На протяжении многих лет Европейский союз говорил, что он накопил такой значительный потенциал так называемой «мягкой силы», иными словами косвенного влияния экономического, гуманитарного, политического на сопредельные территории, что фактически он становится главным центром политического притяжения огромного региона. Не только самой Европы, но и того, что к ней примыкает.
Вот это представление, я бы даже сказал, этот миф рассыпался в прах в этом году, когда начались события на Ближнем Востоке. Оказалось, что Европейский союз наименее всех готов к тому, что там происходит. Во-первых, чисто информационно. Их это застало врасплох до такой степени, что буквально за пару недель до позорного бегства президента Туниса Бен Али французские министры пользовались его гостеприимством и даже летали на его самолетах, совершенно не подозревая о том, что что-то может случиться. Это стоило, впрочем, кресла министру обороны Франции.
#{best_opinions}Во-вторых, Европейский союз оказался не в состоянии реагировать на события, когда они уже начались. Несмотря на то, что в распоряжении союза огромное количество инструментов. В частности, три года назад титанические усилия президента Саркози привели к тому, что был торжественно провозглашен так называемый Средиземноморский союз – объединение Европы и стран Средиземноморья, где, конечно же, ведущую роль для себя зарезервировала Франция. Имелось в виду, что это объединение (на немецкие, правда, деньги) будет продвигать европейское влияние в Африке и в Малой Азии. Так вот этот Средиземноморский союз практически исчез. А еще в конце декабря 2010 года после только первых залпов в Тунисе генеральный секретарь этого союза, иорданец, от отчаяния подал в отставку, сказав, что я не вижу никакого смысла в своей работе.
Евросоюз никак не отреагировал. Пока шли бурные события в Египте, в Тунисе, Европа просто была в ступоре. Когда началась Ливия, они отреагировали, но не как Европа, а как отдельные страны – все та же неугомонная Франция во главе со своим неуемным президентом и примкнувшая к ней Великобритания решили инициировать боевые действия уже сами, без консультаций с союзниками по ЕС или по НАТО, что само по себе очень мощный удар по европейской идее. Активность их закончилась весьма плачевно, как мы наблюдали, потому что реально у Европы нет ни военной силы, ни политической воли, чтобы завершить начатое. Это могут сделать только Соединенные Штаты, если захотят.
Хуже того, ливийская кампания и события в Тунисе имели неожиданный эффект, когда толпы беженцев ринулись в Европу, прежде всего в Италию. И тут проявилось самое неприятное для единой Европы. Когда Италия обратилась к союзникам, партнерам, братьям и сестрам по Евросоюзу с просьбой помочь, итальянцам было сказано: извините, у нас по миграционным законам миграционная политика – дело каждой конкретной страны, так что это ваши проблемы. Итальянцы сказали: «Ах, это наши проблемы? Ну, это будут и ваши проблемы». После чего правительством нескольким десяткам тысяч беженцев из Туниса были выданы временные разрешения на пребывание. А поскольку они из Туниса, то они в основном хотят во Францию, где почти у всех родственники.
Франция, естественно, возмутилась. И все возмутились. И сказали Италии: «Ай-ай-ай, вы нарушаете европейские законы». «Мы нарушаем европейские законы? А где же европейская солидарность?» – сказала Италия.
Возникла очень неприятная ситуация, из которой пока вышли без особых конфликтов, прошел саммит Франции и Италии, на котором оба лидера обратились с просьбой модифицировать Шенгенское соглашение, дать возможность вводить запрет по случаю форс-мажора.
В России это вызвало бурное оживление. Все сразу заговорили, что Шенгену конец, что теперь опять будем получать не одну визу и что это для нас значит. Я думаю, что пока можно успокоиться – ничего не значит, Шенген никто не отменяет. Речь идет только о том, чтобы предусмотреть саму возможность введения контроля в случае форс-мажоров. Для россиян проблем не будет, речь идет о нелегальных эмигрантах.
Но само по себе это столкновение показало, что принципиальная, базовая вещь, на которой основывается Евросоюз – взаимовыручки, солидарности – подвергается как минимум эрозии.
Никакой европейской внешней политики не получилось. А раз не получилось ее, то возвращается политика отдельных стран. И все это на фоне не прекращающегося экономического кризиса. В условиях опасности банкротства некоторых стран все опять смотрят на Германию – помогите. А немцы – даже не политики, а граждане – говорят: почему опять мы?
Те процессы, которые все равно шли, в результате событий на Ближнем Востоке катализировались. Чем это закончится, сказать трудно. Думаю, будут предприняты усилия, чтобы это подлатать. Но чем дальше, тем больше ощущение, что проект Евросоюза не жизнеспособен.
В этой ситуации можно сказать, что курс России – Евросоюз – это здорово, но мы бы хотели развивать отношения с конкретными странами – он правильный. Евросоюзы приходят и уходят, а Германия, Франция, Италия, Голландия, Польша остаются. И России надо готовиться к очередному витку нестабильности в Европе и к тому, что мы можем из этого извлечь. Потому что стабильности ожидать не стоит.
Источник: Russia.ru