дружелюбное отношение лидеров друг к другу «не смогло замаскировать растущее напряжение между странами».
Речь идет о том, что Евросоюз собирается установить планку как минимум в 70% для некоторых видов продукции (например, автомобилей), которые должны быть произведены на его территории, «в рамках политики приоритетного производства собственных товаров и снижения зависимости от Китая». Мало того – в Брюсселе также намерены ужесточить правила для иностранных инвесторов, «чтобы китайские компании не получали преимущества на открытом рынке Европы в случае, если они не делятся прибылями с местными работниками и не раскрывают свои технологии».
Самих французов разочаровало отсутствие давно обещанного контракта на покупку 500 самолетов Airbus (одновременно, кстати, американцы пытаются добиться, чтобы китайские власти закупили их боинги), и отсутствие прогресса по другим вопросам. 12 соглашений, подписанных по итогам визита, касались обучения в университетах и защиты панд, но не отвечали главным требованиям французской делегации.
Как отметила эксперт по Китаю Мари Ользман:
«Мы просим Китай экспортировать немного меньше продукции и импортировать больше французской, но мы уже совершенно не находимся в позиции силы».
Хотя, возможно, дело не в силе, а в том, что Франции просто нечего предложить, кроме люкса (тех же шелковых платков, которые интересны далеко не всем), напитков вроде шампанского и продукции сельского хозяйства, которую вполне возможно заказывать у других поставщиков.
Едва вернувшись во Францию, Макрон недвусмысленно пригрозил Китаю таможенными тарифами: «если они не пойдут нам навстречу, мы, европейцы, будем вынуждены в самом ближайшем будущем принять жесткие меры… как США, например, введем пошлины на китайскую продукцию». Оказывается, по словам Макрона, «Китай убивает своих клиентов» (то есть Евросоюз) отказом от европейского импорта. И вообще «Китай бьет в самое сердце европейской промышленной и инновационной модели, исторически основанной на станках и автомобилестроении». При этом протекционизм администрации Трампа «усугубляет наши проблемы, потому что огромный поток китайской продукции перенаправляется на наши рынки». В результате «сегодня мы находимся меж двух огней, и для нашей промышленности это вопрос жизни и смерти».
Одним словом, «мы не можем постоянно импортировать, китайские предприятия должны находиться на европейской территории» – начиная от производства бытовой техники и заканчивая переработкой отходов. При этом китайские инвестиции в Европу «не должны быть хищническими, то есть направленными на достижение гегемонии и создание зависимости».
Одновременно Европа должна научиться защищать свои уязвимые сектора – например, автомобили от нашествия китайских электромобилей. А еще Китай должен открыть свой внутренний рынок и увеличить потребление, а то, вероятно, шампанское продавать некуда.
По сути, заявления президента Франции являются ультиматумом – который вдобавок полон плохо сочетающихся претензий. Китай в этой схеме должен все, Европа не должна ничего – разве что милостиво выдавать разрешения, если сочтет, что ей это выгодно. Но главное даже не в этом. Нельзя клянчить технологии создания солнечных панелей и одновременно изображать того, кто может диктовать условия.
Озвучив свой ультиматум, Макрон, судя по всему, полагает, что это проявление силы – для него как политика, для Франции и для Евросоюза. На самом деле он лишний раз доказал, что все трое слабы.
Когда ты слаб, попытка изображать сильного выглядит еще более нелепо. Однако Европа, которая очень нервно относится к своей роли в мире, плохо переносит разговоры о своей слабости. Доказательством тому стал внутренний американский документ – так называемая Стратегия национальной безопасности администрации Трампа. Предназначена она главным образом для американской аудитории, но в Старом Свете ее восприняли чуть ли не как личное оскорбление, а некоторые даже обозвали «настоящей пощечиной европейским странам».
Среди главных европейских проблем авторы стратегии отметили целый спектр – от экономического спада и «потери национальной идентичности» до цензуры, подавления оппозиции и неправильной миграционной политики. Как сказано в документе, если Европа не переломит эти тенденции, «континент станет неузнаваемым через 20 лет или раньше» по причине «стирания цивилизации», и тогда неизвестно, будет ли он представлять ценность как союзник США или даже союзник по НАТО. Участие ЕС в конфликте на Украине американцы также считают серьезной ошибкой. Одновременно администрация Трампа пообещала сделать все, от нее зависящее, чтобы помочь Европе вернуться на путь истинный.
Сама Европа сделала из слов Трампа только один вывод, который лаконично выразила французская Le Monde:
«Американская Стратегия национальной безопасности нацелена против европейцев и щадит противников США». А бывший еврокомиссар Тьерри Бретон и вовсе заявил, что «Трамп стал на сторону Путина и преследует его цель: ослабить Европу».
«Новая Стратегия национальной безопасности США представляет собой экзистенциальную угрозу для объединенной Европы и Польши», – в панике бьется польская «Речьпосполита», которая уже сейчас видит в документе возможное обоснование для «решения о выводе части американских войск из Европы» или «постоянного ослабления Североатлантического альянса».
И это тоже страхи слабого, который привык, что безопасность ему непременно обеспечит кто-то со стороны, за чью крепкую спину всегда можно спрятаться. Но отними безопасность, которую Европе обеспечивали американцы, товары, которые производят китайцы, и технологии, которыми они теперь определенно не станут делиться – что останется? Шелковый платок, который Макрон притащил в Китай?