Удивительная арифметика, не правда ли?
Для того, чтобы пошлость облагородилась, стала «памятником культуры», потребно не столетие, а тысячелетие
Величины (от 21 балла до 13 баллов)
21. Ольга Седакова. Язык? «Знамя», № 4.
Казалось бы, что можно извлечь из начерно замусоленной «темы современного языка», помимо нудных нравоучений? Ольга Седакова в крохотном эссе (на лист – не более) показала то, что не замечали сотни записных ораторов: плох, грязен, мерзок не язык – грязна и отвратна встающая за языковыми явлениями действительность.
И тема – закрыта…
20. Владимир Забалуев, Алексей Зензинов. Новая драма: практика свободы. «Новый мир», № 4.
Честная попытка определить, что же такое «новая драма». Ретроспективы (античный театр) и перспективы. Смежные жанры искусств. Шоу-драматургия. Рэп-драматургия. Разумеется, «театр. док» (он же «вербатим»).
Уважаю мнение Забалуева и Зензинова, но остаюсь при своем. Пьеса жива старой доброй театральной интригой. Почему-то Максиму Горькому, обращавшемуся к новаторской социальной фактуре, к босякам и ночлежкам, интрига не мешала. Наверное, оттого, что Горький не покушался на хлеб Гиляровского и прочих репортеров.
19. Максим Кронгауз. Утомленные грамотой. «Новый мир», № 5.
О «падонковском» («олбанском») наречии с точки зрения специалиста-языковеда. Умно, грамотно, без ворчаний-поучений.
Позабавило: Кронгауз признался, что ему неловко из-за вопиющих грамматических нарушений в чужих посланиях; он не знает, игра ли это или ошибка, и, соответственно, затрудняется ответить так, чтобы не обидеть при этом визави. Вот уж действительно: интеллигентный человек – это диагноз…
18. Ревекка Фрумкина. Вакансия поэта. «Новый мир», № 5.
Кстати, о диагнозах. Статья Ревекки Фрумкиной посвящена неувядающей проблеме «талант и безумие». По моему мнению, точка зрения, высказанная в этой статье, весьма убедительна и здрава.
17. Татьяна Прохорова. Дочки-матери Петрушевской. «Октябрь», № 4.
О новой пьесе Людмилы Петрушевской – подробно.
Интересно, что Петрушевская использовала неодобрительные в отношении себя цитаты из критиков восьмидесятых и даже семидесятых годов. Не знал, что она так злопамятна.
16. Лазарь Лазарев. «Теперь мои книги возвращаются…» (о Фридрихе Горенштейне). «Знамя», № 4.
Текст Лазарева – довольно профессиональный и информативный, правда, чересчур корректный, обтекаемый. Сам Фридрих Горенштейн был совсем не корректен – и как писатель, и как частное лицо. Его интереснейшую прозу (и драматургию) еще не расчитали как следует. Впереди – новые споры о Горенштейне. Накаленные, яростные, доходящие до скандалов и даже драк.
15. Алла Латынина. Как дышалось в «Литгазете»? «Новый мир», № 4.
Я предупреждал после публикации Владимира Радзишевского «Байки старой «Литературки» («Знамя», 2008, № 1): «Пойдут письма». Вот и первое письмо не замедлило себя ждать.
14. Владимир Крюков. Письма Владимира Корнилова. «Знамя», № 4.
Переписка известного поэта с начинающим автором. Прочитал я ее – и жалко мне стало бедного Корнилова до ужаса. Воистину, «работа с писателями-дебютантами» – опаснейшее дело, за которое надо приплачивать втрое и давать бесплатное молоко. «Мэтр-наставник» – всё равно что сапер: одно неосторожное слово – и мнительный начинающий тут же сжигает плоды трудов (о чём специально сообщает Корнилову, славному своей совестливостью). А потом мы задаемся вопросом: отчего литературные наставники так мало живут? Оттого.
13. Андрей Рудалёв. Сергей Беляков. Хождение в народ: «за» и «против». «Октябрь», № 4.
Полемика двух критиков о рассказе Натальи Ключарёвой «Один год в Раю» («Новый мир», 2007, № 11), номинировавшемся на престижную литпремию.
Рудалёв восторженно пересказывает сюжет рассказа. Беляков – громит и разносит наивный лубок Ключарёвой в пух и прах. В общем, громит справедливо. Но не слишком ли легкая это добыча?
Переменные (от 12 баллов до 6 баллов)
12. Андрей Балдин. Город Кремлёв. «Октябрь», № 5.
Объемный цикл очерков об основанном Берией городе физиков-атомщиков (Кремлёв, он же позже – режимный объект Арзамас–16, он же сейчас – открытый город Саров).
Чрезвычайно глубоко, интересно, многоаспектно и информативно (с многочисленными историческими экскурсами и философскими отступлениями). Достойно занять первое место моего рейтинга. Однако Балдину здорово подгадили технические редакционные работники «Октября», коим я посылаю луч икоты.
Дело в том, что текст Балдина собран из материалов, публиковавшихся в разных изданиях. Естественно, что эти материалы дублируют друг друга. Но вычистить все «дубли» ведь было по силам. Полчаса работы…
11. Галина Зверкина, Георгий Эпштейн. Писатель И. Грекова – профессор Е. С. Вентцель. «Новый мир», № 4.
Написан текст Зверкиной и Эпштейна достойно (во всех отношениях), но слишком уж сухо и академично. Как будто бы для «Вестника Академии наук». О прозаике И. Грековой – можно было бы чуть поживее.
10. Дмитрий Румянцев. Мы равны перед небом. Борис Гребенщиков* и Андрей Макаревич. «Октябрь», № 5.
