Том Стоппард – крупнейший из современных драматургов как англоязычного, так и всего остального мира – тоже начинал как прозаик. Правда, ограничился единственным опытом в жанре романа.
Его пьесы переводятся в России давно, и большинство из них – «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», «Аркадия», «Входит свободный человек» – имеет пусть не слишком успешную, но богатую сценическую историю.
Громкой премьерой минувшего сезона стала постановка в Молодежном театре трилогии Стоппарда «Берег утопии». К выпуску спектакля были приурочены многочисленные сопутствующие мероприятия: ретроспектива фильмов по сценариям Стоппарда (а помимо оригинальных пьес Стоппард адаптировал для кино множество литературных произведений – от Набокова до Джона Ле Карре – и работал с такими режиссерами, как Фассбиндер и Спилберг), выход новых сборников его драматических произведений, включая самые недавние пьесы – «Индийскую тушь» и «Изобретение любви», даже культурно-светская акция по «очистке» памятника героям «Берега утопии» Герцену и Огареву на Воробьевых горах от мусора и непристойных надписей, а сам Стоппард ездил в Москву регулярно, как на работу.
Спустя год после шумной премьеры выход в свет первого русского перевода единственного романа Стоппарда «Лорд Малквист и мистер Мун» оказался, к сожалению, событием малозаметным.
Бомба замедленного действия
От дяди у него осталась бомба с часовым механизмом, которую он намерен взорвать в надежде, что взрыв хоть как-то заставит человечество остановиться в безумном беге и оглядеться вокруг
Свой первый и последний крупный прозаический опус Стоппард выпустил в 1966 году. А действие, несмотря на всю его фантасмагоричность, привязано к очень конкретной дате – 30 января 1965 года.
В этот день, день похорон бывшего премьер-министра Великобритании сэра Уинстона Черчилля, точнее, между днем его смерти и похоронами, разворачиваются события книги.
То есть «Лорд Малквист и мистер Мун» внешне – написанный на злобу дня роман-фельетон или памфлет, а такого рода сочинения чаще всего остаются в своем времени и позднее воспринимаются в лучшем случае как памятник своей эпохе, если вообще кому-то оказываются интересны в будущем.
С другой стороны, в романе, как позднее в своих куда более знаменитых и положа руку на сердце более совершенных драматических произведениях, Стоппард затрагивает проблемы, которые со временем не только не утрачивают актуальности, но и, напротив, лишь обостряются.
В книге действуют разоренный лорд с замашками аристократа XVIII века, два ковбоя, готовых перестрелять друг друга из кольтов за сердце дамы, ирландец верхом на осле, называющий себя Воскресшим Христом, чернокожий возничий по фамилии О'Хара и некоторые другие не менее эксцентричные персонажи, которых писатель без лишних объяснений, одной лишь своей авторской свободой фантазии сводит на несколько январских дней 1965 года в центре Лондона.
Главный герой романа, мистер Мун, – ученый-дилетант, задумавший создать фундаментальный труд по всемирной истории, но не способный даже записать за своим нанимателем, графом Малквистом, максимы и мысли для будущих воспоминаний о нем.
Но главное – он не в силах переносить абсурдность бытия, и, не зная, как остановить нарастающее безумие, он задумывает что-то вроде террористического акта.
От дяди у него осталась бомба с часовым механизмом, которую он намерен взорвать в надежде, что взрыв хоть как-то заставит человечество остановиться в безумном беге и оглядеться вокруг.
Распалась связь времен
В привычных категориях «Лорда Малквиста и мистера Муна» следует числить по разряду черного юмора. Приключения персонажей сопровождаются невероятными погонями и перестрелками, многочисленными супружескими изменами вплоть до того, что лорд и его «секретарь» обмениваются женами, и, конечно, оставляют по себе горы трупов как основных, так и второстепенных персонажей: кто гибнет от выпущенной из ковбойского кольта пули, кто под колесами кареты лорда Малквиста – «последнего частного экипажа в Лондоне».
Кроме того, по городу разгуливает любимец лорда, голодный лев Ролло, который, правда, предпочитает питаться фламинго из сада Ее Величества. Несмотря на легкость стоппардовского стиля, разобраться в перипетиях сюжета подчас непросто не только для читателя, но даже для самого мистера Муна, ученого, которому по штату положено искать логику в поступательном движении истории.
Однако его попытки уложить в голове происходящие в романе события в логическую последовательность выглядят следующим образом: «Итак: оладьи с Малквистом, в карету, сбиваем женщину, лошади несут, перед «Ритцем» видим пьяную Лауру, как оказывается, в одной туфле и Ролло, прибываем домой, ковбой натирает жене задницу, еще один ковбой, перестрелка, входит Воскресший Христос, ковбои отбывают, потасовка в спальне, падение в ванну, приходит генерал, Джейн и Малквист отбывают, Мари мертва, генерал получает по кумполу, бомба тикает, бомба тикает».
Абсурдность этого краткого авторского изложения сюжета вполне адекватно отражает содержание и взаимосвязь событий романа. Единственной последней реальностью оказывается бомба. Взорвать ее недотепа-историк, конечно, не решится, но и без него найдется кому это сделать, а Мун окажется лишь жертвой.
