Человечество довольно долго обманывали, утверждая, что религия перестала быть обязательным элементом нашей жизни. Процесс постепенного умирания религии был сильно преувеличен и искажен. Источником этого искажения были ученые, социологи и философы, а также политики, в послевоенное время провозгласившие новую гуманистическую эпоху всеобщего равенства, прав меньшинств и секуляризма как избавления от любых религиозных предпочтений и символов в публичном пространстве.
Идеологический перелом происходит у нас на глазах. 2020-е завершают секулярный ХХ век, в котором социалистические и либеральные идеи слились в единый фронт борьбы с любой доминирующей идентичностью. Символичным стал Межрелигиозный форум «Большой двадцатки», прошедший в сентябре 2021 года в Болонье, поскольку Италия председательствует в G20. Мне довелось принять в нем участие. Впервые в истории этого форума (а он собирает ученых и религиозных лидеров с 2014 года) он был проведен на высшем политическом уровне, то есть действующие политики вместе обсуждали глобальные проблемы с католиками, православными, протестантами, мусульманами. Сам факт высказываний на религиозную тематику очень значим для европейских политиков, которые, в отличие от американских коллег, эту тему долгое время игнорировали, боясь выпасть из светского поля.
В Болонье глава Европарламента Давид Сассоли заметил, что религия используется для обоснования своей идентичности как европейцами, так и иммигрантами, что естественно. Бывшая глава внешнеполитической службы ЕС, ныне ректор Колледжа Европы Федерика Могерини заявила, что пора прекратить делать вид, что религия не имеет отношения к политике, иначе как минимум можно упустить что-то важное, как максимум – столкнуться с новыми неизведанными угрозами. Наконец, премьер-министр Италии Марио Драги, обращаясь к религиозным деятелям и ученым, фактически объявил о «перестройке» в отношениях между христианством и исламом с одной стороны и государствами – с другой.
Пожалуй, впервые Драги озвучил то, что больше всего беспокоит мировое сообщество: теперь по обе стороны баррикад и конфликтов со стороны жертв и экстремистов находятся люди верующие – со своей мотивацией, историей и особым мировоззрением. Без понимания взглядов этих очень разных религиозных людей политики обойтись не в состоянии. Одним из важных факторов, который подтолкнул мировых лидеров к привлечению религиозных деятелей к разрешению конфликтов, безусловно, стал вывод американских войск из Афганистана и последующий хаос с массой беженцев. В отличие от предыдущих кризисов 2000-х, в США и Европе решили задуматься о том, что же творится в головах иммигрантов и их единоверцев в западных странах.
Активный процесс включения религиозных идей в мировую повестку запустил в 2017 году Дональд Трамп. Он не просто использовал христианскую риторику, как и любой другой президент США, но противопоставлял евангельские принципы принципам жизни либеральной элиты, чем очень сильно разозлил ее представителей. Именно Трамп поднял вопрос о праве государства на закрытие своих границ от иммигрантов, на внедрение консервативных норм, которые хоть как-то лимитируют разгул феминизма, прав ЛГБТ и иных меньшинств. Трамп также отменил правило, согласно которому религиозные организации лишаются налоговых льгот, если они агитируют за какую-либо партию или партийного кандидата. В 2019 году под эгидой Белого дома была создана Ассоциация в защиту религиозной свободы, основанная на защите консервативных ценностей. Раскол американского общества, в котором часто обвиняют Трампа, это скорее начало движения в сторону более сбалансированного понимания либеральной демократии, дошедшей в своей политкорректности до абсурдных крайностей (изгнание преподавателей университетов за цитаты из Библии об однополых отношениях и т. п.).
Европа проснулась немного позже, и главным импульсом стал иммиграционный кризис. Мигранты высветили сразу несколько проблем Европейского союза – это отсутствие солидарности и согласованных действий при принятии иммигрантов, проблема закрытия границ для приезжих, опасения граждан за суверенитет своей страны, свою культуру и религию. Довольно долгое время брюссельские политики воспринимали любые обращения к вере и идентичности как прикрытие дремучего национализма и ксенофобии. Однако проблемы от этого никуда не уходили. Выборы в Европарламент 2019 года показали, что избиратели лишь частично поддержали «популистов», отстаивающих европейские традиции против наплыва иммигрантов с Ближнего Востока и Африки. Но этого оказалось достаточно, чтобы голос популистов был слышен на общеевропейском и региональном уровнях (в Германии даже «нерукопожатная» партия «Альтернатива для Германии» получила 10% голосов).
