В так называемом жанровом кинематографе геям долгое время приходилось либо довольствоваться статусом опереточного фона («Морское приключение», «Полицейская академия»), либо самоотверженно бороться за гражданские права и трагически болеть СПИДом («Филадельфия», «Харви Милк»). Первого требовали негласные стандарты юмора, второго – гласные стандарты политкорректности и Американская киноакадемия.
Оказывается, геям в тюрьме вполне вольготно, и смело можно мыло на пол ронять
Сломать данную традицию удалось экспериментальному фарсу «Бруно» и классической мелодраме «Горбатая гора». Картина «Я люблю тебя, Филлип Моррис» в этом смысле наследует от обоих (это и мелодрама, и авантюрная комедия одновременно), но берет новые рубежи по части скандальности: в одной из первых сцен Джим Керри откровенно пользует с тыла некоего мужлана с лицом невыспавшегося лесничего. То есть уже можно.
Подобные сцены даже и в гетеросексуальном исполнении еще недавно были уделом софт-порно и авторского кинематографа, а уж о том, чтобы в них были задействованы звезды первого голливудского эшелона, и речи быть не могло. Какой черт понес звезд на эти галеры, впрочем, и сейчас не очень понятно.
Начинается картина с того, что муж, отец и добрый протестант Стивен Рассел (Керри), подыгрывающий церковному хору на пианино, попадает в автокатастрофу и решается на чистосердечное признание прямо по Валентину Стрыкало: «Придется поверить, всё решено, мама, я − гей». Чтобы, по собственному наблюдению, «гомосячить по-крупному», Рассел проворачивает несколько финансовых афер, к коим у него обнаруживается яркий талант, именуемый также гениальностью. Словом, нашел себя человек.
Далее будут сума, тюрьма, вновь сума и вновь тюрьма, но главное – встреча с «любовью всей жизни» − Филлипом Моррисом (Эван Макгрегор, перекрашенный по случаю в блондина).
Предъявлять претензии к таковому сюжету излишне (тем более основан фильм на реальных событиях) – для комедии его можно найти вполне себе годным уже потому, что комедия вообще может быть любой – пошлой, наивной, глупой, но обязательно смешной. Однако юмор «Филлипа Морриса» смешон не сам по себе, смех - лишь побочное следствие стандартной реакции гетеросексуального организма: когда вчерашний Оби Ван Кеноби сплевывает за борт любовной лодки понятно что, хочется сначала поморщиться, а потом уже хихикнуть.
Дело тут не в ханжестве, а в примитивности эмоционального посыла в целом: так, в ужастиках, чтобы вызвать страх и отвращение, достаточно лишь убедительно покромсать в кадре латексных младенцев. Но одного спекулятивного эффекта для хорошего ужастика, как правило, маловато, а вот для одноразовой пустышки – в самый раз (вспомним, к примеру, «Хостел»).
Другой вопрос, что данную пустышку можно позиционировать и как постмодерн: натуралы Керри и Макгрегор (не Стивен Рассел и Филлип Моррис, а именно Керри и Макгрегор) со зримым удовольствием милуются в кадре, ломая тем самым общественное представление о самих себе. Однако их игра лишена какой-либо цели и интеллектуального подтекста, это голый (в обоих смыслах) процесс и чистое самолюбование. Как говаривал по другому случаю Портос, «я дерусь просто потому, что я дерусь».
Понять обоих актеров, положим, можно – любой творческий опыт можно найти лично для себя интересным и занимательным, например, можно сыграть пень, ёлочку или очень старую шведку, которая в течение трех часов моет очень грязную ванну. Но вот интерес для зрителя в этом сомнителен. А вопрос – актер для зрителя или зритель для актера – смело можно считать риторическим.
Удивительно, но «Филлип Моррис» категорически неуклюж даже в том, на что, по идее, должен был быть направлен изначально: на искоренение стереотипов. Месседж, что не все геи – преступники и что гомосексуализм есть нечто врожденное, а не передающееся воздушно-капельным путем, равносилен утверждению «трава − зеленая». А вот жлобства, нарциссизма, виляния бедрами, маленьких собачек, надутых губок и блестящих побрякушек в кадре явно с избытком. Так что если в борьбе со стереотипами режиссеры-дебютанты Фикарра и Рекуа (ранее сложившийся дуэт сценаристов; господа гусары, всем молчать!) и преуспели, то речь о стереотипах американской тюрьмы: оказывается, геям там вполне вольготно, и смело можно мыло на пол ронять.
Впрочем, если нет возможности порадоваться за конечный продукт, можно порадоваться хотя бы за его создателей. Судя по всему, в какой-то момент они действительно решили забить на зрителя с его непонятками и поработать для собственного удовольствия − сиречь, как было сказано выше, «гомосячить по-крупному». Как и всегда бывает в таких случаях, картине передался раздолбайский задор: по диалогам видно, в каком гробу оба режиссера видали политкорректность, что, с учетом тенденций последних лет, все-таки стоит оценить положительно.
К примеру, юмор «Морриса» периодически соскальзывает на антирелигиозный пафос (так, жена Рассела начинает молитву со слов «спасибо тебе, Иисус, без твоей помощи я никогда бы не нашла те фильтры для кофеварки»), эдакую фигу пуританам с их содомской нотацией. Более того, сценаристы к вящей радости персонажей «Южного парка» вовсю хохмят на тему СПИДа и позволяют себе жестоко обломать зрителя, уже было настроившегося на трагический лад.
То, что такой лад в фильме присутствует, и даже циничная московская публика на премьере притихла, − безусловная заслуга актерского дуэта. Но в способностях этих двоих мы и раньше не сильно сомневались, теперь же признаться в иных компаниях, что любишь актера Эвана Макгрегора, себе дороже. Пацаны не поймут.