Как прибалтийская элита укрепляла СССР

Тридцать лет назад, 4 октября 1988 года, произошло символическое событие. Пленум ЦК Компартии Латвийской ССР освободил, поблагодарив за «конструктивную работу», Бориса Пуго от обязанностей первого секретаря ЦК КПЛ. Это произошло в связи с утверждением Пуго на пост председателя московского Комитета партийного контроля ЦК КПСС. Позже он возглавил МВД СССР. Таким образом, латыш Пуго сделал блестящую карьеру, войдя в высший эшелон власти одной из двух мировых сверхдержав. Сейчас коренные прибалты ассоциируются с крайней нелюбовью к России и с антисоветизмом. Но биография Пуго не была каким-то феноменом – на протяжении всей истории Советского Союза прибалты принимали в его строительстве и укреплении самое деятельное участие.

Не только латышские стрелки

Наиболее стереотипным примером советизированного прибалта остаются красные латышские стрелки. И действительно, на заре советской власти они являлись одной из вернейших опор советской власти: подавляли мятежи в ее тылу и отстаивали ее на внешнем фронте. Действовали, как правило, жестоко, но и сражались неустрашимо. Латыши принимали самое непосредственное участие и в становлении большевистской ЧК, в 1918-м составляя не менее 35% ее личного состава. По единодушным воспоминаниям современников, с врагами революции они не церемонились.

В том же 1918 году помощник Дзержинского Мартиньш Лацис (Судрабс) написал: «Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора». Как часто бывает в подобных случаях, спустя двадцать лет запущенная им мясорубка террора настигла и самого Лациса.

После окончания гражданской войны ряд латышей заняли высокие посты в иерархии СССР – в армии, в структурах власти, в карательных органах. В 30-х многие из них попали под каток репрессий: теперь уже их самих с пристрастием допрашивали и ставили к стенке. Однако немало латышей сражались за Советский Союз и в дальнейшем.

Правда, в настоящее время как раз-таки укоренился стереотип, что в войну латыши воевали против СССР. В связи с этим часто вспоминают про латышский легион Waffen SS, разве что с разной расстановкой акцентов: кто-то напирает на насильственную мобилизацию, другие пишут о добровольцах, записывавшихся в ряды легионеров. Но это лишь одна сторона медали.

С первых дней войны против гитлеровцев сражался 24-й территориальный латвийский стрелковый корпус – фактически бывшая армия довоенной Латвийской Республики. В его рядах латвийцы обороняли свою родную землю, а потом отступили на территорию РСФСР, где воевали до августа 1941 года, пока корпус не был расформирован. Зато его 24-й корпусной авиаотряд прошел всю войну, будучи в 1943 году переформированным в 1-й латышский авиационный полк ночных бомбардировщиков. Однако наибольшую известность получила сформированная летом-осенью 1941 года под Нижним Новгородом 201-я латышская стрелковая дивизия, которая отличилась в боях под Москвой и Старой Руссой.

Куда менее известны красные эстонские стрелки, но они тоже существовали и воевали за советскую власть. Двадцать с лишним лет спустя, в июле 1941-го, в свой первый бой под Порховом вступили 180-я и 182-я эстонские дивизии, позже переформированные в 8-й эстонский стрелковый корпус. В августе того же года звание Героя Советского Союза получил эстонец Арнольд Мери: он поднял уже готовый устремиться в бегство батальон в контратаку и, будучи четырежды ранен, продолжал командовать, не покинув поля боя.

Арнольду Мери была суждена долгая жизнь, в 2000-х он возглавлял Антифашистский комитет Эстонии. Власти постсоветской Эстонии обвинили Мери в «соучастии в геноциде» – он якобы участвовал в послевоенных депортациях из республики. Сам Мери, впрочем, доказывал, что его миссией было лишь наблюдение за соблюдением при депортации законности и пресечение злоупотреблений. Уголовное дело в его отношении окончилось лишь в 2009 году, когда он умер от рака легких. МИД России тогда выразил протест против процесса Мери, назвав его «нечистоплотной затеей» и «постыдным судилищем».