Тем не менее событие, взрывающее романный мир Стоппарда, уже произошло до начала действия. Смерть Черчилля и церемония его проводов в последний путь, в которую постоянно вмешиваются невольно персонажи книги, и есть этот «взрыв».
Конечно, символический.
Но для Стоппарда уход из жизни человека, олицетворявшего не просто «старую добрую Англию», империю – владычицу морей, над которой никогда не заходит солнце, но и весь прежний мир, тоже полный трагедий, но понятный и объяснимый, становится «точкой возврата» новейшей истории, за которой в удел человеку остается лишь неуверенность в настоящем, непредсказуемость даже самого ближайшего будущего.
И в этой точке прошлое смешивается с будущим, вынося благодаря воображению писателя на первый план персонажей разных эпох и культур в самых невозможных сочетаниях.
Что делать?
Стоппард ездил в Москву регулярно, как на работу (фото: publicradio.org) |
Пока некоторые персонажи романа напиваются до бесчувствия и устраивают публичные разборки со стрельбой, заглавные герои – лорд Малквист и мистер Мун – пытаются сформулировать свою программу действий.
Для графа Малквиста ответ на этот вопрос прост: «Раз нет надежды на порядок, элегантно отдалимся от хаоса».
Стиль – единственное, во что верит лорд. Он блюдет «стиль», не думая о том, что разорен, что мир вокруг меняется и что сам он – комичный анахронизм. Мистеру Муну же требуется наполнить стиль хоть каким-то содержанием, потому ему приходится труднее, чем графу.
У него, конечно, есть бомба, и он до последнего надеется ее взорвать, но даже в правильности этого своего решения до конца не уверен, ведет сам с собой внутренний диалог: «Но, дружище, мы же не можем все швырять бомбы из-за того, что становится все меньше контроля над все большим и большим количеством людей, а мир сводится к перемещению денег, которые твой разум не в силах отследить, или к другому неврозу, которым ты, по-видимому, страдаешь... А что мне делать?.. Написать письмо в «Таймс»?..»
В таком сочетании тотальной иронии с вниманием к самым фундаментальным историческим и метафизическим проблемам Стоппард в англоязычной литературе, конечно, не первопроходец.
Чтобы не копать слишком далеко, достаточно обозначить его непосредственного предшественника – Честертона. Стилистическое и отчасти сюжетное сходство «Лорда Малквиста и мистера Муна» с «Перелетным кабаком», «Возвращением Дон Кихота» и «Человеком, который был Четвергом» вполне очевидно.
Как и общее для обоих писателей ощущение абсурдности земного бытия, которое выразил Честертон в поэтическом вступлении к роману «Человек, который был Четвергом»:
Клубились тучи, ветер выл и мир дышал распадом
В те дни, когда мы вышли в путь с неомраченным взглядом.
Наука славила свой нуль, искусством правил бред;
Лишь мы смеялись как могли по молодости лет.
А благодаря этому сходству очевидны и различия. Для католика Честертона, который, подобно Черчиллю, чьи торжественные похороны смачно описывает Стоппард, был одним из последних обломков старой культуры, Воскресший Христос в любых, самых невероятных фантазиях оставался тем краеугольным камнем, на котором стоял мир его книг, и когда наука и искусство не могли уже противостоять «распаду мира», у него оставалась вера, пусть и облаченная в шутовской колпак:
Пусть были мы глупы, слабы перед напором тьмы –
Но черному Ваалу не поклонились мы.
Ребячеством увлечены, мы строили с тобой
Валы и башни из песка, чтоб задержать прибой.
Мы скоморошили вовсю и, видно, неспроста:
Когда молчат колокола, звенит колпак шута.
Для интеллектуала другой эпохи Тома Стоппарда Воскресший Христос уже такой же травестированный персонаж, как все прочие персонажи романа, включая почившего Уинстона Черчилля, как Ленин и Джойс из его пьесы «Травести», как Герцен и Огарев из «Берега утопии», как Розенкранц и Гильденстерн, наконец.
А Розенкранц и Гильденстерн – мертвы: одноименная пьеса Стоппарда увидела свет сразу вслед за «Лордом Малквистом и мистером Муном», в 1967-м.
В культуре, где упразднены любые иерархии, от социальных до стилистических, все былые кумиры травестированы и бубенцы на шутовском колпаке не заменят колокольный набат.
В лучшем случае могут немного поднять настроение. У Стоппарда, в отличие от Честертона, нет абсолютной опоры, не подверженной распаду, а в отсутствии такой опоры шутовство, сколь угодно интеллектуальное, остается не более чем шутовством:
– Но если все случайно, то какой в этом смысл?
– А какой в этом смысл, если все неизбежно?
Попытки реконструировать прежнюю иерархию или установить новую с помощью бомбы предпринимаются год от года все чаще, «элегантно отдалиться от хаоса» все сложнее.
Сейчас, когда спустя сорок с лишним лет после выхода на английском роман Стоппарда опубликован по-русски, актуальность сомнений, изводивших его героя, возросла многократно, а убедительных ответов на старые вопросы по-прежнему нет.