Лидерами «танцевального блока» стали две легендарные дамы-хореографы – немка Пина Бауш и канадка Мари Шуинар. По стечению обстоятельств первую в Москве знают очень хорошо, вторую же не знают вовсе. От Бауш ждали яркости, свежести и экстравагантности, от второй за незнанием не ждали ничего. Как часто бывает, получилось все наоборот. Спектакли Мари Шуинар оказались один прекраснее другого. А вот работа «старой знакомой» Пины Бауш вызвала некоторое недоумение.
Земля в иголках
В «Хорале», как и в «Прелюдиях», идет череда небольших сценок, выражающих самые разные виды сексуальности
Мари Шуинар начинала как танцовщица в конце 70-х. Изучая и совмещая различные техники, она заставила говорить о себе как об одной из самых завораживающих персон в искусстве танца. А в 90-е Шуинар создала свою труппу «Компани Мари Шуинар», используя классическую музыку в сочетании с необычными движениями, далекими от традиционного балета. Стиль Шуинар – это ритуал, поклонение природе и телу как проводнику ощущений.
В Москву хореограф привезла четыре спектакля, собранные в блоки по два. Первый вечер представлял собой ее версии широко известных сюжетов: «Весны священной» Стравинского и «Послеполуденного отдыха фавна» Дебюсси.
«Фавн» – это крошечная десятиминутная миниатюра. Исполненная не мужчиной, как это делается обычно, а женщиной. Танцовщица Кароль Приер, поначалу напоминающая не живого человека, а обитателя киберпространства, за отведенное ей время продемонстрировала сумасшедшее по накалу стремление женского естества к мужскому. Постепенно показывая все стадии вожделения, от напряжения к умиротворению, она работает безупречно и технически, и эмоционально.
В начале «Весны священной» пустая сцена усеяна торчащими иглами. А музыка начинается не сразу: первые минуты идут под звук лихорадочно бегущего по бумаге карандаша. Словно композитор дописывает музыку уже в процессе начавшегося спектакля.
К «Весне священной» принято относиться как к гимну зарождения жизни. У Шуинар, как водится, все иначе. В ее «Весне» созидание идет бок о бок с разрушением, а герои мечутся между сознанием и звериной природой. Порой даже чувственное притяжение отступает перед бешеным напором энергии. Но в итоге оказывается, что именно через зверство и разрушение люди приходят к природной необходимости соединять свои тела и души.
Тантрический секс
Спектакль «24 прелюдии Шопена» |
Второй блок спектаклей Мари Шуинар оказался еще необычнее. Названия – «24 прелюдии Шопена» и «Хорал» – настраивали на торжественность. Однако зрителям, пришедшим на «классику», пришлось пережить непростое испытание (подобные вещи наблюдались и на «Лебедином озере» Мэтью Боурна, где благообразные почитатели традиционного балета падали в обморок).
«Прелюдии» оказались зрелищем изящным и легким, посвященным опять же зарождению отношений между людьми, познанию мужчиной и женщиной друг друга. Никаких декораций и почти никаких костюмов: тело становится единственным выразителем смыслов и изобразительным средством. Спектакль состоит из чередующихся картинок; соло, дуэты, трио. Вариации отношений, нежные и смешные истории людей, начинающих путь в этом мире. В процессе просмотра ловишь себя на том, что совсем не хочется обдумывать сказанное хореографом – хочется только смотреть.
«Хорал» по праву можно считать апофеозом экскурса в творчество Мари Шуинар, ее самым необычным и смелым спектаклем из привезенных в Москву. Начнем с того, что музыки в спектакле почти нет. А «хорал» – это соединение множества голосов, издающих предоргазмические крики. Как известно, в минуту экстаза все кричат по-разному. И от жаркого соединения вздохов, выкриков, стонов кружится голова. Задавая себе сумасшедший ритм, танцовщики умело его придерживаются. В «Хорале», как и в «Прелюдиях», идет череда небольших сценок, выражающих самые разные виды сексуальности. Чего тут только нет: и замысловатый отсыл к немецкой порнографии, и героини, напоминающие девочек из японского аниме, и трагический «дуэт» с фонарем, символизирующий одиночество. Однако при всем этом «Хорал» удивительно целомудренное зрелище. Хореограф буквально удерживается на лезвии ножа, успешно выстраивая такое сочетание. Пожалуй, здесь более всего проявилось мастерство танцовщиков, показывающих сексуальность не столько движением, сколько внутренним ощущением, движению предшествующим. Высокий уровень подготовленности коллектива Мари Шуинар – одно из самых сильных впечатлений от ее спектаклей. Хочется грустно вздохнуть: у нас такого нет. И порадоваться: теперь мы знаем, как бывает.
Это все цветочки…
«Мазурка Фого» была поставлена Пиной Бауш 10 лет назад |
Знаменитую Пину Бауш в Москве ждали. Ее спектакли у нас бывали не единожды и завоевали массу поклонников. Работы Бауш – не танцспектакли в чистом виде: ее артисты пользуются и текстом, и приемами пантомимы. Ее мир – это мир наивных, одиноких, некрасивых, временами злобных, временами наивных людей, жаждущих рассказать о себе и быть услышанными.
«Мазурка Фого» была поставлена Пиной Бауш 10 лет назад. Название спектакля интерпретируется как «огненная мазурка», однако никакого огня на сцене нет. Зато очень много воды: тут вам и ванна с пеной, и игры на полиэтиленовой дорожке, и проекция морских волн на экране. По сцене бродят резиновый тюлень и живая курица, которую заставляют есть арбуз, а на экране бегают коровы и бушуют стаи фламинго. Одна дама выходит на сцену, одетая в надувные шарики – их потом «лопнут» гуляющие вокруг мужчины с сигаретами. К чему все это? А ни к чему.
Артисты очень много разговаривают. Гораздо больше, чем танцуют. На ломаном русском рассказывают байки, пытаются шутить и общаются с залом. Временами возникают невразумительные мужские соло и столь же невразумительные женские. Однако как танцевальные элементы, так и музыкальный ряд совсем не связаны. А порой и музыка с движением в едином эпизоде не сочетаются.
С сожалением приходится констатировать, что в других спектаклях некрасивость, чудаковатость, нелепость персонажей давала свой особенный смысл, ибо там были простроены отношения, чувствовался эмоциональный накал. Здесь же – просто нарезка эпизодиков длиной почти в три часа. О которых через такое же время забываешь. Остается лишь вопрос: что это было?
Кто-то справедливо заметил, что нынешний Чеховский фестиваль проходит под лозунгом развенчания легенд. Однако, к счастью, нам предоставляется альтернатива: доселе неизвестные широкой публике имена пока оказываются наиболее интересными. А преданные поклонники тех или иных персон по-прежнему радуются их приезду. Это их право.