Венгерский премьер-министр Виктор Орбан (член Реформатской церкви) уже на протяжении нескольких лет не оставляет надежд создать традиционалистский фронт для защиты христианских ценностей. Его основные союзники – католики Маттео Сальвини из итальянской «Лиги» и польская партия «Право и справедливость». Политики со столь разными темпераментами и историческим бэкграундом вряд ли когда-либо объединятся, но само это стремление имеет большое значение. Страны Восточной Европы сближает и противостояние с Евросоюзом, который угрожает Польше и Венгрии санкциями за законы о запрете абортов и гей-пропаганды.
Сам Европейский союз оказался не в состоянии выработать общее мировоззрение для своих членов, что также отразилось в выступлениях чиновников и политиков на Межрелигиозном форуме G20 в Болонье. Как отмечал один из отцов-основателей ЕС Робер Шуман (Ватикан уже начал процесс его признания «блаженным»): «Европе нужна душа, идеал и политическая воля, чтобы служить этому идеалу». Однако в ежегодном послании главы Европейской комиссии Урсулы фон дер Ляйен депутатам Европарламента под названием «Укрепить дух нашего Союза» 15 сентября 2021 года – как раз этой «души Европы» не хватало. Для достижения глобальных целей европейцам недостает единства. Экономическая интеграция и права человека не смогли заменить собой культуру, религию, идентичность.
Этот ценностный аспект очень многое объясняет в отношениях Запада и России, позволяет понять то, что раздражает, к примеру, Евросоюз. Еще в 2017 году американский социологический центр Пью провел масштабное исследование Центральной и Восточной Европы, которое показало, что именно Россия рассматривается в этом регионе как символ противостояния Западу и либеральным ценностям (даже в Польше). Президент Владимир Путин, заявивший о кризисе либерализма как демократической системы, также стал одним из мировых сторонников традиционализма в противовес аморальному и во многом антихристианскому либеральному порядку. Особенно в России Европу раздражает и то, что без более традиционалистской по духу российской культуры европейская цивилизация немыслима.
Происходящий политической поворот совсем не означает, что религия снова займет свое место источника тотального освящения повседневной жизни человека от его рождения до смерти, как это было до Нового времени. Тотальность религии уже невозможна, более того, любой авторитаризм, диктат библейских ценностей, уже отвергается практически любой христианской церковью и иными религиями. В современном мире инструменты глобализации и демократические институты оказались намного более привлекательными, чем любые формы теократии или религиозного государства. Как отмечает в своей энциклике Fratelli tutti («Все братья») папа Франциск, социальное милосердие и ответственность значат для верующего и для миссии Церкви сейчас намного больше, чем что-либо другое.
При этом даже при обязательном наличии атеистов и агностиков в каждом обществе социальная основа для религиозного поворота есть. Во-первых, верующих на Земле стало намного больше, чем когда-либо их было в мире. Объяснить это можно увеличением населения планеты, а значит, и доли в нем людей религиозных. Кроме того, если в Европе количество верующих падает, то в Африке и Юго-Восточной Азии, например, растет. Это то, что социологи называют глобальным сдвигом на Юг – в Южном полушарии происходит религиозный бум. Во-вторых, растет «качество» практикующих верующих по сравнению со всеми предыдущими веками истории человечества. Конечно, это связано с общим ростом образованности населения Земли, наличием хотя бы элементарного уровня просвещения почти во всех странах. Вместе с тем в данном случае стоит говорить о том, что роль таких религиозных активистов-«знатоков» растет как раз в Западном полушарии, традиционно в США, но также и в Европе, и в России.
Ряд американских социологов еще в 1990-е годы опровергли феномен «европейской исключительности», то есть секулярности, безрелигиозности, Европы по сравнению с остальным миром. Однако сделали это своеобразно. По мнению американцев, Европа никогда и не была религиозной, уровень знаний о вере, о Боге, о Евангелии был очень низким в народной крестьянской среде (пример России это также доказывает). Таким образом, последующая секулярная эпоха лишь отразила реальное состояние общества. Стоит сразу оговориться, что зерно истины в этом есть, но сравнивать разные эпохи невозможно, так как среди крестьян XIX века не проводилось корректных опросов, но их жизнь все равно так или иначе сопровождалась религиозными символами и церемониями, что также очень значимо для мировоззрения. Нынешний поворот к религии показал, что недооценка мистических, символических мотивов действий человека, попытка признать их необязательными и архаичными, приводит к пустоте, потере ориентиров, к беспорядочному возникновению радикальных идей.