Спору нет, ликбез в отношении «русского рока» читателям литературных журналов иногда необходим (поскольку далеко не все эти читатели молоды). Против того, что Борис Борисович Гребенщиков – просветленный гуру, я также возражать не намерен. Но противопоставление «светлому» Гребенщикову «черного пессимиста» Макаревича – концепция сомнительная. По цитатам-то всё так: разочаровался Андрей Вадимович в человеческом роде, аки Байрон. Но стоит только отвлечься от цитат и поглядеть на нашего «Байрона» воочию…
Да уж, нашел Румянцев «пессимиста».
9. Евгений Окс. Одесские страницы. Вступительная статья и публикация Л. Е. Окс. «Знамя», № 4.
Воспоминания художника о «культурной Одессе» времен Гражданской войны. Добрым словом помянута незаслуженно забытая хорошая поэтесса Аделина Адалис (которую Мандельштам ставил выше Цветаевой), приведена неожиданная концовка «Птицелова» Багрицкого – и это малые крупинки злата в пустой породе бытописания.
8. «Сатирикону» – 100 лет.Вступление и публикация Рафаэля Соколовского. «Октябрь», № 4.
Иногда «река времен» справедлива. Кого мы знаем из «сатириконцев»? Аверченко да Тэффи. Прочих Дымовых, Азовых и Буховых поглотила Лета. Прочел подборку «сатириконских» рассказов и убедился: так им всем и надо. В натуре талантливое – мгновенно различимо; Аверченко – мастер своего дела, Тэффи умеет тонко чувствовать. Всё остальное – «Аншлаг» с Петросяном. «Аншлаг» столетней давности ничуть не лучше «Аншлага» нынешнего; для того, чтобы пошлость облагородилась, стала «памятником культуры», потребно не столетие, а тысячелетие.
7. Валерий Шамратов. Человек из провинции Юрий Баринов. «Знамя», № 4.
О саратовском культуртрегере, предпринимателе и учителе, основателе школьного театра на японском языке и нескольких национально-культурных клубов (немецкого, японского и проч.), издателе местной газеты. Судя по всему, Юрий Баринов далеко не беден. Шамратов завершает повествование словами: «Я пиарю не Баринова, я пиарю провинцию». Почему бы и нет?
6. Виктор Есипов. «Всё в жертву памяти твоей…». «Новый мир», № 5.
М. Л. Гаспаров заметил: «Великую любовь Пушкина каждый сочинял по своему вкусу». Вот и Есипов продолжил сию почтенную традицию, открыв, что стихотворение классика «Всё в жертву памяти твоей…» посвящено Жозефине Вельо, а в ее трагической гибели виновен император Александр Первый (и он-то есть «влюбленный бес»).
Пушкинистика считается занятием почтенным. Но иная пушкинистика – невинное светское развлечение: вреда от нее нет, пользы – тоже. Еще можно играть в канасту, буриме, шарады и маджонг – тоже мило.
Дроби (от 5 баллов до 1 балла)
5. Жанна Мельникова. Поздние восьмидесятые – ранние девяностые. «Знамя», № 4.
Воспоминания «дамы с деловой жилкой». Дама была депутатом Горсовета в перестройку-постперестройку, издавала газету, занималась индивидуально-трудовой деятельностью (писала обращения и письма на заказ). Чтение текста Мельниковой вызывает много вопросов, но все они остаются без ответа – даже напрашивающийся вопрос: «Чем Жанна Мельникова занята ныне?»
4. Ирина Попова. Торгуют все! «Знамя», № 4.
Выпускница педагогического университета не ужилась с методистами и ушла работать продавцом в магазин – распространенная судьба. От этих записей можно было бы ожидать большего, но им мешает то, что их автор не смирился со своим статусом (хотя старается скрыть этот факт) и не вполне избыл интеллигентское высокомерие.
3. Жестокость: возмущает или радует? «Октябрь», № 5.
Молодым журналистам предложили высказаться «на тему жестокости». Они исполнили просьбу.
…С одной стороны, жестокость, конечно, плохо. Если старослужащий избивает салагу или если школьники третируют одноклассника. Когда Шварценеггер или Стивен Сигал в телеэкране – это тоже не есть плюс. И вообще жестокость продуцируется массовой культурой. Но, с другой стороны, как быть с тем, что «Художник имеет Священное Право шокировать тупого обывателя»? Ведь Алексей Герман – это совсем не то, что старослужащий или даже Стивен Сигал. Значит, иногда жестокость – это хорошо…
Что надо, то молодежь и сказала. Чего еще от нее ожидали?
2. Дарья Маркова. Материал или жизнь. «Знамя», № 4.
Некоторые привычные вещи, оказавшись не на месте, способны потрясти.
Я уже не удивляюсь, что люди разных профессий реагируют на те или иные произведения одним и тем же возгласом: «Как всё это черно, как это беспросветно! Почему автор такой пессимист?» Каким образом именно это произведение могло побудить собеседников к такому возгласу, мне всякий раз неясно. Но есть многое, что мне неясно – и не слишком беспокоит меня.
Однако всех восклицателей объединяет то, что они не являются профессиональными литературными критиками. В отличие от Дарьи Марковой. И потому когда Дарья Маркова заявляет, что проза Романа Сенчина – это «планета Унылая Харя» (ничего иного у Сенчина она не увидела)… я удивлен. То бишь я в шоке.
1. Елена Холмогорова. Михаил Холмогоров. Похвала банальности. «Знамя», № 4.
Я всегда полагал, что даже о банальности писать банально не следует. Елена Холмогорова и Михаил Холмогоров, судя по всему, не согласны с этим; под их пером акафист банальности превратился в апофеоз банальности.
* Признан(а) в РФ иностранным агентом