Характерно для эстонских реалий, что двоюродным братом Арнольда был президент Эстонии Леннарт Мери, некогда известный советский писатель. Президент Леннарт Мери вручил почетный знак Murtud Rukkilill («Надломленный василёк») бывшему военнослужащему эстонской дивизии «Ваффен СС» Харальду Нугисексу, некогда награжденному германским командованием Рыцарским крестом.

От войны до распада СССР

Еще одним прославившимся во время войны эстонцем был вице-адмирал Иван (Йоханнес) Грен, командовавший артиллерией Балтийского флота при обороне Ленинграда. Адмирал Грен считался одним из лучших в мире теоретиков артиллерийского дела, до войны он возглавлял Артиллерийский научно-исследовательский морской институт, в котором сам и преподавал. «Все позиции батарей блокированного Ленинграда были выбраны им – Греном. Очень сложные и ответственные рекогносцировочные работы по выбору мест для всех батарей на островах Эзель и Даго также были проведены Иваном Ивановичем, как председателем различных комиссий артиллерийских специалистов. Причем все это делалось без шума, без всякой помпы, очень скромно. Грен был не только большой практик артиллерии. Он любил и научную сторону артиллерии», – вспоминал впоследствии адмирал Юрий Пантелеев.

Под Москвой начала свой боевой путь и 16-я стрелковая Литовская Клайпедская Краснознаменная дивизия, сформированная из беженцев и эвакуированных из Литвы,

а также из бойцов и офицеров бывшего 29-го стрелкового территориального Литовского корпуса, распределенных в ходе войны по различным частям Красной Армии, разысканных и переведенных в новое формирование. Дивизия прошла всю войну, участвовала в освобождении родной Литвы и закончила боевые действия в Курляндии, где вплоть до самых последних дней держалась прижатая к морю и окруженная с суши группировка противника.

Прибалты активно участвовали и в партизанской войне на оккупированных гитлеровцами землях Эстонии, Латвии и Литвы. До сих пор хорошо известны имена Марии Мельникайте, Иманта Судмалиса, Вилиса Самсонса, но были и совсем неизвестные герои. «Подпольщикам особенно тяжело приходилось в первые два года, потому что у сопротивления не было ни навыков конспирации, ни боевого опыта, ни толком даже информации о том, с кем они имеют дело. Сражались практически на голом патриотизме, особенно молодёжь – комсомольцы, пионеры. Практически все погибли в неравной борьбе. В первые два года войны только в Риге было выявлено и уничтожено более 400 подпольщиков и сочувствующих им. В Лиепае с конца июня 1941 по начало 1942-го было казнено по меньшей мере 214 советских патриотов – в основном латышей из числа гражданского населения. Многие из них, кстати, были женщинами», – свидетельствует латвийский краевед Сергей Астахов, занимающийся историей антифашистского подполья в Прибалтике.

Особый интерес представляют сторонники СССР в Прибалтике из числа коренных народов в послевоенный период. Принято считать, что сначала латыши, литовцы и эстонцы массово вступали в Компартию, а в конце 80-х они массово из нее побежали. Так и было – в эшелонах власти этих стран до сих пор огромное число экс-коммунистов, даже бывших высокопоставленных партократов (достаточно вспомнить нынешнего президента Литвы Далю Грибаускайте). По этой причине, например, в той же Литве власти не спешат утвердить предложенный правыми политиками Аудронюсом Ажубалисом и Лауринасом Кащюнасом законопроект о запрете «пропаганды коммунизма или другого тоталитарного строя». Одно из положений данного законопроекта предусматривает, что кандидаты в президенты, в депутаты Европарламента Сейма или муниципальных советов, а также соискатели на государственную должность должны будут сообщать в анкетах о том, занимали ли они руководящие посты в КПЛ. Но премьер-министр Литвы Саулюс Сквернялис признал, что если объявить Компартию «преступной организацией», то автоматически преступниками станут и все ее бывшие члены, которых немало среди представителей ныне правящей в государстве элиты – а это может привести к нежелательным эксцессам.

Те, кто не перекрасился

Однако нашлись среди прибалтов и «упорные» коммунисты, самым известным из которых стал латыш Борис Карлович Пуго. Родившийся в Калинине (Тверь) в семье латышского стрелка, ставшего партработником, он тоже быстро сделал карьеру по партийной линии. Более того, с 1980-го он возглавил и КГБ Латвийской ССР, так успешно вербовавший себе осведомителей среди национальной интеллигенции, что в республике и по сей день боятся обнародовать содержимое пресловутых «мешков ЧК» – опасаются, что нация может крупно разочароваться в своей элите.

Перевод Пуго из Риги в Москву был закономерен: энергичного и деловитого латыша сочли достойным большего, чем руководство одной из пятнадцати советских республик. «Пуго производил впечатление человека чрезвычайно пунктуального и порядочного, но несколько нервного и крайне чуткого к умалению роли тех органов партийной власти, которые он представлял», – свидетельствовал историк Рой Медведев.

В августе 1991 года Борис Пуго, как известно, вошел в состав ГКЧП, а после поражения путчистов предпочел добровольно уйти из жизни вместе с супругой – настолько непереносимым ему казалось видеть крах дела, которому служил всю жизнь.

До сих пор бытуют конспирологические версии, что на самом деле смерть Пуго не была добровольной, что всезнающему министру внутренних дел «помогли» оставить этот мир. Но ни подтвердить их, ни достоверно опровергнуть не удалось пока никому.

Еще одним несгибаемым «рыцарем советского образа» стал Альфред Рубикс – кстати, он один из тех, кто считает, что Пуго убили. Возглавляя в советское время ЦК Компартии Латвийской ССР, Рубикс тоже был одним из тех, кто отказался покидать «тонущий корабль» и, в отличие от многих других, полностью сохранил верность коммунистическим идеалам. Это потом обернулось для него шестью годами тюрьмы – то есть он стал фактически первым политзаключенным в новой Латвии. Но позже популярность, достигнутая в результате его несгибаемости, в 2009 году вознесла Рубикса в кресло европарламентария от Латвии в Брюсселе, которое он занимал пять лет.

Альфред Рубикс по-прежнему считает, что гибели СССР можно было избежать. «Да, Советский Союз на тот момент нуждался в переменах – здоровые силы в КПСС вполне это сознавали и поддержали реформы на XXVII съезде партии. Жизнь ведь не стоит на месте, государственный аппарат постоянно нуждается в усовершенствованиях и корректировках, поэтому реформы постоянно проходят во всех странах и при всех режимах. Но их проведение не означало необходимости разрушения СССР и отказа от социалистической идеи. Точка невозврата была пройдена после того, как Горбачёв получил ещё и должность президента и приступил к изменениям Конституции и законодательной базы государства. Результатом стал крах Советского Союза; но я убеждён, что этого можно было избежать. Горбачёв оказался разрушителем; сделав своё чёрное дело, он попросту сбежал с поста, никак не пытаясь остановить процесс распада вверенной ему страны», – напоминает Рубикс.

Сохранил верность советской идее и Юозас Ермалавичюс, в январе 1991 года работавший секретарем по идеологии и заведующим идеологическим отделом ЦК Компартии Литвы. Ермалавичюс в начале 90-х стал фигурантом уголовного дела по статье еще УК Литовской ССР за попытку совершения государственного переворота, к которой позже прибавился ряд статей молодой Литовской Республики. Зимой 1994 года он был арестован в Минске вместе с первым секретарем ЦК КПЛ Миколасом Бурокявичюсом, тайно перевезен через границу в Литву и осужден на восемь лет лишения свободы. Из этого срока более семи лет он провел в тюрьме и остаток – в колонии строгого режима.

Даже сейчас, когда СССР нет в течение четверти века, а страны Прибалтики давно уже в ЕС и НАТО, говорить об отсутствии выходцев из Прибалтики во властных структурах России не приходится. Доказательством тому – карьера нынешнего главы администрации президента РФ, этнического эстонца Антона Вайно, происходящего из семьи советских партийных и российских хозяйственных работников. После того как два года назад Вайно возглавил администрацию главы государства, высказывались даже полушутливые предположения, что именно его якобы готовят в преемники. Если б так случилось, то можно было бы говорить о шутке истории: странам Прибалтики, которые специализируются на обличении «российской агрессии», пришлось бы высказывать эти обвинения в лицо президенту-прибалту.